 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| Г) приготовления, которые уже совершила либо должна будет совершить сторона договора для исполнения обязательств, которые остались ею не исполнены. 10 страница
Что же касается процессуальных вопросов реализации секундарных прав (динамически понимаемой гражданской правоспособности, правообразовательного правомочия, субъективного права) - в ситуации, когда по поводу спорного правоотношения уже есть судебный акт, в котором на должника возложена материально-правовая обязанность, - то, полагаем, это требует отдельных размышлений. Ныне действующее процессуальное законодательство четкого ответа на вопрос о том, как следует поступать должнику, намеревающемуся изменить установленное судом материальное правоотношение, не дает. Вместе с тем очевидно, что формальных оснований для отмены судебного акта в вышестоящей инстанции нет (существенное изменение обстоятельств возникло после вынесения судебного решения, следовательно, суд не мог и не должен был это учитывать при разрешении спора). Ранее, рассматривая вопросы систематизации исследований применительно к проблемам взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе, мы указали, что к числу случаев изменения установленного материального правоотношения по основаниям, предусмотренным материальным законодательством, должны быть также отнесены и те, когда по другому судебному делу вынесено, в частности, судебное решение об изменении договора <267>. Считаем, что вполне допустим вариант самостоятельного иска должника об изменении договора - при его удовлетворении должник должен иметь возможность в упрощенной процедуре требовать от суда предоставления отсрочки исполнения, ссылаясь на судебное изменение договора. -------------------------------- <267> См.: § 1 гл. I настоящей работы.
Пятый момент связан с обнаруженным в судебной практике дополнительным (не вытекающем из буквального толкования ч. 1 ст. 324 АПК РФ и ч. 1 ст. 203, ст. 434 ГПК РФ) условием, при наличии которого предоставляется отсрочка (рассрочка). Речь идет о предполагаемом улучшении имущественного положения должника, которое должно повлечь возможность реального исполнения судебного акта. Несложно обнаружить, что бремя доказывания данного вероятностного факта возлагается на заинтересованное лицо, т.е. на должника. Напомним, что указанное условие предоставления отсрочки (рассрочки), по мнению судов, направлено на обеспечение баланса интересов должника и взыскателя. Действительно, можно предположить, что для взыскателя "реальная возможность исполнения судебного акта в будущем" <268> некоторым образом скрашивает негативные последствия от переноса сроков исполнения обязательства. -------------------------------- <268> Пункт 1 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве". Одобрен президиумом Федерального арбитражного суда Уральского округа 11 декабря 2009 г.
Однако все же позволим себе высказать определенные сомнения по поводу необходимости включения в фактический состав для предоставления отсрочки (рассрочки) такого обстоятельства. Во-первых, если сравнить правовые последствия возможного исполнения должником обязательства по истечении более длительного срока с теми, что предусмотрены законодательством об исполнительном производстве, то обнаружится, что интересам взыскателя как раз более соответствует "обычное" (не отсроченное на основании судебного акта) исполнение. Действительно, при легальной отсрочке (рассрочке) должник в действительности не имеет никакого стимула к скорейшему исполнению: он не платит за пользование чужими денежными средствами, ему не угрожает возможность взыскания исполнительского сбора, обращение взыскания на имущество должника невозможно. Во-вторых, то, что в материалах судебного дела имеются доказательства "реальной возможности исполнения судебного акта в будущем", никоим образом не делает такое исполнение реальным. Более того, даже если должник злоупотребил своим процессуальным правом и ввел суд в заблуждение, никаких негативных правовых последствий для него (должника) не наступит. В-третьих, и это тоже важно, ориентирование на необходимость обоснования улучшения финансового положения должника по истечении некоего срока фактически стимулирует его к совершению мнимых сделок (сделок, по которым предполагается исполнение обязательств контрагентами должника к определенной дате). Учитывая, что в таких сделках сторонами выступают и иные (помимо должника) лица, тем самым возникает ситуация втягивания в порочное поведение. Подчеркнем: мы не сомневаемся, что в ряде случаев должники, получив отсрочку (рассрочку), затем действительно исполняют свои обязательства. Однако это имеет весьма малое отношение к деятельности суда: никакого стимулирующего эффекта определение об отсрочке (рассрочке) на должника не оказывает. По большому счету должник по мере наступления срока сам для себя решает, что ему выгоднее: то ли изыскать денежные средства и рассчитаться с кредитором, то ли допустить возможность обращения взыскания на свое имущество. Таким образом, сложившаяся в судах практика, предполагающая, что заявление об отсрочке (рассрочке) исполнения решения суда может быть удовлетворено при наличии реальной возможности исполнения судебного акта в будущем, не только не основана на законе, но и по своей сути ущербна. Шестой момент, на который мы бы также хотели обратить пристальное внимание, связан с вопросом допустимости изменения судебного определения об отсрочке (рассрочке) судом, его вынесшим, при отпадении оснований, повлекших вынесение такого определения. Очевидно, что интерес должника к изменению материального правоотношения к своей выгоде не может и не должен исключать противоположный интерес кредитора (взыскателя), направленный на дезавуирование невыгодных для него правовых последствий. Действительно, ведь по логике законодателя отсрочка (рассрочка) должнику должна предоставляться именно с учетом длительности неких негативных факторов, которые выступают основанием для такой отсрочки (рассрочки). Суд же, вынося определение об отсрочке (рассрочке), устанавливает наличие оснований исключительно на строго определенный момент. Есть ли разумные доводы, чтобы отказать кредитору (взыскателю) в судебном порядке защитить свой интерес к изменению материального правоотношения к своей выгоде? Полагаем, что нет. Суд по заявлению кредитора (взыскателя) вполне способен проверить, не отпали ли основания, повлекшие вынесение определения об отсрочке (рассрочке), и если данный факт будет установлен, то ничто не мешает суду вынести новое преобразовательное судебное определение. Такое новое судебное определение отменяет действие определения об отсрочке (рассрочке), вынесенного ранее по заявлению должника, лишь на будущее. Иначе говоря, следует считать, что в период с момента предоставления отсрочки (рассрочки) до момента вынесения соответствующего судебного определения по заявлению кредитора (взыскателя) действовала легальная отсрочка (рассрочка), но с отпадением оснований она прекратилась досрочно. Считаем, что отсутствие в АПК РФ и ГПК РФ механизма, позволяющего кредитору (взыскателю) при отпадении оснований для отсрочки (рассрочки) в судебном порядке защитить свой интерес к изменению материального правоотношения к своей выгоде, является довольно серьезным упущением. В то же время полагаем, что нет никаких препятствий для применения внутриотраслевой аналогии. Часть 1 ст. 97 АПК РФ устанавливает, что обеспечение иска по ходатайству лица, участвующего в деле, может быть отменено арбитражным судом, рассматривающим дело. Схожая норма имеется и в гражданском процессе ("обеспечение иска может быть отменено тем же судьей или судом по заявлению ответчика либо по инициативе судьи или суда" - ч. 1 ст. 144 ГПК РФ). Как видно, обе нормы допускают возможность защиты интереса лица, которое было стеснено обеспечительной мерой. Причем такая защита, во-первых, распространяется на будущее (законность обеспечительного определения должна проверяться только вышестоящей инстанцией), что предполагает правомерность действия обеспечительной меры с момента ее избрания до момента ее отмены, а, во-вторых, хотя об этом в нормах напрямую и не упоминается, поводом для такой отмены должно выступать отпадение обеспечительных оснований. Таким образом, до внесения соответствующих изменений в АПК РФ и ГПК РФ суды, применяя по аналогии ч. 1 ст. 97 АПК РФ и ч. 1 ст. 144 ГПК РФ, должны рассматривать заявления кредиторов (взыскателей) об отмене ранее предоставленной должнику отсрочки (рассрочки) и, установив отпадение оснований для нее, обеспечивать защиту интереса кредиторов (взыскателей) к изменению материального правоотношения к своей выгоде. Наконец, последнее, на что следует обратить внимание в рамках данной части работы, это проблема легальных оснований для предоставления отсрочки (рассрочки) в исполнении судебного акта. Выше мы критически высказались о широчайшей судебной дискреции, которая содержится в конструкции ч. 1 ст. 324 АПК РФ и ч. 1 ст. 203, ст. 434 ГПК РФ. В то же время с точки зрения законодателя выбор невелик: либо доверить суду самому определять основания для предоставления отсрочки (рассрочки), либо же нормативно сформулировать эти основания. Полагаем, что второй путь является более верным: усмотрение должно использоваться только тогда, когда нет возможности осуществлять определенное, четкое правовое регулирование. Правда, здесь необходимо сделать важное замечание: с позиций отраслевой принадлежности следовало бы установить соответствующие основания в материально-правовых источниках. По большому счету вопрос о том, какие юридические факты должны оказывать влияние на материальное правоотношение, не является вопросом процессуальной отрасли (исполнительного производства). Более того, как указывалось нами ранее, нет никаких веских доводов в пользу того, почему должники, к которым в схожих материально-правовых обязательствах исковые требования не предъявлялись, должны (в плане использования оснований для преобразования материального правоотношения к своей выгоде) ставиться в неравное положение с должниками, по поводу обязательств которых уже принят судебный акт. В то же время очевидно, что сложившаяся за столетия традиция вряд ли в какой-то ближайшей перспективе позволит перестроиться на материально-правовые "рельсы". Кроме того, закрепление оснований отсрочки (рассрочки) в материально-правовых источниках потребует необходимой - притом синхронной - корректировки материального законодательства. Возможно, что ближайшим направлением в совершенствовании процессуального законодательства могла бы стать конкретизация оснований для предоставления отсрочки (рассрочки). В частности, ничто не мешает выделить универсальные (применимые для всех материальных правоотношений) основания <269>. -------------------------------- <269> Ранее, рассматривая основные направления систематизации научных исследований применительно к вопросам взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе (§ 1 гл. I настоящей работы), мы указали на необходимость самостоятельного исследования вопросов закрепления материально-правовых норм в процессуальных нормативных актах и процессуально-правовых норм в материальных нормативных актах. Рамки настоящей работы не позволяют углубиться в данную проблематику, тем не менее отметим, что в отечественной процессуальной науке указанные вопросы обсуждаются уже достаточно давно. См., например: Юдельсон К.С. Соотношение гражданских и процессуальных норм, сосредоточенных в гражданских процессуальных кодексах и кодексах материального права // Проблемы применения Гражданского процессуального кодекса РСФСР. Калинин, 1974; Чечина Н.А. Система гражданского процессуального права и систематизация законодательства // Правоведение. 1984. N 2. С. 32; Шерстюк В.М. Система советского процессуального права (вопросы теории). М., 1989. С. 55 - 57.
§ 3. Изменение способа исполнения судебного акта
Действующие АПК РФ и ГПК РФ содержат практически идентичные процессуальные нормы, регламентирующие институт изменения способа исполнения судебного акта - это уже упоминавшиеся применительно к институту отсрочки (рассрочки) ч. 1 ст. 324 АПК РФ и ч. 1 ст. 203, ст. 434 ГПК. В ч. 1 ст. 37 ФЗ "Об исполнительном производстве" также имеется довольно общая норма, которая устанавливает, что взыскатель, должник, судебный пристав-исполнитель вправе обратиться с заявлением о предоставлении отсрочки или рассрочки исполнения судебного акта, акта другого органа или должностного лица, а также об изменении способа и порядка его исполнения в суд, другой орган или к должностному лицу, выдавшим исполнительный документ. Прежде всего обратим внимание на то, что определение суда, которым изменяется способ исполнения судебного акта (так же, как и в случае с определением об отсрочке, рассрочке исполнения судебного акта), является правопреобразующим: оно изменяет то правоотношение, которое уже установлено судом. Анализ указанных процессуальных норм порождает целый ряд вопросов. Что следует понимать под изменением способа исполнения судебного акта? Как такое изменение соотносится с избранным истцом способом защиты нарушенного материального права (охраняемого законом интереса)? Не означает ли изменение способа исполнения судебного акта фактическое изменение предмета уже рассмотренного иска? Наконец, допустима ли сама по себе подобная корректировка судебного акта с точки зрения материального законодательства? Итак, что же представляет собой способ исполнения судебного акта? Ни действующее процессуальное законодательство, ни акты высших судебных инстанций не содержат точного позитивного определения указанной категории. Обратимся к дореволюционной процессуальной науке. К. Малышев выделял предмет и способы исполнения. "Предметом исполнения служат вообще те действия, которые возложены на должника по исполнительному листу. Резолюция суда, как известно, содержит в себе, между прочим, присуждение ответчика к какому-нибудь действию или упущению (condemnatio), и вот это-то обязательство, возложенное на ответчика, должно быть исполнено им и составляет предмет исполнения" <270>. -------------------------------- <270> Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1875. Том второй. С. 103.
Соответственно способы исполнения рассматривались им как известный порядок взысканий, "последовательность, установленная самим законом" <271>. Подобный подход к определению способов исполнения имел легальную предпосылку: ст. 933 Устава гражданского судопроизводства Российской империи 1864 г. прямо устанавливала три способа исполнения решения суда - передача имения натурою, обращение взыскания на движимое имущество должника и обращение взыскания на недвижимое имение должника, а ст. 934 Устава гражданского судопроизводства Российской империи 1864 г. упоминала также о произведении действий или работ за счет ответчика самим взыскателем. -------------------------------- <271> Там же. С. 107.
Содержательно способы исполнения воспринимались похожим образом и другими дореволюционными процессуалистами <272>. Можно предположить, что в последующем в отечественной процессуальной науке произошло понятийное замещение: то, что ранее именовалось способами исполнения решений, стало называться мерами исполнения <273>. -------------------------------- <272> См., например: Гольмстен А.Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. Краснодар, 2004. С. 287 - 289; Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. Краснодар, 2005. С. 362 - 364; Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М.: Зерцало, 2003. С. 382 - 385. <273> Хотя термин "меры исполнения" как синоним понятию "способы исполнения" использовал уже Е.В. Васьковский (Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 382). Напомним, что действующее российское законодательство под мерами принудительного исполнения понимает действия, указанные в исполнительном документе, а также действия, совершаемые судебным приставом-исполнителем в целях получения с должника имущества, в том числе денежных средств, подлежащего взысканию по исполнительному документу (ч. 1 ст. 68 ФЗ "Об исполнительном производстве").
Что же тогда следует понимать под способом исполнения судебного акта в изложенных выше процессуальных нормах действующего законодательства? В современной научно-практической литературе указывается, что "способ и порядок исполнения решения - во многом близкие понятия, поэтому обычно их не разъединяют. Однако термин "способ" более приемлем для конечного момента исполнения решения, когда один предмет исполнения заменяется иным, но сущность решения не изменяется в связи с тем, что сохраняется, например, денежный (стоимостной) эквивалент" <274>. -------------------------------- <274> Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. М.С. Шакарян. М.: ТК Велби; Проспект, 2003. С. 346 (автор комментария - Р.Е. Гукасян).
"Изменение способа исполнения решения может заключаться в замене одного вида исполнения другим или в определенной трансформации, которая произойдет с изменением первоначального способа исполнения решения суда" <275>. -------------------------------- <275> Гражданское процессуальное законодательство: Комментарий / Под ред. М.К. Юкова. М.: Юрид. лит., 1991. С. 331 (автор комментария - С.А. Иванова).
Некоторые авторы ограничиваются указанием на то, что "изменение способа исполнения в основном возможно по так называемым факультативным судебным решениям, когда при отсутствии у должника имущества, подлежащего передаче взыскателю, с него взыскивается его стоимость, указанная в судебном решении" <276>. --------------------------------
КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Арбитражному процессуальному Российской Федерации (под ред. В.В. Яркова) включен в информационный банк согласно публикации - Инфотропик Медиа, 2011 (3-е издание, переработанное и дополненное).
<276> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.В. Яркова. М.: БЕК, 2003. С. 695 (автор комментария - В.В. Ярков).
Итак, одни авторы говорят о замене предмета исполнения, другие о замене вида исполнения, третьи - о замене взыскания имущества на его стоимость. Полагаем, что наиболее правильно рассматривать изменение способа исполнения судебного акта по аналогии с уже известной правовой конструкцией - изменением предмета иска. Ранее мы указывали, что изменение предмета иска представляет собой изменение материально-правовых требований, которое возможно в двух формах: 1) изменение способа защиты субъективного права или охраняемого законом интереса (например, замена одного способа на другой из перечисленных в ст. 12 ГК РФ); 2) изменение предмета спора (качественная замена предмета спора) <277>. -------------------------------- <277> См.: Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.И. Радченко. М.: Норма, 2003. С. 88.
Однако если применительно к институту изменения предмета иска возможно как сочетание обеих указанных форм, так и их раздельное использование, то в рамках изменения способа исполнения судебного акта возможен лишь один вариант, когда изменение способа защиты субъективного права или охраняемого законом интереса сопрягается с изменением предмета спора. Объясняется это следующим образом. В рамках судебного разбирательства нет никакого разумного смысла ограничивать истца в реализации права на изменение предмета иска. И здесь возможны три варианта. Первый - когда изменяется исключительно лишь способ защиты (например, при взыскании по гражданско-правовому обязательству истец может потребовать вместо возмещения убытков взыскания неустойки; поскольку и в том и в другом случае речь идет о взыскании денежных средств, то изменения предмета спора не происходит). Второй - когда изменяется только сам предмет спора (например, истец вместо одной вещи виндицирует другую). Наконец, возможен и третий вариант, когда одновременно изменяются и способ защиты, и предмет спора (например, вместо требования неустойки истец просит расторгнуть договор). Совершенно другая ситуация складывается уже после вынесения окончательного судебного акта по делу. Допустить, что взыскатель подобно истцу по-прежнему может своей волей изменять предмет уже рассмотренного иска, совершенно невозможно: такое право разрушало бы инстанционные начала, де-факто возобновляло бы материально-правовой спор уже в стадии исполнения судебного акта (или по крайней мере после вынесения окончательного судебного акта по делу). Но как тогда можно разумно обосновать допустимость одновременного изменения способа защиты субъективного права (охраняемого законом интереса) с изменением предмета спора в рамках института изменения способа исполнения судебного акта? Полагаем, что замена способа исполнения возможна только лишь тогда, когда материальное законодательство позволяет использовать другой способ защиты субъективных прав (охраняемых законом интересов) при бездействии должника или фактической невозможности исполнить возложенную на него обязанность. Только эти (совершенно независящие от воли взыскателя) обстоятельства должны открывать дорогу по сути упрощенной судебной процедуре - процедуре изменения способа исполнения судебного акта. Итак, почему же в рамках института изменения способа исполнения судебного акта изменение способа защиты субъективного права или охраняемого законом интереса должно сопрягаться с изменением предмета спора? Дело в том, что изменение предмета спора, произведенное в отрыве от способа защиты субъективного права (охраняемого законом интереса), совершенно очевидно нарушит права должника, поскольку в подобном случае судебная процедура, по сути, проигнорирует положения материального законодательства. На наш взгляд, это совершенно недопустимо: как указывалось выше, судебное вторжение в материальное правоотношение должно иметь материально-правовую основу. При ином подходе процессуальное законодательство получало бы прокредиторскую направленность, устанавливая дополнительные (к установленным материальным законодательством) преференции для кредитора. С другой же стороны, необходимо, чтобы выделенные выше основания (бездействие должника или фактическая невозможность исполнить возложенную на него обязанность) влекли изменение предмета спора безусловно. Действительно, если должник не в состоянии или просто не желает передать вещь (совершить действия и т.п.), то что изменится лишь только от того, если такая же (идентичная) обязанность будет основываться на ином способе защиты? Ответ очевиден: ничего; должник так же будет продолжать бездействовать. Следовательно, изменение способа защиты субъективного права или охраняемого законом интереса будет иметь эффект лишь тогда, когда качественная замена предмета спора сделает исполнение судебного акта реальным. Здесь, правда, необходима одна весьма существенная оговорка. Реальность исполнения судебного акта в данном случае не следует рассматривать как некую гарантию фактического исполнения. Речь, конечно же, об этом не идет, потому как уже после разрешения вопроса об изменении способа исполнения судебного акта могут возникнуть обстоятельства, препятствующие исполнению (например, банкротство должника). Реальность исполнения судебного акта в данном случае нами рассматривается исключительно лишь в контексте перехода от заведомого неисполнимой (при данных обстоятельствах) обязанности должника к содержательно иной мере должного поведения. И еще один момент. В процессуальной науке принято выделять два способа принуждения должника: 1) прямое принуждение (directer Zwang); 2) косвенное принуждение (indirecter Zwang) <278>. -------------------------------- <278> Видимо, первым, кто в отечественной процессуальной науке предложил разделять принуждение на прямое и косвенное, был К. Малышев. Правда, такое разделение было заимствовано из работ Wetzell'a и Renaud'a (Малышев К. Указ. соч. С. 104).
Если прямое принуждение "направляется прямо на имущество должника, отбирает его силою и удовлетворяет взыскателя против воли обязанного лица", то косвенное "старается подействовать на волю должника и склонить его к исполнению его обязанностей" <279>. В действующем законодательстве прямое принуждение наиболее ярко проявляется в обращении взыскания на имущество должника, а косвенное - во временном ограничении на выезд должника из Российской Федерации и наложении административного штрафа. -------------------------------- <279> Малышев К. Указ. соч. Там же.
С точки зрения реальности исполнения судебного акта важно, конечно, чтобы в результате замены предмета спора взыскатель мог прибегнуть к прямому принуждению. В этом плане вне конкуренции денежное обязательство - именно его исполнение может быть реализовано помимо воли должника путем обращения взыскания на имущество. В то же время мы не исключаем, что в силу диспозитивного начала взыскатель может просить и о таком изменении, которое приведет к необходимости использования только косвенного принуждения. На наш взгляд, суд не может отказать в подобном изменении, ссылаясь лишь на возможную неэффективность косвенного принуждения. Если материальное законодательство допускает при бездействии должника или фактической невозможности исполнить возложенную на него обязанность трансформировать первоначально избранный истцом способ защиты в иной, то не дело суда оценивать, насколько это соответствует интересам взыскателя. Обратимся теперь к действующему процессуальному законодательству. Вышеизложенные общие нормы (ч. 1 ст. 324 АПК РФ, ч. 1 ст. 203, ст. 434 ГПК РФ, ч. 1 ст. 37 ФЗ "Об исполнительном производстве") по логике должны устанавливать идентичные основания для изменения способа исполнения судебного акта. Увы, этого не обнаруживается: ч. 1 ст. 324 АПК РФ и ст. 434 ГПК РФ упоминают в качестве таковых обстоятельства, затрудняющие исполнение судебного акта (постановления), ч. 1 ст. 203 ГПК РФ - "имущественное положение сторон или другие обстоятельства", а ч. 1 ст. 37 ФЗ "Об исполнительном производстве" вообще умалчивает о каких-либо основаниях. Первое из указанных оснований ("обстоятельства, затрудняющие исполнение судебного акта") нельзя признать удачным по следующим причинам. Во-первых, это неопределенность выражения "затрудняющие исполнение". Получается какой-то промежуточный вариант: законодатель не говорит о невозможности исполнения, а лишь о неких трудностях. Очевидно, что это в корне неверно: как раз невозможность исполнения должна открывать дорогу к использованию института изменения способа исполнения судебного акта <280>; напротив, затруднительность в исполнении сама по себе не должна влиять на установленное судом материальное правоотношение (опять же за исключением случаев, когда иное предусмотрено материальным законодательством). -------------------------------- <280> Сразу заметим, что данный вывод не носит категорического характера: здесь могут быть вполне конкретные изъятия, исключающие возможность трансформации материального обязательства (например, п. 1 ст. 416 ГК РФ устанавливает, что "обязательство прекращается невозможностью исполнения, если она вызвана обстоятельством, за которое ни одна из сторон не отвечает").
Во-вторых, совершенно неясно, что должно вызвать обстоятельства, затрудняющие исполнение судебного акта: то ли это результат действий (бездействия) взыскателя, то ли кредитора, то ли третьих лиц, то ли это вообще следствие каких-либо событий. Понятно, что причина, вызвавшая указанные обстоятельства, должна учитываться при конструировании нормы, устанавливающей право взыскателя на изменение способа исполнения судебного акта. Второе основание ("имущественное положение сторон") вообще вызывает недоумение. Если говорить об имущественном положении взыскателя, то это как минимум странно. Почему вдруг имущественное положение кредитора в обязательстве позволяет ему изменять установленное судом обязательство? Почему должник должен претерпевать подобные деформации материального правоотношения? Что же касается имущественного положения должника, то здесь необходимо отметить следующее. Безусловно, законодатель не может быть абсолютно индифферентен к имущественному положению должника. В каких-то случаях это влечет применение банкротных процедур, в каких-то может влиять на публичные обязанности (например, вести к уменьшению размера исполнительского сбора (ч. 7 ст. 112 ФЗ "Об исполнительном производстве"), в каких-то - на само исполнительное производство (п. 4 ч. 1 ст. 46 ФЗ "Об исполнительном производстве")). Однако не вызывает сомнений, что изменение по инициативе должника - именно в связи с его имущественным положением - обязательства, являющегося прямым следствием избранного кредитором способа защиты, явление (как минимум) экстраординарное. |
