 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| Г) приготовления, которые уже совершила либо должна будет совершить сторона договора для исполнения обязательств, которые остались ею не исполнены. 2 страница
Итак, в этом случае, на наш взгляд, исковое требование должно ограничиваться (по аналогии с консенсуальными договорами) просьбой понудить к заключению договора на определенных условиях. Суд же, установив, что на момент вынесения судебного решения подлежащая передаче вещь уже находится у истца, должен прямо указать, что передача вещи производиться не должна. Соответственно, резолютивная часть судебного решения (при удовлетворении иска) будет содержать лишь условия, определяющие содержание взаимных прав и обязанностей сторон по договору аренды транспортного средства без экипажа. Понятно, что такое судебное решение не требует исполнения - все те доводы, которые выше нами были изложены применительно к судебным решениям об удовлетворении иска о понуждении к заключению консенсуального договора, сохраняют свою актуальность и здесь. 2.2.2. Второй из выделенных нами случаев предполагает, что для заключения реального договора требуется, чтобы необходимые действия (передачу вещи) совершил истец. Здесь необходимо отметить одну особенность, которая характеризует исключительно лишь данную группу случаев. Дело в том, что в соответствии с п. 1 ст. 224 ГК РФ "передачей признается вручение вещи приобретателю, а равно сдача перевозчику для отправки приобретателю или сдача в организацию связи для пересылки приобретателю вещей, отчужденных без обязательства доставки". Таким образом, возможны две совершенно самостоятельные конструкции передачи вещи - одна с участием будущего контрагента по договору, другая, напротив, без такого участия. Поскольку это имеет значение как для содержания искового требования, так и для итоговой судебной резолюции и возможности обращения к процедурам принудительного исполнения, то вполне логично рассмотреть каждую из таких конструкций в отдельности. 2.2.2.1. В случае, не требующем участия ответчика для передачи вещи (совершения действий), ситуация во многом схожа с той, что мы описали применительно к заключению реального договора, когда вещь уже находится у приобретателя. Полагаем, что и здесь исковое требование должно ограничиваться просьбой понудить к заключению договора на определенных условиях. Однако несмотря на то, что такое судебное решение не требует исполнения, есть один важный момент - хоть ответчик и не участвует в процедуре передачи вещи (совершения действия), тем не менее это нисколько не умаляет ее юридической значимости. Действительно, ведь договор можно будет считать заключенным только с того момента, как истец, к примеру, сдал вещь перевозчику для отправки. Поэтому если в ходе судебного разбирательства установлено, что передача вещи будет производиться без участия ответчика, суд в решении обязательно должен указать, что договор будет считаться заключенным на определенных условиях только с момента такой передачи. 2.2.2.2. В случае, когда требуется участие ответчика для передачи вещи (совершения действий), ситуация выглядит совершенно иной. Дело в том, что сама конструкция реального договора такова, что исключить из процесса передачи вещи другую сторону в принципе нельзя. Здесь исковое требование должно содержать две просьбы: первая - понудить к заключению договора на определенных условиях, вторая - обязать ответчика к принятию вещи. Соответственно, и судебное решение (при удовлетворении иска), с одной стороны, должно содержать условия, на которых будет заключен договор, а с другой - четко и недвусмысленно обязывать ответчика к принятию вещи <173>. Соответственно, при уклонении ответчика от принятия вещи истец должен иметь возможность обратиться к механизмам принудительного исполнения. -------------------------------- <173> Собственно, в понуждении к принятию вещи нет ничего необычного - к примеру, п. 3 ст. 148 ФЗ от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (в ред. ФЗ от 30 декабря 2008 г. N 296-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" // Российская газета. 2008. 31 декабря. N 267) прямо устанавливает, что "при отказе или уклонении органа местного самоуправления... от принятия имущества... конкурсный управляющий обязан обратиться в арбитражный суд, в производстве которого находится дело о банкротстве, с заявлением о понуждении соответствующего органа местного самоуправления... к принятию указанного имущества". Некоторые исследователи также прямо указывают, что "при уклонении от заключения реального договора уклоняющаяся сторона может быть понуждена не только к передаче имущества другой стороне, но и к принятию имущества от последней" (Груздев В.В. Возникновение договорного обязательства по российскому гражданскому праву: Монография. М.: Волтерс Клувер, 2010; СПС "КонсультантПлюс").
2.2.3. Третий из выделенных нами случаев предполагает, что для заключения реального договора требуется, чтобы необходимые действия (передачу вещи) совершил ответчик. Здесь ситуация видится предельно простой: исковое требование должно содержать как просьбу понудить к заключению договора на определенных условиях, так и просьбу обязать ответчика передать вещь (совершить действие). Как и в предыдущем случае, при уклонении ответчика от передачи вещи (совершения действия) истец должен иметь возможность обратиться к механизмам принудительного исполнения. Может ли истец уже после вынесения судебного решения об удовлетворении его исковых требований о заключении реального договора не совершить действия (не передать вещь)? Может ли истец уклониться от принятия вещи, передаваемой ответчиком? Безусловно, да. Иной подход означал бы, что именно он (а не ответчик) обязан заключить договор. Понятно, что здесь возникает почва для определенных злоупотреблений - выше мы уже указывали на негативные аспекты, которые несет в себе неопределенность в вопросе о том, возникнет или нет договорное правоотношение. Но здесь ситуация иная. Сама конструкция публичного реального договора имплицитно предполагает усмотрение истца. И ответчик потому вынужден будет находиться в состоянии неопределенности. Другой вопрос, что такое состояние неопределенности, состояние связанности возможностью возникновения договорного правоотношения вряд ли должно продолжаться сколь угодно долго. Видимо, разрешение вопроса о хронологических границах, в рамках которых истец мог бы реализовать свой интерес к заключению реального договора, должно быть найдено в рамках материального права. 2.3. Относительно судебных актов об удовлетворении требования о заключении смешанного договора <174>, необходимо указать на следующее. -------------------------------- <174> Здесь и далее под смешанным понимается договор, в котором содержатся одновременно элементы и консенсуального, и реального договора.
Понятно, что избрание той или иной процессуальной конструкции для наиболее эффективной реализации интереса лица к заключению смешанного договора должно быть продиктовано именно тем, как материальный законодатель определяет момент заключения. Однако действующее гражданское законодательство не содержит прямого ответа на вопрос о моменте заключения смешанного договора (ст. 433 ГК РФ регламентирует момент заключения консенсуальных, реальных, а также договоров, подлежащих государственной регистрации, однако положения, которые бы определяли момент заключения реально-консенсуального договора, в ней отсутствуют). В этой связи полагаем, имеет смысл рассмотреть несколько возможных вариантов. 2.3.1. Если исходить из того, что смешанный договор считается заключенным с момента передачи вещи (совершения действия), то изложенные нами выше соображения относительно заключения реального договора в полной мере применимы и к договорам смешанным. 2.3.2. Если допустить, что обязательства из смешанного договора могут возникать разновременно (в зависимости от конструкции договора, которая была использована сторонами для определения конкретных прав и обязанностей), то судебное решение должно четко определить, какие конкретно из обязательств возникают по модели преобразовательного иска, а какие - только лишь при условии совершения действий (передачи вещи) одной из сторон другой. 3. Теперь - о правоизменяющих судебных актах. Подлежит ли принудительному исполнению судебный акт об удовлетворении иска об изменении договора? На наш взгляд, вряд ли существуют разумные доводы к тому, чтобы утверждать о необходимости использования механизма принудительного исполнения для таких судебных актов. Все те аргументы, что были нами высказаны применительно к правопрекращающим судебным актам, а также к судебным актам об удовлетворении требования о заключении консенсуального договора, в полной мере применимы и здесь. Поэтому наиболее актуальным в этой части исследования представляется вопрос не о правовой природе судебного акта, а о самом моменте изменения материально-правового обязательства. De lege lata момент, с которого договор будет считаться измененным при вынесении соответствующего судебного решения, определен предельно четко - это дата вступления в законную силу решения суда об изменении договора (п. 3 ст. 453 ГК РФ). Полагаем, что такое правовое регулирование нельзя назвать отвечающим требованиям гражданского оборота. Для целей настоящей работы имеет смысл разделить все основания изменения договора на несколько групп: а) первая группа связана с наличием в заключенном договоре таких условий, которые предусматривают обязательное внесение изменений в него при наличии определенных обстоятельств посредством заключения соглашения (дополнительного соглашения к договору) <175>; -------------------------------- <175> Для целей настоящей работы отнесем сюда же и случай, когда стороны заключили предварительный договор о внесении изменений в уже заключенный договор - дело в том, что по большому счету важно то, что из себя представляет механизм, в результате которого производится корректировка договорного правоотношения (а не конкретный документ, где этот механизм нашел закрепление).
б) вторая группа оснований связана с корректировкой материально-правового нормативного акта, который регулирует соответствующее договорное отношение; в) третья группа объединяет все иные случаи, когда закон или соглашение сторон позволяют заинтересованному лицу требовать изменения договора в судебном порядке. 3.1. Уклонение стороны от заключения обязательного для нее соглашения, которое бы изменило ранее возникшее договорное правоотношение, по своей сути мало чем отличается от рассмотренного выше уклонения стороны от заключения договора. Поэтому все выводы, которые сформулированы нами для правообразующих судебных актов, в равной мере применимы и к ситуации, когда заявлено требование о заключении соглашения, направленного на изменение ранее заключенного договора. 3.2. Далее необходимо рассмотреть случай, когда изменение договора вызвано той или иной корректировкой материально-правовых норм, регулирующих договорное правоотношение. Речь здесь идет, во-первых, об императивных нормах, и, во-вторых, о тех диспозитивных нормах, которые хоть и наделяют стороны свободой в определении содержания взаимных обязательств, но одновременно при этом ограничивают ее строгими пределами. Соответственно, основанием для изменения договора будет любое изменение императивной нормы, а также такая корректировка диспозитивной нормы, которая привела к тому, что содержание правоотношения, урегулированного ранее сторонами, оказалось за пределами границ, дозволенных нормативно-правовым актом. К примеру, абз. 2 п. 1 ст. 424 ГК РФ установлено, что в предусмотренных законом случаях применяются цены (тарифы, расценки, ставки и т.п.), устанавливаемые или регулируемые уполномоченными на то государственными органами и (или) органами местного самоуправления. В случае, когда по условиям договора одна из сторон должна передавать другой определенный товар в течение длительного периода времени, не исключено, что с течением времени цена на него изменится именно вследствие нормативно-правового регулирования. Такое изменение, безусловно, окажет влияние на договорное правоотношение, если цена установлена императивно, либо если допустимый ценовой диапазон смещен настолько, что достигнутое сторонами соглашение о цене оказалось вне его рамок. Понятно, что как минимум у одной из сторон такого договора возникнет интерес в формальном закреплении в тексте договора измененного условия о цене. Еще один пример связан с отменой нормативно-правового акта, который императивно предусматривал строго определенный вид и (или) размер ответственности за нарушение обязательства. Если стороны, руководствуясь исключительно лишь требованием такого акта, воспроизвели условие об ответственности в договоре, то вполне логично, что при его отмене заинтересованная сторона может требовать исключения из договора соответствующего договорного условия либо же такой его корректировки, которая наиболее справедливым образом определит содержание договорного правоотношения <176>. -------------------------------- <176> В практике Высшего Арбитражного Суда РФ сформулирована идея о праве требовать именно "исключения из договора условия об ответственности, основанного на этом акте" (п. 6 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 мая 1997 г. N 14 "Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением, изменением и расторжением договоров" // СПС "КонсультантПлюс"). Полагаем, что нет никаких видимых препятствий к тому, чтобы суд в подобных случаях рассматривал не только требование об исключении условия об ответственности, но и требование об изменении ее размера (например, требование об изменении размера неустойки).
Итак, поскольку изменение материально-правовых норм, регулирующих договорное правоотношение, хронологически конкретно, суд, констатируя изменение договорного правоотношения, связан требованием закона, и ни момент вступления принятого им решения в законную силу, ни соглашение сторон не могут изменить момента соответствующей корректировки, определенной законодателем. Здесь важно отметить и то, что в подобных спорах решение суда принимает принципиально иной (с точки зрения известной классификации судебных решений) характер: суд не преобразует (не изменяет) материальное правоотношение, такое изменение происходит исключительно лишь вследствие корректировки материально-правовой нормы. Решение суда, которым удовлетворено требование истца, будет фиксировать лишь уже имевшее место ретроспективное изменение договорного правоотношения, выступая таким образом не в качестве правообразующего, но как судебный акт о признании. Впрочем, нельзя исключить и такие случаи, когда заинтересованная сторона, не дожидаясь момента, определенного законодателем для изменения соответствующей нормы, превентивно обратится в суд с требованием изменить договор (полагаем, что интерес стороны к отысканию определенности в содержании связывающих ее обязательств заслуживает того, чтобы материальное право допускало использование подобного способа защиты <177>). При удовлетворении такого иска суд должен указать, что изменение конкретного договорного условия будет произведено в будущем - конкретная дата здесь будет определена в строгом соответствии с тем, как это предусмотрено нормативным актом, изменяющим правовую норму. Однако и в этом случае мы не можем говорить о преобразовательном эффекте судебного решения: здесь налицо лишь фиксация изменения договорного условия, которая произойдет в будущем. -------------------------------- <177> Более подробно о проблематике превентивных исков (исков о воспрещении) см.: Гордон В.М. Иск о воспрещении (литературное обозрение). СПб., 1913; Гордон В.М. Иск о воспрещении // Вестник гражданского права. 1913. N 4. С. 133 - 155; Ратнер А.С. Иски о воспрещении // Вестник советской юстиции. 1925. N 14. С. 547 - 548; Гланц Р. Иски о воспрещении и обеспечение их // Право и жизнь. 1926. Кн. 1; Мурадьян Э.М. Социальное действие и резонанс судебного решения // Советское государство и право. 1983. N 3. С. 46 - 54; Мурадьян Э.М., Тихиня В.Г. Предупредительный иск в гражданском процессе // Правоведение. 1987. N 4. С. 75 - 79.
Отдельно также отметим, что удовлетворение такого превентивного иска не должно препятствовать заинтересованной стороне требовать изменения или отмены судебного решения в случаях, когда по каким-либо причинам изменены содержание либо срок вступления в действие нормативного акта, на основании которого было подвергнуто корректировке договорное правоотношение, либо когда этот нормативный акт отменен. В этой ситуации требуется, чтобы процессуальное законодательство содержало эффективный механизм, позволяющий суду, вынесшему решению (а не суду проверочной инстанции), отменять либо необходимым образом изменять решение, даже если оно уже вступило в законную силу <178>. -------------------------------- <178> Действующему законодательству известны конструкции, когда отмена или изменение судебного решения производится судом, рассмотревшим дело, - это касается как процедуры производства по пересмотру вступивших в законную силу судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам (гл. 37 АПК РФ, гл. 42 ГПК РФ), так и отдельных категорий дел (о взыскании периодических платежей - ч. 3 ст. 209 ГПК РФ, о признании гражданина недееспособным - п. 3 ст. 29 ГК РФ, об ограничении дееспособности гражданина - п. 2 ст. 30 ГК РФ и др.).
3.3. Остальные случаи мы объединили в одну группу, хотя они довольно разнообразны (здесь основанием изменения договора может быть существенное нарушение договора другой стороной - пп. 1 п. 2 ст. 450 ГК РФ, иные основания, как связанные с нарушением договора, так и не связанные <179>). -------------------------------- <179> См.: Гражданское право: В 4 т.: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2004. Том 1. Общая часть; СПС "Гарант".
Общее для всех этих случаев состоит в том, что контрагент стороны, предъявившей иск, отнюдь не обязан заключать какое-то соглашение об изменении договора по основаниям и в порядке, этим договором предусмотренным (в отличие от первой группы случаев), и, кроме того, само судебное решение будет носить преобразовательный характер (в отличие от второй группы). Существуют ли какие-то серьезные причины для игнорирования воли спорящих сторон применительно к вопросу о моменте прекращения договорного правоотношения? Следует ли и для данной группы случаев отдавать приоритет волеизъявлению истца и ответчика? Полагаем, что в качестве общего правила - да, следует. Почему стороны должны дожидаться вступления решения суда в законную силу, если ранее они уже договорились о моменте, с которого договорное правоотношение изменится? Вопрос, безусловно, носит риторический характер. Причем здесь также не имеет значения то, когда стороны достигли такого соглашения: это могло быть зафиксировано как в самом договоре, так и позднее, в том числе и после возникновения судебного спора об изменении договора. Равным образом здесь применима и предложенная выше конструкция условных соглашений сторон. Теперь обратимся к отысканию специальных правил. Ранее (для случаев расторжения договора) нами была отдельно выделена конструкция договора в пользу третьего лица. Напомним, что в соответствии с п. 2 ст. 430 ГК РФ, "если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором, с момента выражения третьим лицом должнику намерения воспользоваться своим правом по договору стороны не могут расторгать или изменять заключенный ими договор без согласия третьего лица". Полагаем, что при определении момента изменения договора, заключенного в пользу третьего лица, подходы, сформулированные выше для момента расторжения такого договора, вполне применимы и здесь. Действительно, ведь для выгодоприобретателя по большому счету не важно, какая пертурбация происходит с обязательством - то ли оно прекращается, то ли изменяется. И тот, и другой случай непосредственно затрагивают содержание субъективного права, обладателем которого стало третье лицо. Поэтому, кстати, законодатель и объединяет оба эти случая в рамках одной правовой нормы п. 2 ст. 430 ГК РФ. А раз можно говорить о схожем правовом эффекте, то и те выводы, которые касаются самой возможности сторон договора игнорировать волю выгодоприобретателя при определении момента судебного расторжения договора, должны учитываться и при разрешении вопроса о моменте, когда договор изменяется. Итак, если судебное изменение договора происходит после того, как субъект, в пользу которого заключен договор, выразил должнику намерение воспользоваться своим правом по договору, то суд при определении момента изменения договора не вправе игнорировать волю выгодоприобретателя. Если же судебное изменение договора происходит до того, как субъект, в пользу которого заключен договор, выразил должнику намерение воспользоваться своим правом по договору, то здесь надлежит учитывать наличие в цивилистической доктрине диаметрально противоположных подходов по вопросу о моменте возникновения субъективных прав у выгодоприобретателя <180>: -------------------------------- <180> Оба подхода излагались нами выше применительно к процедуре судебного расторжения договора.
а) если основываться на позиции, что третье лицо становится кредитором в обязательстве в момент заключения договора, то итоговый вывод о необходимости учета волеизъявления третьего лица при определении момента, с которого обязательство изменится, в полной мере применим и здесь; б) если же материальное право, напротив, исходит из того, что третье лицо становится кредитором в обязательстве только лишь в момент выражения им намерения воспользоваться возникшим из договора правом, то волеизъявление выгодоприобретателя не учитывается; соответственно, стороны вправе самостоятельно определить момент изменения договора. Теперь необходимо обратиться к вопросу о том, а может ли суд (при отсутствии соглашения сторон о моменте изменения договора и при условии, что изменению подлежит правоотношение иное, нежели возникшее из договора в пользу третьего лица) отступить от правила, установленного в действующем законодательстве? Действительно ли только лишь момент вступления в законную силу решения суда об изменении договора (п. 3 ст. 453 ГК РФ) должен влечь соответствующие материально-правовые последствия для материального правоотношения, или же допустимо хронологическое смещение? Возможны ли такие договорные отношения, когда интерес одной из сторон сделки (либо субъекта, не связанного договорной связью <181>) заслуживал бы того, чтобы при отсутствии каких-то существенных дефектов самой сделки, тем не менее изменялись бы - либо в какой-то момент в будущем, либо в какой-то момент в прошлом - позитивные последствия ею вызванные? Полагаем, что гражданскому праву известны конструкции, которые дают повод для того, чтобы отступить от императивного правила п. 3 ст. 453 ГК РФ. -------------------------------- <181> Например, пп. "г" п. 6 ч. 1 ст. 23 ФЗ от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (Российская газета. 2006. 27 июля. N 162) наделяет правом требовать расторжения договора в судебном порядке антимонопольные органы.
Здесь, как нам представляется, имеет смысл обратить внимание на договор присоединения, которым признается договор, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе, как путем присоединения к предложенному договору в целом (п. 1 ст. 428 ГК РФ). В соответствии с п. 2 ст. 428 ГК РФ присоединившаяся к договору сторона вправе потребовать расторжения или изменения договора, если договор присоединения хотя и не противоречит закону и иным правовым актам, но лишает эту сторону прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида, исключает или ограничивает ответственность другой стороны за нарушение обязательств либо содержит другие явно обременительные для присоединившейся стороны условия, которые она исходя из своих разумно понимаемых интересов не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора. В современных цивилистических исследованиях конструкции договора присоединения можно встретить утверждение о малой эффективности такого способа защиты как судебное изменение договора: "Изменение договора будет иметь эффект лишь на перспективу, т.е. все неблагоприятные последствия соответствующего условия, возникшие у присоединившейся стороны (именно они вынудили ее обратиться в суд), остаются на ней же. Как известно, в соответствии с п. 4 ст. 453 ГК РФ стороны не вправе требовать того, что было исполнено ими по обязательству к моменту изменения договора. Так что в ряде случаев такое изменение уже не восстановит баланса интересов сторон договора присоединения" <182>. Но если уязвимость требования об изменении договора присоединения связывается именно с перспективным правовым эффектом порождаемой судебным решением корректировки, то нельзя ли допустить, что в определенных случаях суд может допустить ретроспективное изменение такого договора? -------------------------------- <182> Савельев А.И. Договор присоединения в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2010. N 5. С. 13 - 75.
Попробуем проанализировать конкретные условия договора присоединения на предмет допустимости их ретроспективного изменения. Одновременно необходимо отыскать такие процессуальные правила, которые бы наиболее гармонично увязали судебные производства по двум самостоятельным искам - иску, вытекающему из материально-правовых обязательств, возникших из договора присоединения, и иску об изменении навязанных договором присоединения условий. Итак, обратимся к случаям, когда договор присоединения содержит такие явно обременительные для присоединившейся стороны условия, которые могут быть квалифицированы как затрудняющие доступ к судебной защите или реализацию права на судебную защиту. 3.3.1. Наиболее очевидный здесь пример - когда договором присоединения предусмотрена договорная территориальная подсудность (ст. 37 АПК РФ, ст. 32 ГПК РФ), явно создающая для стороны, присоединившейся к договору (с учетом ее места нахождения), сложности в обращении к суду и в самом фактическом участии при рассмотрении судебного дела. Заметим, что в процессуальной науке существует точка зрения, согласно которой "в гражданских отношениях с участием граждан соглашение о подсудности доступно лишь по поводу уже возникших споров", "но не относительно дел, которые могут возникнуть в будущем" <183>. Этот вывод основывается на сравнительном анализе норм о договорной подсудности в арбитражном и гражданском процессе - ст. ст. 37, 249 АПК РФ и ст. ст. 32, 404 ГПК РФ соответственно. Утверждается, что поскольку в указанных нормах ГПК РФ упоминается термин "дело", а нормы АПК РФ не содержат указания на факт возникновения спора, то и соглашение о подсудности по делам "с участием граждан", подведомственным судам общей юрисдикции, возможно лишь в отношении уже возникшего между сторонами спора <184>. -------------------------------- <183> Рожкова М.А., Елисеев Н.Г., Скворцов О.Ю. Договорное право: соглашения о подсудности, международной подсудности, примирительной процедуре, арбитражное (третейское) и мировое соглашения / Под общ. ред. М.А. Рожковой. М.: Статут, 2008 (автор главы II - Елисеев Н.Г.); СПС "КонсультантПлюс". <184> Там же.
Полагаем, что подобный подход следует подвергнуть критике. Статья 32 ГПК РФ четко и недвусмысленно говорит о том, что "стороны могут по соглашению между собой изменить территориальную подсудность для данного дела до принятия его судом к своему производству". Если бы законодатель действительно имел в виду "уже возникшие споры", то тогда совершенно непонятно, почему упоминается конкретная хронологическая граница - "до принятия его судом к своему производству". На самом деле с точки зрения конструирования механизма договорной подсудности вполне возможен подход, который бы ограничивал возможность заключения соглашений о договорной территориальной подсудности. Однако нет никакой логики в том, чтобы распространять его на все дела, подведомственные судам общей юрисдикции, или на часть таких дел с участием граждан. Скорее этого требуют конкретные материальные отношения с предполагаемыми сильной и слабой стороной, а уж какие субъекты там будут занимать место кредитора и должника (граждане, организации, индивидуальные предприниматели, публичные образования и т.д.) - это момент вторичный и для разрешения данного вопроса отнюдь не определяющий. Поэтому, не углубляясь в проблематику возможных ограничений, которые могли бы содержаться в процессуальном законодательстве, обратимся к исследованию вопроса о возможном моменте судебного изменения условия о договорной подсудности, тем более что допустимость заключения соглашений о договорной территориальной подсудности в отношении будущих споров в арбитражном процессе под сомнение в процессуальной науке не ставится. |
