 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| Г) приготовления, которые уже совершила либо должна будет совершить сторона договора для исполнения обязательств, которые остались ею не исполнены. 8 страница
На наш взгляд, такое ограничение малооправданно. Конечно, допуск к участию в деле нового субъекта определенным образом усложняет процесс. Однако потребность в вынесении непротиворечивых судебных актов, очевидно, должна иметь приоритет перед таким усложнением. И здесь также может быть проигнорирован и прямой интерес противной стороны - привлечение к участию в деле третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, не означает навязывание иного противостоящего в материально-правовом споре субъекта; это, если можно так выразиться, сугубо процессуальная конструкция, не имеющая прямого отношения к защите спорного права такой стороны.
Итак, даже если по первому делу спор был рассмотрен по существу, факт предъявления иска истцом по этому делу, безусловно, должен учитываться (опять же если это имеет значение с точки зрения материального права) при рассмотрении нового дела - дела с участием материального правопреемника. Попутно заметим, что возможное влияние итогового судебного акта по делу на саму возможность следования правовых последствий, возникших для спорного материального правоотношения в период с момента обращения в суд правопредшественника (предъявления иска к правопредшественнику) до произошедшей замены субъекта в материальном правоотношении, должно влечь необходимость приостановления производства по тем судебным делам, где такое влияние должно учитываться при разрешении материально-правового спора. Собственно, это позволяет делать и действующее процессуальное законодательство (п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ, абз. 5 ст. 215 ГПК РФ). Отметим, что сложность некоторых материально-правовых институтов, а также наличие возможных коллизий в интересах различных субъектов материально-правовых отношений не позволяют ограничиться лишь самым общим правилом о возможности инициирования материальным правопреемником нового судебного спора (предъявления к материальному правопреемнику самостоятельного иска). Равным образом нуждается в определенном уточнении и идея о том, что хронологически более позднее обращение к судебной защите предполагаемого материального правопреемника не влечет поражения тех правовых последствий, которые возникли для спорного материального правоотношения в период с момента обращения в суд правопредшественника (предъявления иска к его правопредшественнику) до произошедшей замены субъекта в материальном правоотношении. Абзацем 1 ст. 398 ГК РФ предусмотрено, что в случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или в возмездное пользование кредитору последний вправе требовать отобрания этой вещи у должника и передачи ее кредитору на предусмотренных обязательством условиях. Это право отпадает, если вещь уже передана третьему лицу, имеющему право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления. Если вещь еще не передана, преимущество имеет тот из кредиторов, в пользу которого обязательство возникло раньше, а если это невозможно установить, - тот, кто раньше предъявил иск. Рассмотрим случай, когда спорная вещь должником еще не передана, а установить хронологию возникновения обязательств, по которым вещь подлежала передаче, невозможно. Если правопредшественник кредитора раньше другого лица, имеющего притязание на такую индивидуально-определенную вещь, предъявил иск, однако сам материальный правопреемник не был допущен в процесс в качестве правопреемника процессуального, возникает ряд вопросов. Как поступать суду, рассматривающему дело по иску кредитора, предъявившего более поздний иск? Должен ли он дожидаться предъявления иска материальным правопреемником кредитора и вынесения судебного решения по такому иску? Если да, то как долго? Если нет, то какое значение будет иметь предъявление иска материальным правопреемником после вынесения судебного решения по иску кредитора, предъявившего более поздний иск? Можно ли пересмотреть такое судебное решение, если суд удовлетворит иск материального правопреемника? Несложно заметить, что поставленные вопросы вытекают из факта наличия самостоятельного материально-правового притязания у совершенно постороннего лица - субъекта, который не являлся ни стороной в возбужденном деле, ни правопреемником одной из сторон, однако хоть и с опозданием, но предъявил самостоятельный иск. Игнорирование интереса такого субъекта недопустимо уже хотя бы потому, что материальное законодательство допускает защиту его субъективного права. Да, эта защита поставлена в зависимость от итогового судебного акта по первому делу. Но это только усложняет задачу. Полагаем, что здесь необходимо учитывать следующее. Защита прав кредитора, предъявившего более поздний иск, не может быть поставлена в зависимость от расторопности материального правопреемника истца в первом иске - если он по каким-либо причинам не занял место истца в рамках института процессуального правопреемства в уже возбужденном деле, то он должен принимать на себя все риски, вытекающие из несвоевременного обращения за судебной защитой перешедшего к нему материального права. Если, к примеру, материальный правопреемник кредитора предъявил иск уже после вынесения судебного решения об удовлетворении требования об отобрании спорной вещи у должника и передаче ее кредитору, предъявившему более поздний иск, то наиболее справедливым в этой ситуации как раз было бы игнорирование тех правовых последствий, которые возникли для спорного материального правоотношения в связи с предъявлением иска материальным правопредшественником. В конце концов, кредитор, предъявивший более поздний иск, не должен страдать из-за возникших "пертурбаций" в другом спорном правоотношении. Итак, сформулируем специальное правило. Если материальное право, определяя приоритет в судебной защите прав нескольких конкурирующих кредиторов, в качестве критерия устанавливает момент предъявления иска каждым из них, то недопуск в качестве процессуального правопреемника истца, предъявившего иск первым, приобретателя материального требования или непредъявление таким приобретателем самостоятельного иска (вплоть до вынесения судебного решения об удовлетворении иска конкурирующим кредитором) поражают правовые последствия более раннего предъявления иска; соответственно суд, рассматривающий иск конкурирующего кредитора (кредитора, предъявившего хронологически более поздний иск), не учитывает факт предъявления иска материальным правопредшественником другого кредитора. Отдельного рассмотрения требует вопрос о судьбе давностных сроков. Статья 201 ГК РФ предусматривает, что перемена лиц в обязательстве не влечет изменения срока исковой давности и порядка его исчисления. Понятно, что логика законодателя состоит в том, что действие этой материально-правовой нормы должно порождать одинаковые правовые последствия независимо от того, имело место процессуальное правопреемство или нет. Если место истца (ответчика) занимает новый кредитор (должник), то никаких сложностей не возникает - на него в полном объеме распространяются все правовые последствия уже возникших правоотношений. Прежде всего это последствия, вызванные предъявлением иска (перерыв течения срока исковой давности - ст. 203 ГК РФ) и заявлением ответчика о применении исковой давности (самостоятельное основание к вынесению судом решения об отказе в иске - п. 2 ст. 199 ГК РФ). Также полагаем, что нет никаких видимых препятствий и для игнорирования обстоятельств, которые по действующему законодательству могут учитываться для восстановления срока исковой давности: "В исключительных случаях, когда суд признает уважительной причину пропуска срока исковой давности по обстоятельствам, связанным с личностью истца (тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п.), нарушенное право гражданина подлежит защите" (ст. 205 ГК РФ). Хотя закон и упоминает об обстоятельствах, связанных с личностью истца, вряд ли разумно было бы распространять действие положений ст. 383 ГК РФ о недопустимости перехода к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, на основания восстановления срока исковой давности. Во-первых, все-таки буквальное толкование ст. 383 ГК РФ говорит о спорном материальном обязательстве (а не об обстоятельствах, препятствовавших реализации судебной защиты). Во-вторых, есть более общее соображение: ограничивая нового кредитора (ставшего истцом) в возможности ссылаться на уважительные причины пропуска срока исковой давности его правопредшественником, мы тем самым безосновательно даем дополнительное преимущество должнику в спорном материальном правоотношении. Но что изменится, если новый кредитор не вступит в дело в качестве процессуального правопреемника, а предъявит самостоятельный иск о том же предмете и по тем же основаниям к ответчику? Если исходить из сформулированной выше общей посылки о недопустимости поражения правовых последствий, которые возникли для спорного материального правоотношения в период с момента обращения в суд правопредшественника до произошедшей замены субъекта в материальном правоотношении, то можно прийти к довольно парадоксальному выводу. Дело в том, что основное правовое последствие, вызванное предъявлением иска, состоит в перерыве течения срока исковой давности. Получается, что имевший место вследствие предъявления иска истцом по первому делу перерыв привел к тому, что срок исковой давности начал заново течь для требования о защите нарушенного права нового кредитора! Это, конечно, явно несправедливо по отношению к должнику, да и, по сути, подрывает идейную основу самого института исковой давности - если цессия, имевшая место до возникновения судебного дела, не влияет на течение исковой давности, то почему такая же уступка права требования уже после возбуждения судебного дела влечет совсем иное последствие? Теперь рассмотрим противоположный подход к последствиям предъявления самостоятельного иска новым кредитором. Если допустить, что имевшее место предъявление иска по первому делу (делу с участием правопредшественника нового кредитора) вообще никак не повлияло на течение исковой давности для требования нового кредитора, то обнаружится очевидная почва для злоупотреблений со стороны ответчика. Касается это случаев, когда исковая давность (без учета факта предъявления иска по первому делу) истекает в промежуток между возбуждением первого судебного дела и цессией: здесь ответчик, конечно же, будет возражать против допуска в процесс правопреемника кредитора в качестве процессуального правопреемника истца, рассчитывая, что при предъявлении новым кредитором самостоятельного иска заявит о применении исковой давности. Итак, если оба варианта неприемлемы, то следует отыскать некое промежуточное решение, которое бы учло как интерес ответчика в недопустимости безосновательного удлинения срока исковой давности, так и интерес нового кредитора в предъявлении "незадавненного" материально-правового требования. Полагаем, что такое решение обнаруживается лишь в том случае, когда для целей исчисления исковой давности по требованию, предъявленному новым кредитором, в полном объеме учитывается срок исковой давности, истекший к моменту предъявления иска правопредшественником (иска по первому делу), но не учитывается период времени с момента предъявления иска правопредшественником до момента перехода прав в спорном материальном правоотношении к новому кредитору. В итоге получается некое искусственное расщепление течения срока исковой давности: для первого судебного дела (с участием предполагаемого правопредшественника кредитора) исковая давность в обычном порядке была прервана предъявлением иска, а для второго дела предъявление иска по первому повлекло приостановление течения исковой давности, причем продолжение течения исковой давности произойдет (в отличие от классического подхода) не в силу отпадения основания для приостановления, а под воздействием совершенно самостоятельного юридического факта - перехода прав в спорном материальном правоотношении к новому кредитору. Конечно, такой подход требует корректировки соответствующих положений института приостановления течения срока исковой давности. Необходимо также дополнение общего правила о том, что перемена лиц в обязательстве не влечет изменения срока исковой давности и порядка его исчисления (ст. 201 ГК РФ), специальным - правилом, относящимся к случаям предъявления самостоятельного иска новым кредитором. Обратим внимание и на то, что расщепление течения срока исковой давности требует специального правила о восстановлении срока исковой давности применительно к случаю, когда материальный правопреемник истца предъявляет самостоятельный иск. Если к моменту такого обращения за судебной защитой срок исковой давности не истек, то для оставшегося срока обстоятельства, которые по действующему законодательству могут учитываться для восстановления срока исковой давности, должны устанавливаться применительно к личности материального правопреемника (истца по второму делу), а не его правопредшественника (истца по первому делу). Наконец, необходима корректировка положений ч. 1 ст. 204 ГК РФ ("если иск оставлен судом без рассмотрения, то начавшееся до предъявления иска течение срока исковой давности продолжается в общем порядке"). Выше мы сформулировали общий подход к правовым последствиям оставления искового заявления без рассмотрения (имеется в виду исковое заявление, на основании которого было возбуждено первое дело - дело по иску материального правопредшественника). Очевидно, что логика этого подхода, основанная на хронологии возникновения фактов, явившихся основанием для оставления искового заявления без рассмотрения, должна учитываться и применительно к исчислению исковой давности. Поэтому если, к примеру, производство по первому делу было окончено вынесением определения об оставлении искового заявления без рассмотрения в связи с вторичной неявкой истца (п. 9 ч. 1 ст. 148 АПК РФ, абз. 8 ст. 222 ГПК РФ), то было бы явно несправедливо не учитывать факта предъявления иска по такому делу при рассмотрении другого дела - дела с участием материального правопреемника истца. Повторимся: для института исковой давности придание правового значения факту предъявления иска материальным правопредшественником будет означать, что течение исковой давности по требованию материального правопреемника приостановлено, что период с момента предъявления иска материальным правопредшественником до момента перехода права к новому кредитору вообще не учитывается для целей исчисления срока исковой давности. Иной подход, состоящий в сохранении действия лишь общего правила ч. 1 ст. 204 ГК РФ, ставил бы защиту прав и законных интересов предъявившего самостоятельный иск нового кредитора в зависимость от процессуальной активности его материального правопредшественника: очевидно, что в большинстве случаев последний после перехода прав к иному субъекту утрачивает интерес к продолжению инициированного им судебного дела, поэтому его вторичная неявка в судебное заседание вполне объяснима. Полагаем, что такое взаимосогласование материально-правовых норм с предлагаемыми нами правилами о порядке допуска в судебное дело процессуального правопреемника безусловно необходимо - в противном случае неизбежно возникнут проблемы с эффективной реализацией института давностных сроков. Каковы правовые последствия имевшего место заявления ответчика о применении исковой давности в рамках первого судебного дела (дела с участием правопредшественника) для рассмотрения иска по второму судебному делу (делу с участием правопреемника)? Здесь мы должны исходить из изложенной выше идеи о том, что хронологически более позднее обращение к судебной защите предполагаемого материального правопреемника не влечет поражения тех правовых последствий, которые возникли для спорного материального правоотношения в период с момента обращения в суд правопредшественника до произошедшей замены активного субъекта в материальном правоотношении. Итак, если заявление о применении исковой давности сделано ответчиком до перехода прав в спорном правоотношении к новому кредитору, то в новом судебном деле ответчику достаточно будет лишь представить доказательства, подтверждающие факт сделанного им заявления о применении исковой давности в рамках первого судебного дела. Напротив, если такое заявление было сделано уже после состоявшегося перехода спорного материального права, то никакого значения для второго дела оно иметь не будет: ответчик и во втором деле должен заявлять о применении исковой давности. Подобным же образом следует подходить и к случаю, когда правопреемство имело место на пассивной стороне. При предъявлении самостоятельного иска к новому должнику последний может ссылаться на заявление о применении исковой давности, сделанное его правопредшественником в первом деле, только лишь в том случае, если это имело место до момента перехода спорной обязанности. В противном случае новый должник должен сделать самостоятельное заявление о применении исковой давности. В гражданском праве наряду с давностными сроками также выделяются сроки пресекательные (преклюзивные) - "сроки, с истечением которых преграждается путь, пресекается существование субъективного гражданского права" <236>. Для целей настоящего исследования необходимо рассмотреть лишь те пресекательные сроки, которые влекут прекращение обязательства исключительно в связи с непредъявлением в установленный промежуток времени конкретного иска. Например, п. 4 ст. 367 ГК РФ предусмотрено, что "поручительство прекращается по истечении указанного в договоре поручительства срока, на который оно дано. Если такой срок не установлен, оно прекращается, если кредитор в течение года со дня наступления срока исполнения обеспеченного поручительством обязательства не предъявит иска к поручителю. Когда срок исполнения основного обязательства не указан и не может быть определен или определен моментом востребования, поручительство прекращается, если кредитор не предъявит иска к поручителю в течение двух лет со дня заключения договора поручительства". -------------------------------- <236> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М.: Статут, 2001. С. 258, 259.
Полагаем, что, несмотря на сущностное отличие пресекательных сроков от сроков давностных, для целей настоящей работы вполне уместно использовать тот же исследовательский инструментарий, что и ранее. Итак, если место истца (ответчика) занимает новый кредитор (должник), то главное для рассматриваемой группы пресекательных сроков последствие - предъявление иска и, как следствие, снятие угрозы прекращения спорного обязательства - в полной мере распространяется на процессуального правопреемника. Однако если новый кредитор не вступит в дело в качестве процессуального правопреемника, а предъявит самостоятельный иск о том же предмете и по тем же основаниям к ответчику, то возникает ситуация, содержательно схожая с изложенной выше для давностных сроков. Если исходить из того, что на приобретателя требования последствия истечения пресекательного срока не распространяются, то это, конечно же, нарушит права должника, поскольку помимо его воли на неопределенный срок "продлит жизнь" спорного правоотношения. Если же, напротив, предположить, что предъявление иска материальным правопредшественником истца никоим образом на течение пресекательного срока не повлияло, то это создаст почву для злоупотреблений, поскольку ответчик будет препятствовать вступлению в дело процессуального правопреемника истца исключительно в расчете на пропуск пресекательного срока (особенно в тех случаях, когда пресекательный срок истек в период между предъявлением иска материальным правопредшественником и переходом спорного права к другому субъекту). Таким образом, и для пресекательных сроков имеет смысл исходить из искусственного расщепления их течения: для первого судебного дела (с участием предполагаемого правопредшественника кредитора) течение пресекательного срока было прервано предъявлением иска, а для второго дела предъявление иска по первому повлекло приостановление течения пресекательного срока, причем продолжение его течения будет иметь место с момента перехода прав в спорном материальном правоотношении к новому кредитору. Аналогичным образом следует поступать и в случае, когда имела место замена должника в спорном материальном правоотношении. Если материальный правопреемник должника по какой-либо причине не занял место ответчика в первом деле, то при предъявлении к нему самостоятельного иска для целей исчисления пресекательного срока следует исключать промежуток времени между предъявлением иска по первому делу и моментом перехода обязанности к новому должнику. Безусловно, легальное закрепление предлагаемого нами подхода вызовет определенные юридико-технические сложности: материальное законодательство не содержит общих положений, которые бы устанавливали правила о течении пресекательных сроков. Тем не менее согласование материально-правовых норм с предлагаемыми нами правилами о порядке допуска в судебное дело процессуального правопреемника так же необходимо, как и в случае с давностными сроками.
1.4. О характере влияния института материального правопреемства на цивилистический процесс при применении правил о согласованном волеизъявлении заинтересованных субъектов как основании процессуального правопреемства
Ранее, говоря о влиянии материального права на цивилистический процесс, мы указали на процессуальное правопреемство как на один из институтов, который подвержен системному влиянию <237>. Понятно, что причина здесь кроется в реализованном в действующем российском законодательстве подходе к основаниям процессуального правопреемства (подходе, учитывающем исключительно факты материального правопреемства). Но если именно согласованное волеизъявление заинтересованных субъектов станет основанием процессуального правопреемства, не следует ли скорректировать и вывод о системном влиянии? Здесь мы бы обратили внимание на то, что предлагаемый отказ от учета материально-правовых оснований тем не менее не означает полное устранение корреляции с материальным правом. -------------------------------- <237> См.: § 2 гл. I настоящей работы.
Во-первых, как указывалось выше, волеизъявление заинтересованных субъектов должно использоваться в качестве основания для процессуального правопреемства только лишь применительно к случаям, когда наряду с материальным правопреемником сохраняется в качестве субъекта права также и материальный правопредшественник. Если же материальный правопредшественник прекращает свое правовое существование (например, при смерти физического лица или при преобразовании юридического лица), то исчезает почва для самой дискуссии о разумности использования оснований материального правопреемства для правопреемства процессуального. Дело в том, что изначальная причина противоречий между интересами истца, ответчика и их правопреемников кроется в том, что уже возникшие для процессуального правопредшественника процессуально-правовые последствия (либо последствия, которые могут возникнуть в будущем, но по основаниям, хронология возникновения которых предшествовала вступлению в дело правопреемника), по сути, автоматически переходят к правопреемнику. При этом, как указывалось выше, вполне возможны ситуации, когда такое автоматическое следование противоречило бы интересам одной из сторон либо интересам самого правопреемника. И выходом как раз является сохранение существовавшего процессуального статус-кво, что возможно исключительно лишь при условии, если сам субъект (материальный правопредшественник) не прекратил свое правовое существование. Но если этого субъекта уже нет, то выяснять у противоположной стороны и материального правопреемника, следует ли последнего допускать к участию в деле в качестве процессуального правопреемника или нет, совершенно бессмысленно - не может быть судебного спора без двух спорящих сторон; материальный правопреемник должен занять место выбывшей стороны. Именно поэтому основанием процессуального правопреемства для случая, когда материальный правопредшественник прекратил свое правовое существование, должны быть факты, установленные материальным правом для перехода материальных прав и обязанностей. Во-вторых, даже если исходить из предложенного нами согласованного волеизъявления заинтересованных субъектов как основания процессуального правопреемства, то и в этом случае юридический факт правопреемства материального все равно будет иметь значение для судебного дела (повторимся: исключение этого факта из процедуры процессуального правопреемства не означает, что он будет проигнорирован при вынесении судебного решения). Поэтому в целом вывод о том, что процессуальное правопреемство как правовой институт подвержено системному влиянию материального права, вряд ли требует корректировки. Однако обращение к согласованному волеизъявлению заинтересованных субъектов как основанию процессуального правопреемства позволяет говорить о сужении сферы такого системного влияния.
§ 2. Отсрочка (рассрочка) исполнения судебного акта
В соответствии с ч. 1 ст. 324 АПК РФ при наличии обстоятельств, затрудняющих исполнение судебного акта, арбитражный суд, выдавший исполнительный лист, по заявлению взыскателя, должника или судебного пристава-исполнителя вправе отсрочить или рассрочить исполнение судебного акта. Схожая норма имеется и в ст. 434 ГПК РФ: "При наличии обстоятельств, затрудняющих исполнение судебного постановления или постановлений иных органов, взыскатель, должник, судебный пристав-исполнитель вправе поставить перед судом, рассмотревшим дело, или перед судом по месту исполнения судебного постановления вопрос об отсрочке или о рассрочке исполнения..." Кроме того, институт отсрочки (рассрочки) в гражданском процессе регламентирован также нормой ч. 1 ст. 203 ГПК РФ: "Суд, рассмотревший дело, по заявлениям лиц, участвующих в деле, судебного пристава-исполнителя либо исходя из имущественного положения сторон или других обстоятельств вправе отсрочить или рассрочить исполнение решения суда, изменить способ и порядок его исполнения". Несложно обнаружить, что данные процессуальные нормы применительно к институту отсрочки (рассрочки) исполнения судебного акта являют собой правила, позволяющие должнику обеспечить реализацию охраняемого законом интереса. Действительно, по своей правовой природе определение суда, которым предоставляется отсрочка (рассрочка) исполнения судебного акта, является правопреобразующим: оно, по сути, изменяет то правоотношение, которое уже установлено судом <238>. Причем такое изменение по действующему процессуальному законодательству учитывает прежде всего интерес должника, предоставляя ему легальную возможность либо исполнить обязательство по частям (при рассрочке), либо исполнить обязательство в более поздний срок (при отсрочке) <239>. -------------------------------- <238> Заметим, что некоторые авторы применительно к институту отсрочки (рассрочки) исполнения судебного акта говорят о конкретизирующей деятельности суда, в частности, утверждается, что "суд должен осуществить конкретизацию правоотношения в двух направлениях: оценив совокупность приведенных ответчиком фактов, прийти к определенному выводу о возможности отнесения их к причинам уважительным и в положительном случае подтвердить право на отсрочку или рассрочку; установить время, на которое предоставляется отсрочка, или определить частные сроки исполнения, указав, в каком объеме решение должно быть в частные сроки исполнено". См.: Кац А.К., Козлов А.Ф., Комиссаров К.И., Осипов Ю.К. Некоторые вопросы теории советского гражданского процесса // Краткая антология уральской процессуальной мысли: 55 лет кафедре гражданского процесса Уральской государственной юридической академии / Под ред. В.В. Яркова. Екатеринбург, 2004. С. 120. Полагаем, что о конкретизации материального правоотношения здесь говорить нельзя. В действительности установленное судом материальное правоотношение предельно конкретно, никакой неопределенности оно в себе не несет. Суд же, вторгаясь в его содержание в рамках института отсрочки (рассрочки) исполнения судебного акта, самым непосредственным образом его преобразует, изменяя (перенося) срок уже установленной обязанности. <239> Формально-юридически предоставление судебной отсрочки (рассрочки) может стать результатом удовлетворения ходатайства не только должника, но также взыскателя, судебного пристава-исполнителя, а также иных лиц, участвующих в деле. Уместность наделения иных (помимо должника) лиц правом ходатайствовать об отсрочке (рассрочке) должна быть поставлена под сомнение. Если применительно к взыскателю еще хоть как-то можно смоделировать ситуацию, когда его интересы изменились, и он, желая получить исполнение позднее, вместо использования института возвращения исполнительного документа, ходатайствует перед судом об отсрочке (рассрочке), то уж судебный пристав-исполнитель и иные лица, участвующие в деле, явно не должны быть инициаторами такого "препарирования".
Действующее гражданское законодательство формулирует общее правило, согласно которому одностороннее изменение условий обязательства не допускается, за исключением случаев, предусмотренных законом (ст. 310 ГК РФ). В этом смысле положения ч. 1 ст. 324 АПК РФ и ч. 1 ст. 203, ст. 434 ГПК РФ определенным образом корреспондируют с указанной материально-правовой нормой. Однако полагаем, что механистическое дополнение материально-правовых оснований для одностороннего изменения условий обязательства теми, что предусмотрены ч. 1 ст. 324 АПК РФ и ч. 1 ст. 203, ст. 434 ГПК РФ (наличие обстоятельств, затрудняющих исполнение судебного акта, а также имущественное положение сторон), вряд ли было бы верным. Действительно, почему должник в обязательстве, по поводу которого принят судебный акт, должен обладать преимуществом перед должником, к которому требования в судебном порядке не предъявлялись? Почему у первого из должников есть возможность, доказав наличие обстоятельств, затрудняющих исполнение судебного акта (имущественное положение сторон), изменить материальное правоотношение к своей выгоде, а у второго такой возможности нет? Насколько вообще разумно установленное законодателем правило? Не провоцируют ли столь размытые правовые нормы должников к пассивности, к "творческому" отысканию затрудняющих исполнение судебного акта обстоятельств? Наконец, не является ли предусмотренная ч. 1 ст. 324 АПК РФ и ч. 1 ст. 203, ст. 434 ГПК РФ широчайшая судебная дискреция препятствием к функционированию эффективного делового оборота? |
