ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение

Как определить диапазон голоса - ваш вокал

Игровые автоматы с быстрым выводом

Как цель узнает о ваших желаниях прежде, чем вы начнете действовать. Как компании прогнозируют привычки и манипулируют ими

Целительная привычка

Как самому избавиться от обидчивости

Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам

Тренинг уверенности в себе

Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком"

Натюрморт и его изобразительные возможности

Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д.

Как научиться брать на себя ответственность

Зачем нужны границы в отношениях с детьми?

Световозвращающие элементы на детской одежде

Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия

Как слышать голос Бога

Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ)

Глава 3. Завет мужчины с женщиной

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Собор парижской богоматери 4 страница

Ей 44 года, но она не возражает, когда ее называют ласкательно-уменьшительно, как в детстве, – Пег. Для тех, кто живо интересуется творчеством и биографией Сэлинджера, лучшего рассказчика не найти. Пег росла вместе с отцом в корнишской глуши, и, как утверждает, детство ее было похоже на страшную сказку. Существование Джерома Сэлинджера далеко не всегда было добровольным заточением, однако, по словам дочери, на жизни его лежал какой-то зловещий отсвет. В этом человеке всегда ощущалась трагическая раздвоенность.
Почему? Ответ, во всяком случае частичный, можно найти уже в первом разделе мемуаров Маргарет Сэлинджер, посвященном детству отца. Всемирно известный писатель рос в центре Нью-Йорка, в Манхэттене. Отец его, еврей, преуспевал в качестве торговца продовольствием. Чрезмерно заботливая мать была ирландкой, католичкой. Однако, подчиняясь обстоятельствам, выдавала себя за еврейку, скрывая правду даже от сына. Сэлинджер, который с особой остротой осознавал себя "полуевреем", на собственном опыте познал, что такое антисемитизм. Вот почему эта тема неоднократно и достаточно явно проступает в его творчестве.
Его юность пришлась на беспокойное время. Окончив военное училище, Джей-Ди растворился в массе американских "джи-ай" (выпускников). В составе 12-го пехотного полка 4-й дивизии участвовал во Второй мировой войне, открывал второй фронт, десантируясь на берег Нормандии. На фронте было несладко, и в 1945-м будущий классик американской литературы попал в госпиталь с нервным срывом. Еще одна глубокая рана на душе художника? С уверенностью подобное вряд ли можно утверждать, но исследователи творчества Сэлинджера наверняка возьмут этот малоизвестный факт на заметку. Спасибо, Пег.
Как бы то ни было, "писателем-фронтовиком" Джером Сэлинджер не стал, хотя, как считает дочь, в его ранних произведениях "виден солдат". Отношение к войне и послевоенному миру у него было тоже... двойственным – увы, другое определение подыскать трудно. В качестве сотрудника американской контрразведки Джей-Ди участвовал в программе денацификации Германии. Будучи человеком, всей душой ненавидящим нацизм, он однажды арестовал девушку – молодого функционера нацистской партии. И женился на ней. Как сообщает Маргарет Сэлинджер, немку – первую жену ее отца – звали Сильвия. Вместе с ней он вернулся в Америку, и какое-то время она жила в доме его родителей.
Но брак оказался недолговечным. Причину разрыва автор мемуаров объясняет с предельной простотой: "Она ненавидела евреев с той же страстью, с какой он ненавидел нацистов". Позже для Сильвии Сэлинджер придумал презрительную кличку "Салива" (по-английски "слюна").
Это был его первый, но далеко не последний неудачный роман. Второй его женой стала Клэр Дуглас. Они встретились в 1950 году. Ему был 31 год, ей – 16. Девочку из почтенного британского семейства отправили через Атлантику подальше от ужасов войны. Если бы родители знали, что ожидает ее в Америке...
Впрочем, утверждение о том, что Сэлинджер совратил юную Клэр, не совсем точно. Как раз в то время он, духовно совершенствуясь, воздерживался от секса. Его наставником был некий индийский гуру, а настольной книгой – "Проповеди Шри Рамакришны". Строгое воздержание от плотских наслаждений, как и многое другое, нашло своеобразное отражение в творчестве писателя. Как многозначительно напоминает его дочь, именно в медовый месяц кончает жизнь самоубийством Сеймур – герой рассказа Сэлинджера "Хорошо ловится рыбка-бананка".
Джером Сэлинджер и Клэр Дуглас поженились, хотя до окончания средней школы ей оставалось еще несколько месяцев. Медовый месяц они провели в Корнише. И, если верить Маргарет Сэлинджер, ее мать едва не повторила судьбу вышеупомянутого персонажа. Дом, где не было нормального отопления, можно было лишь с большой натяжкой назвать пригодным для жилья. Но тем не менее, сообщает Маргарет со слов матери, писатель, уже вкусивший славы, требовал от жены изысканных блюд и смены постельного белья дважды в неделю. Самое трудное время наступило, когда стало очевидно, что Клэр ждет ребенка: "Она впала в депрессию и оказалась на грани самоубийства, осознав, что ее беременность вызывает в нем лишь отвращение".
Дочь, родившуюся в 1955 году, Сэлинджер хотел назвать Фиби – по имени сестры Холдена Колфилда из своей повести. Но тут уж супруга проявила твердость. "Ее будут звать Пегги", – заявила она. Позже у пары родился сын Мэтью. По убеждению Маргарет, и она, и ее брат появились на свет "случайно", во всяком случае для Джей-Ди они вряд ли были желанными детьми. Но, как ни странно, он оказался неплохим отцом. Охотно играл с малышами, очаровывал их своими рассказами, где "стиралась грань между фантазией и действительностью".
Вместе с тем вечная "погоня за мечтой", говорится в книге, изрядно отравляла жизнь всему семейству Сэлинджера. Его верования, по свидетельству дочери, можно определить как некую смесь индуизма с эгоизмом. Это увлечение, пожалуй, самое постоянное из всех. Помимо того, гласят мемуары, писатель перепробовал целый ряд экзотических религий: дзэн-буддизм, сайентологию, учение христианской науки. Его духовные искания Маргарет уподобляет "метаниям влюбленного подростка".
В книге описаны не менее экстравагантные методы "ведения здорового образа жизни". Джей-Ди, утверждает его дочь, то и дело изобретал все новые диеты. В течение одной недели он питался лишь сырой пищей, в течение другой – пищей, из которой начисто исключены белки. В качестве универсального снадобья Сэлинджер якобы пил мочу. Результаты, правда, были не самыми лучшими. "Его кожа начала зеленеть, принимая болезненный оттенок, а к дыханию примешивался запах смерти, – описывает Маргарет состояние отца. – Таков был итог макробиотики и голодания... Я боялась, что он умрет".
Тем не менее, преодолев 80-летний рубеж, Сэлинджер жив. А в таком возрасте люди жизненных принципов обычно не меняют.
Его действительно все время неудержимо влекло к женщинам, которые были намного моложе. В 1966 году он развелся с Клэр, но ее место в уединенном доме вскоре заняла 18-летняя Джойс Мэйнард, журналистка, всего на два года старше Маргарет. А теперешняя жена Сэлинджера – Коллин – на 50 лет младше мужа. Кроме того, в уединенном доме обитают три "пронумерованные" кошки: Китти-1, Китти-2 и Китти-3.
Вряд ли удивительно, что именно женщины стали главным источником информации о "корнишском затворнике". Например, Мэйнард опубликовала в 1998 году воспоминания, в которых привела детали своей связи с Сэлинджером, а в прошлом году с молотка были пущены письма, адресованные ей возлюбленным в 70-е годы. Эти послания, впрочем, выкупил известный создатель программного компьютерного обеспечения Питер Нортон и благородно вернул автору.
Так много ли мы знаем о Джероме Сэлинджере? Вероятно, да, но только частности. Интересные частности содержит и книга Маргарет Сэлинджер, решившей "выдать папе сполна за свое счастливое детство". Стена ржи несколько расступилась, но главное оставалось скрытым, в том числе для близких писателя. Насколько известно его дочери, десятилетия добровольного заточения не были для Сэлинджера бесплодными. Он что-то писал. Но что? По одним сведениям, в ящике его стола лежит 20 неопубликованных произведений. А может быть, и ни одного. Он мог печататься под псевдонимом, а мог и просто жечь свои труды. Что он оставит, покинув этот мир? Никто не знает этого. Маргарет Сэлинджер почему-то уверена, что отец не доверит своего творческого наследия ни ей, ни ее брату.
И все же Джей-Ди не уйдет насовсем. "Над пропастью во ржи" до сих пор каждый год расходится 250-тысячным тиражом. А Корниш давно уже перестал быть пугающе безлюдным местом. Деревья, обступившие хижину Сэлинджера, то и дело шевелятся. За ветвями постоянно кто-то есть: репортеры, школьники и романтики, уже вышедшие из школьного возраста, – все они надеются хоть мельком увидеть человека, при жизни ставшего легендой.

Кратко:
Джером Дэвид Сэлинджер, американский прозаик. Родился 1 января 1919 в Нью-Йорке. Получил образование в нью-йоркских школах, военном училище и трех колледжах. Его первый рассказ Молодые люди (Young Folks) был опубликован в журнале «Стори» в 1940. Через одиннадцать лет Сэлинджер выпустил свой единственный роман Над пропастью во ржи (The Catcher in the Rye, 1951), который встретил дружное одобрение критики и остается особенно популярным среди старшеклассников и студентов, видящих в герое, Холдене Колфилде, выразителя своих взглядов и настроений.
В 1951 вышел сборник Девять рассказов (Nine Stories). В конце 1950-х годов Сэлинджер опубликовал еще четыре повести, все в журнале «Нью-Йоркер», – Френни (Franny, 1955), Выше стропила, плотники (Raise High the Roof Beam, Carpenters, 1955), Зуи (Zooey, 1957). В 1961 две повести появились отдельной книгой под названием Френни и Зуи (Franny and Zooey), две другие вышли вместе в 1963. В этих повестях членов высокоинтеллектуальной, утонченной семьи Глассов Сэлинджер делает проводниками своих идей – синтеза дзен-буддизма и христианского мистицизма Л.Толстого. После 1965 Сэлинджер прекратил печататься и вел жизнь затворника, сочиняя только для себя и отказываясь давать интервью.

ИОНЕСКО
лысая певица

Буржу­азный англий­ский инте­рьер. Англий­ский вечер. Англий­ская супру­же­ская пара — мистер и миссис Смит.

Англий­ские часы отби­вают семна­дцать англий­ских ударов. Миссис Смит говорит о том, что уже девять часов. Она пере­чис­ляет все, что они ели на ужин, и строит гастро­но­ми­че­ские планы на будущее. Она соби­ра­ется купить болгар­ский йогурт, ибо он хорошо действует на желудок, почки, аппен­дицит и «апофеоз» — так сказал доктор Маккензи-Кинг, а ему можно верить, он никогда не пропи­сы­вает сред­ства, которые не испро­бовал на себе. Прежде чем сделать операцию паци­енту, он сначала сам лёг на такую же операцию, хотя был абсо­лютно здоров, и в том, что пациент умер, он не виноват: просто его операция прошла удачно, а операция его паци­ента — неудачно.

Мистер Смит, читая англий­скую газету, пора­жа­ется, почему в рубрике граж­дан­ских состо­яний всегда указы­вают возраст усопших и никогда не указы­вают возраст ново­рож­денных; это кажется ему абсурдным. В газете сказано, что умер Бобби Уотсон. Миссис Смит ахает, но муж напо­ми­нает ей, Что Бобби умер «два года назад», и полтора года назад они были на его похо­ронах. Они обсуж­дают всех членов семьи покой­ного — всех их зовут Бобби Уотсон, даже его жену, поэтому их вечно путали, и только когда Бобби Уотсон умер, стало окон­ча­тельно ясно, кто есть кто.

Появ­ля­ется служанка Смитов — Мэри, которая приятно провела вечер с мужчиной: они ходили в кино, потом пили водку с молоком, а после этого читали газету. Мэри сооб­щает, что Мартины, которых Смиты ждали к ужину, стоят у дверей: они не реша­лись войти и ждали возвра­щения Мэри. Мэри просит Мартинов подо­ждать, пока Смиты, которые уже не наде­я­лись их увидеть, пере­оде­нутся. Сидя друг против друга, Мартины смущенно улыба­ются: кажется, они где-то уже встре­ча­лись, но никак не могут вспом­нить где. Оказы­ва­ется, что оба они родом из Манче­стера и только два месяца назад уехали оттуда. По стран­ному и удиви­тель­ному совпа­дению они ехали в одном и том же поезде, в одном и том же вагоне и в одном и том же купе. В Лондоне оба они, как ни странно, живут на Бром­филд-стрит, в доме номер 19. И еще одно совпа­дение: оба они живут в квар­тире номер 18 и спят на кровати с зеленой периной. Мистер Мартин пред­по­ла­гает, что именно в постели они и встре­ча­лись, возможно даже, что это было вчера ночью. И у них у обоих есть очаро­ва­тельная двух­летняя дочка Алиса, у которой один глаз белый, а другой красный. Мистер Мартин пред­по­ла­гает, что это одна и та же девочка. Миссис Мартин согла­ша­ется, что это вполне возможно, хотя и удиви­тельно. Дональд Мартин долго размыш­ляет и приходит к выводу, что перед ним его жена Элизабет. Супруги раду­ются, что вновь обрели друг друга.

Мэри поти­хоньку откры­вает зрителям один секрет: Элизабет вовсе не Элизабет, а Дональд — не Дональд, потому что дочка Элизабет и дочка Дональда — не одно и то же лицо: у дочки Элизабет правый глаз красный, а левый — белый, а у дочки Дональда — наоборот. Так что несмотря на редкостные совпа­дения, Дональд и Элизабет, не будучи роди­те­лями одного и того же ребенка, не явля­ются Дональдом и Элизабет и заблуж­да­ются, вооб­ражая себя ими. Мэри сооб­щает зрителям, что ее насто­ящее имя — Шерлок Холмс.

Входят супруги Смит, одетые в точности как прежде. После ничего не значащих (и совер­шенно не связанных одна с другой) фраз миссис Мартин расска­зы­вает, что по дороге на рынок видела необы­чайную картину: около кафе один мужчина накло­нился и завя­зывал шнурки. Мистер Мартин наблюдал еще более неве­ро­ятное зрелище: один человек сидел в метро и читал газету. Мистер Смит пред­по­ла­гает, что, быть может, это тот же самый человек.

В дверь звонят. Миссис Смит откры­вает дверь, но за ней никого нет. Как только она снова садится, разда­ется еще один звонок. Миссис Смит снова откры­вает дверь, но за ней опять никого нет. Когда звонят в третий раз, миссис Смит не хочет вста­вать с места, но мистер Смит уверен, что раз в дверь звонят, значит, за дверью кто-то есть. Чтобы не ссориться с мужем, миссис Смит откры­вает дверь и, никого не увидев, приходит к выводу, что когда в дверь звонят, там никогда никого нет. Услышав новый звонок, мистер Смит откры­вает сам. За дверью стоит Капитан пожарной команды. Смиты расска­зы­вают ему о возникшем споре. Миссис Смит говорит, что кто-то оказался за дверью только в четвертый раз, а счита­ются только первые три раза. Все пыта­ются выяс­нить у Пожар­ника, кто же звонил первые три раза. Пожарник отве­чает, что стоял за дверью сорок пять минут, никого не видел и сам звонил только два раза: в первый раз он спря­тался для смеха, во второй раз — вошел. Пожарник хочет прими­рить супругов. Он считает, что оба они отчасти правы: когда звонят в дверь, иногда там кто-то есть, а иногда никого нет.

Миссис Смит пригла­шает Пожар­ника поси­деть с ними, но он пришел по делу и торо­пится. Он спра­ши­вает, не горит ли у них что-нибудь; ему дан приказ тушить все пожары в городе. К сожа­лению, ни у Смитов, ни у Мартинов ничего не горит. Пожарник жалу­ется на то, что его работа нерен­та­бельна: прибыли почти никакой. Все взды­хают: везде одно и то же: и в коммерции, и в сель­ском хозяй­стве. Сахар, правда, есть, да и то потому, что его ввозят из-за границы. С пожа­рами сложнее — на них огромная пошлина. Мистер Мартин сове­тует Пожар­нику наве­даться к векфил­дскому священ­нику, но Пожарник объяс­няет, что не имеет права тушить пожары у духовных лиц.

Видя, что торо­питься некуда. Пожарник оста­ется у Смитов в гостях и расска­зы­вает анек­доты из жизни. Он расска­зы­вает басню о собаке, которая не прогло­тила свой хобот потому, что думала, что она слон, историю теленка, объев­ше­гося толче­ного стекла и родив­шего корову, которая не могла назы­вать его «мама», потому что он был мальчик, и не могла назы­вать его «папа», потому что он был маленький, отчего теленку пришлось жениться на одной особе. Остальные тоже по очереди расска­зы­вают анек­доты. Пожарник расска­зы­вает длинную бессмыс­ленную историю, в сере­дине которой все запу­ты­ва­ются и просят повто­рить, но Пожарник боится, что у него уже не оста­лось времени. Он спра­ши­вает, который час, но этого никто не знает: у Смитов неверные часы, которые из духа проти­во­речия всегда пока­зы­вают прямо проти­во­по­ложное время. Мэри просит разре­шения тоже расска­зать анекдот. Мартины и Смиты возму­ща­ются: служанке не пристало вмеши­ваться в разго­воры хозяев. Пожарник, увидев Мэри, радостно броса­ется ей на шею: оказы­ва­ется, они давно знакомы. Мэри читает стихи в честь Пожар­ника, пока Смиты не вытал­ки­вают ее из комнаты. Пожар­нику пора уходить: через три четверти часа и шест­на­дцать минут на другом конце города должен начаться пожар. Перед уходом Пожарник спра­ши­вает, как пожи­вает лысая певица, и, услышав от миссис Смит, что у нее все та же прическа, успо­ко­енно проща­ется со всеми и уходит.

Миссис Мартин говорит: «Я могу купить перо­чинный ножик своему брату, но вы не можете купить Ирландию своему дедушке». Мистер Смит отве­чает: «Мы ходим ногами, но обогре­ва­емся элек­три­че­ством и углем». Мистер Мартин продол­жает: «Кто взял меч, тот и забил мяч». Миссис Смит учит: «Жизнь следует наблю­дать из окна вагона». Посте­пенно обмен репли­ками приоб­ре­тает все более нервозный характер: «Какаду, какаду, какаду...» — «Как иду, так иду, как иду, так иду...» — «Я иду по ковру, по ковру...» — «Ты идешь, пока врешь, пока врешь...» — «Кактус, крокус, кок, кокарда, кука­реку!» — «Чем больше рыжиков, тем меньше коче­рыжек!» Реплики стано­вятся все коро-че, все орут друг другу в уши. Свет гаснет. В темноте все быстрее и быстрее слышится: «Э-то-не-там-э-то-ту-да...» Вдруг все замол­кают, Снова зажи­га­ется свет. Мистер и миссис Мартин сидят, как Смиты в начале пьесы. Пьеса начи­на­ется снова, причем Мартины слово в слово повто­ряют реплики Смитов.

Театр абсурда - общее название для драматургии поставангарда 1950 - 1970-х гг., наследовавшей принципам авангардного театра ОБЭРИУ и создавшей собственную поэтику абсурда. Главные представители театра абсурда - Эжен Ионеско, Семюэль Беккет, Эдвард Олби.

В этом очерке мы покажем некоторые фундаментальные принципы поэтики театра абсурда на примере пьесы Ионеско "Лысая певица", опираясь на исследование О. Г. и И. И. Ревзиных, которые рассматривают театр абсурда как эксперимент, проясняющий прагматику нормального общения.

Вот что они пишут: "Оказывается, что для нормального общения недостаточно, чтобы между отправителем и получателем был установлен контакт. Нужны еще некие общие взгляды относительно контекста, то есть действительности, отражаемой в общении, относительно характера отображения этой действительности в сознании отравителя и получателя и т. д. Эти общие аксиомы, необходимые для содержательно-нормального общения, назовем постулатами коммуникации, или постулатами нормального общения".

Первый постулат, нарушающийся в пьесах Ионеско, это постулат детерминизма: действительность устроена таким образом, что для некоторых явлений существуют причины, то есть не все события равновероятны. Отсутствие причинно-следственных отношений в пьесах Ионеско приводит к тому, что каждое событие становится случайным и тем самым равновероятным другим событиям. Поэтому реакции героев на редкие и обыденные события могут быть одинаковыми, и даже, наоборот, на обыденные события они могут реагировать с неадекватным изумлением:

"Миссис Мартин. Я видела на улице, рядом с кафе, стоял господин, прилично одетый, лет сорок, который...

Мистер Смит. Который что?

Миссис Смит. Который что?

Миссис Мартин. Право, вы подумаете, что я придумала. Он нагнулся и...

Мистер Мартин, мистер Смит, миссис Смит. О!

Миссис Смит. Да, нагнулся.

Мистер Смит. Не может быть!

Миссис Смит. Он завязывал шнурки на ботинке, которые развязались.

Трое остальных. Фантастика!

Мистер Смит. Если бы рассказал кто-нибудь другой на вашем месте, я бы не поверил.

Мистер Мартин. Но почему же? Когда гуляешь, то встречаешься с вещами еще более необыкновенными. Посудите сами. Сегодня я своими глазами видел в метро человека, который сидел и совершенно спокойно читал газету.

Миссис Смит. Какой оригинал!

Мистер Смит. Это, наверно, тот же самый".

Следующий постулат, который нарушает театр абсурда, постулат общей памяти. Этому соответствует эпизод в "Лысой певице", когда супруги Мартин постепенно узнают друг друга. Выясняется, что они ехали в Лондон в одном и то же вагоне, поезде и купе, сидели напротив друг друга, поселились в Лондоне в одном доме и одной квартире, спят в одной кровати, и у них есть общий ребенок.

Третий постулат нормального общения, который нарушается в "Лысой певице", это постулат тождества. Вот знаменитый пример его нарушения - разговор о Бобби Уотсонах:

"Миссис Смит....Ты знаешь, ведь у них двое детей - мальчик и девочка. Как их зовут?

Мистер Смит. Бобби и Бобби - как их родителей. Дядя Бобби Уотсона старый Бобби Уотсон богат и любит мальчика. Он вполне может заняться образованием Бобби.

Миссис Смит. Это было бы естественно. И тетка Бобби Уотсона старая Бобби Уотсон могла бы в свою очередь заняться воспитанием Бобби Уотсон, дочери Бобби Уотсона. Тогда мать Бобби Уотсона может вновь выйти замуж. Есть у нее кто-нибудь на примете?

Мистер Смит. Как же. Кузен Бобби Уотсон.

Миссис Смит. Кто? Бобби Уотсон?

Мистер Смит. О каком Бобби Уотсоне ты говоришь?

Миссис Смит. О Бобби Уотсоне, сыне старого Бобби Уотсона, другом дяде покойного Бобби Уотсона.

Мистер Смит. Нет. Это не тот. Это другой. Это Бобби Уотсон, сын старой Бобби Уотсон, тетки покойного Бобби Уотсона.

Мистер Смит. Ты говоришь о коммивояжере Бобби Уотсоне?

Миссис Смит. Все Бобби Уотсоны коммивояжеры..."

"В данном случае, - пишут исследователи, - сообщения, направляемые от отправителя к получателю, не могут быть адекватно восприняты, потому что в каждом новом сообщении меняется объект - лицо, называемое Бобби Уотсон. Иначе говоря, процесс общения не является нормальным вследствие нарушения постулата тождества: отправитель и получатель должны иметь в виду одну и ту же действительность, то есть тождество предмета не меняется, пока о нем говорят".

Пьесы абсурдистов послевоенного времени носят во многом рационалистический характер и не так глубоки, как драматургия русских поэтов ОБЭРИУ, например "Елка у Ивановых" Александра Введенского и "Елизюета Бам" Даниила Хармса. Они лишены подлинного трагизма - это знаменует переход от модернизма к постмодернизму.

Литература как самый чуткий вид искусства стояла в зависимости от общественных процессов 2-й половины ХХ в. Она реагировала на национально-освободительное движение, на

молодежное движение 60-х гг., на агрессию стран капитализма в Индокитае, на смену политических ориентаций правящих режимов т. д. Литературное искусство а разных странах имеет свои национальные особенности, мы отметим лишь слабые общие закономерности литературного процесса 2-й половины ХХ в..

Во второй половине ХХ в. стремительно расширяется международный диапазон литературы. На мировую арену выходят национальные литературы освободившихся стран Азии, Африки и Латинской Америки. Становятся всеобщим достоянием сокровища их древней культуры, ранее находившиеся в забвении.

Во 2-й половине ХХ в. становятся распространенным явлением международные литературные контакты.

В западной литературе ощущаются настроения пессимизма, обреченности, страха перед будущим.

Научно-технический прогресс в общественных отношениях наложили отпечаток а тематике литературы. Космос, роботы. Компьютеры стали объектами интереса многих писателей.

Вся западная литература делится на 2 больших пласта: «массовая» литература и «большая» литература. Массовая литература заполняла полки книжных магазинов, она рассчитана на общий потребительский уровень , с целью отвлечь , развлечь , позабавить человека, пощекотать ему нервы и т.д.. Обычно эта многотиражная литература создается по определеному шаблону (драматизация сюжета и сексуальные приключения, отождествления героя с читателем, «хеппи-энд» для улучшения настроения и ничего общего с искусством не имеет, хотя случаются исключения (например английские шпионские и детективные романы).

В большой литературе происходят творческие поиски, которые влияют на литературный процесс, преобразуют литературу, развивают ее.

Демократический накал Сопротивления, когда под одной крышей объединились писатели совершенно разных эстетических убеждений, существенно повлиял на дальнейшее послевоенное творчество тех, кто участвовал в антифашистском движении. Это сказалось на развитии неореализма, характерного для Италии (романы Альберто Моравия). Но вскоре временное единение ушло в прошлое, и литература стала представлять собой пеструю разнообразную картину, в которой время от времени одни цвета менялись на другие, но количество их всегда было большим.

Мощным явлением литературы 2-й половины ХХ в. стала литература модернизма. Особенно ярко это проявилось в драматургии (театр абсурда или антитеатр, пьесы Ионеско и Беккета) и поэзии. Поэты отгораживали от реальности, предлагая себе и узкому кругу реальность. Созданную ими самими.

Виднейшим представителем французского модернизма является поэт Рене Шар. До войны он был сюрреалистом, в годы войны был командиром крупного партизанского соединения, написав «Листки Гипоса» (1946) – дневник военной жизни партизанского соединения («Между миром и мной нет досадной завесы»), но после войны Шар возвращается к новым экспериментам в поэзии. Его творчество очень разнообразно, своим учителем его считают авангардисты, заводящие поэзию в дремучие дебри, и поэты реалистического склада. Вот несколько афоризмов из произведений Шара: «В самую страшную бурю рядом отыщется птица, чтобы нас утешить» («встающие на заре»), «вино свободы киснет если его не пить…» («Возвращение верховья»), «Чтобы вырасти надо уметь волноваться» («Тридцать три фрагмента»). «Тень твоя может коснуться даже навоза, но в тебе должно быть только святое» (Спутники в саду»), «Не жалуйся , что живешь ближе к смерти, чем другие смертные» («Встающие на заре»).

Формалистическими поисками - игрой слов, обыгрыванием отдельных слогов,

непонятных неологизмов, занималась группа УЛИПО. Созданная в ноябре 1960г. Группа поставила своей задачей выработать правила конструирования стиха без поэтического вдохновения, как в математике. Видными представителями группы были Рэмон кено и Жак Рубо. Кено предлага читателю сасмостоятельно складывать сонеты. Так строчки его сонетов разрезались и свободно листались, читатель мог например, первую строчку первого сонета соединить со 2-й строчкой второго, 3-ю – шестого и т.д. И могло получится что-нибудь такое:

Удивляет всех эта серая равнина

Человек с вульгарным вкусом требует хороших стихов

Мы продрогли так словно стоим голышом на льдине

Римляне и Греки тщетно ищут свои слова.

Сборник назывался «Сто тысяч миллиардов стихотворений» (1961), эксперимент по взаимозаменяемости строк Кено продолжал в книге «Первоначальная мораль» (1975). Шедевры и ремесленные подделки создавались по одной технике – это считалось интересным и новым.

Преподаватель в Сорбонне Рубо предложил математическую поэзию. В 1967г. вышла его книга «Эпсилон», в которой автор хотел подчинить поэзию определенному ритму, правилам синтаксиса, даже если она не имеет смысла. Читать книгу нужно, но было по правилам японской игры. Читая страницы то с белыми то с черными отметками. Каждое слово автор хотел сделать холодной цифрой и криком. Поэтому в книге было общественное звучание трагического разлада с миром:

Я зол и мрачен в золе и прахе

В мои литавры грохочет время

Влачу в пустыне аскезы бремя

Мой лик вопит утверждая страхи

…

я тот которого кто-то режет

лезвием солнечного топора

я тот над которым пламя и скрежет

но скорбь храни меня как нора

душит меня ночная гниль

кожу сдирает дневная гниль

Водное место во французской литературе принадлежало Жаку Прево, который опирался на традиции Гюго и «умел разговаривать с народом» и откликался на происходящие события:

За кулисами прогресса

Интригуемые люди

Интегрально занимаются

Прогрессирующим разложением

Терпящей бедствие истерии.

Так Прево выморенные мысли , используя заумные слова и неологизмы.

Истинны пленные

Молодежь с забитым кляпом во тру

Если молодежь рот откроет

То силой хода вещает

И силой порядка

Рот ей заткнут.

Закрывают!

Но молодость с обеих ног

Дубинкой избитая истоптанная.

От газа ослепшая

Поднимается чтобы настежь открыть двери

Двери ветхого, лженого

прошлого

Открывают!

Открывается жизни

Солидарность

И свобода ясности

Май 1968

Так Прево реагировал на молодежное движение 60-х г.. Будучи новатором в поэзии, умелым «игроком» с элементами стиха. Прево не отгораживался от жизни.

Распространена была в Европе и «конкретная поэзия». Конкретисты (А. Хинли, Э. Морган, Л. Фанивал) предлагали создать систему синтаксиса знаков нового синтаксиса, предлагали стихотворение из 2-3-х слов многократно повторенных.

В 50-70-е гг. во французской литературе была распространена практика «нового романа» («антиромана»). Писатели «нового романа» провозгласили технику традиционной повествовательной прозы исчерпанной и предприняли попытку выработать приемы бесфабульного, безгеройного повествования т.е. романа без сюжета, без интриги, без истории жизни героев и т. п. «Неоромантисты» исходили из того, что само понятие личности тоже устарело, поэтому писать есть смысл только о предметах или каких то- массовых явлениях или мыслях без конкретного сюжета и без характеров действующих лиц («вещизм» у А. роб Грийе, «магма подсознания» у Н. Саррот). В ряде случаев представители этого направления отступали от своих принципов, и их произведения получали содержательное наполнение («изменение « Бютора, «Вы слышите их?» Натали Саррот и др.) Их исследователи «нового романа» зашли в тупик писательской технологии (Ф. Соллерс, Ж. Рикарду).