ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение

Как определить диапазон голоса - ваш вокал

Игровые автоматы с быстрым выводом

Как цель узнает о ваших желаниях прежде, чем вы начнете действовать. Как компании прогнозируют привычки и манипулируют ими

Целительная привычка

Как самому избавиться от обидчивости

Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам

Тренинг уверенности в себе

Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком"

Натюрморт и его изобразительные возможности

Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д.

Как научиться брать на себя ответственность

Зачем нужны границы в отношениях с детьми?

Световозвращающие элементы на детской одежде

Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия

Как слышать голос Бога

Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ)

Глава 3. Завет мужчины с женщиной

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Собор парижской богоматери 1 страница

Сюжет

Действие происходит во Франции в XIX веке. В доме мэра провинциального городка Де Реналя появляется новый гувернёр, Жюльен Сорель, молодой человек, полный честолюбивых планов. Между образованным и привлекательным молодым человеком и супругой хозяина дома возникает любовная связь…

[править] Первая серия

[править] Городок Верьер

Мэр провинциального городка Верьер, Де Реналь, нанимает сына плотника Жюльена Сореля в гувернёры к своим детям. Жюльен с честью проходит экзамен по латыни. Зная наизусть Святое писание, он цитирует текст с первого слова любого стиха. Мэр Реналь выказывает неудовольствие действиями аббата Шелана и отказывает ему в приходе.

[править] Маленькие происшествия

Господин де Реналь рассматривает Жюльена Сореля как удачное приобретение на зависть горожан. Сореля переодевают в чёрную пару, которая того стесняет.

Между госпожой де Реналь и Сорелем зарождаются отношения. Начинается с предложения денег в тайне от супруга, заканчивается признанием Жюльена в своих чувствах и назначенному ночному свиданию.

На взаимные чувства Сореля рассчитывает и Элиза, горничная госпожи де Реналь, которая просит поспособствовать её счастью сперва — кюре, а затем и госпожу де Реналь.

Жюльен получает приглашение на обед в дом господина Валено, где поражает собравшихся цитированием Библии. Валено пытается переманить Сореля к себе на службу с существенным увеличением жалования. Имея в кармане такое предложение, Жюльен спокойно парирует упрёки де Реналя, вынуждая того увеличить ему жалование.

От своего друга Жюльен предлагает партнёрство в своей работе, но тот отказывается, уповая на свое призвание служение святой церкви.

[править] Вторая серия

Сорель ночью проникает в спальню госпожи де Реналь, свидетелем чего становится горничная Элиза.

Заболевает сын госпожи де Реналь, Станислав. Вину за произошедшее она видит в своем грехе с Жюльеном.

От гувернантки Валено узнает подробности происходящего в доме Реналей. Госпожа де Реналь настаивает на написании анонимного письма своему мужу, благодаря которому разыгрывает настоящий спектакль перед супругом.

История любовных похождений Сореля доходит до аббата Шелана, который настаивает на отъезде Жюльена в семинарию Безансона. Первое знакомство в городе у Жюльена происходит с Амандой Бине, которой он тут же объясняется в любви.

В семинарии Жюльен попадает под начало аббата Пирара. Жюльен преуспевает в науках, за что получает низкие отметки. За свободомыслие семинаристы прозвали Жюльена Мартином Лютером.

[править] Третья серия

Написанный адрес Аманды Бине на игральной карте преподносят аббату Пирару в самом нелицеприятном свете. Жюльен правдоподобно объясняет происхождение адреса, за что получает от аббата назначение репетитором по Новому и Ветхому завету. Пирар отправляет Жюльена с письмом о своей отставке к епископу, который впечатленный знаниями Сореля дарит ему книги Тацита.

[править] Париж

В Париже маркиз де ля Моль делает предложение аббату Пирару стать его секретарём. Пирар, ссылаясь на свой возраст, рекомендует на эту должность Сореля.

Перед отъездом в Париж Сорель заезжает в Верьер, где видится с аббатом Шеланом и госпожой де Реналь. Встреча с последней подвергла его вооруженной охоте со стороны господина де Реналя.

[править] Париж

Сорель входит в дом де ля Моль. Первое замечание маркиза — внимание к грамматике: слово «это» было написано с двумя «т». Жюльен шаг за шагом входит в высший парижский свет.

[править] Первые шаги

Норбер де ля Моль приглашает Жюльена на верховую прогулку, после которой тот возвращается испачкавшимся после падения с лошади.

За обеденным столом, на балах и приёмах Жюльена одолевает невероятная скука от нарочитого притворства всех участников этого «спектакля».

[править] Четвёртая серия

Трудолюбие и способности Жюльена вызывают симпатии маркиза, который доверяет ему самые сложные дела. Скучающая дочь маркиза, Матильда, удостаивает Жюльена своим вниманием.

[править] Час ночи

Между Жюльеном и Матильдой происходит объяснение: Матильда готова стать его возлюбленной. На утро после проведенной вместе ночи, она вновь холодна и неприступна.

[править] Пятая серия

Жюльен и Матильда, превозмогая свою гордость, все же отдаются порывам страсти. Матильда готова признаться в связи своему отцу,

[править] Гроза

Маркиз де ля Моль получает письмо-признание от своей дочери, которая между прочим сообщает, что ждёт ребёнка и хочет выйти за Сореля замуж. Письмо вызывает настоящий гнев маркиза, он прогоняет Сореля.

Маркиз получает письмо от госпожи де Реналь, в котором та уличает Сореля в корыстности пребывания в почтенных домах. Жюльен стреляет в госпожу де Реналь из пистолета в церкви, после чего его заключают под стражу. В камеру к Сорелю приезжает Матильда де ля Моль, которая готова наперекор общественному мнению взяться за освобождение своего возлюбленного.

[править] Суд

В своем последнем слове Жюльен бросает обвинения в лица присяжных и судей, результатом чего становится единогласный смертный приговор. От апелляции он наотрез отказывается. Пойти на этот шаг его пришла просить в тюремную камеру госпожа де Реналь.

Госпожа де Реналь умирает через три дня после казни Жюльена, Матильда де ля Моль собственноручно хоронит голову своего возлюбленного.

СТЕНДАЛЬ Фредерик (настоящее имя — Анри Бейль, 1783—1842) — французский писатель, один из основоположников французского реалистического романа XIX в. Р. в Гренобле в буржуазной семье, почти все члены которой (за исключением деда — вольтерьянца, оказавшего огромное влияние на маленького Анри) отличались консервативными убеждениями и не скрывали своей ненависти к революции. В значительной мере именно благодаря этому, бунтуя против нелюбимого отца, С., еще мальчик, демонстративно заявил себя «якобинцем и патриотом». В 1799 он уехал в Париж для поступления в политехнический ин-т, некоторое время служил в военном министерстве, затем отправился вместе с армией Бонапарта в Италию. С этого времени С. — на военной службе и в постоянных разъездах (вместе с войсками Наполеона он побывал и в России), что не помешало ему усиленно заниматься самообразованием. После падения Наполеона С. поселился в Италии (в Милане), откуда в 1821 его выслало австрийское правительство как заподозренного в карбонаризме. Между 1814 и 1817 он написал книги по музыке и живописи: «Жизнь Гайдна, Моцарта и Метастазио», «История живописи в Италии» и книгу о своих путешествиях по Италии «Рим, Неаполь, Флоренция». С 1821 по 1830 С. жил в Париже и сотрудничал в английских журналах как литературный и художественный критик. За этот период в Париже им напечатаны были книги: «О любви» (De l’amour, 1822), «Жизнь Россини» (Vie de Rossini, 1824), «Прогулки по Риму» (Promenades dans Rome, 1829) и «Арманс» (Armance, 1827) — первый роман С. Победа Июльской революции и установление буржуазной монархии открыли С. возможность поступить на государственную службу: его назначили французским консулом в Триест, а затем в Чивитта-Веккью. Последние 12 лет жизни С. были наиболее плодотворными в его лит-ой деятельности. В течение этого периода вышли его знаменитый роман «Красное и черное» (Le rouge et le noir, 1831), «Итальянские хроники» ((Chroniques italiennes), «Ченчи» (Les Cenci), «Ванина Ванини» (Vanina Vanini), «Виттория Аккорамбони» (Vittoria Accoramboni), «Аббатиса из Кастро» (L’Abbesse de Castro), и др.), «Мемуары туриста» (Memoires d’un touriste) (два тома путевых очерков, 1838), «Пармский монастырь» (La Chartreuse de Parme, 1839), — роман, написанный уже в Париже. Далеко не все произведения С. были опубликованы при его жизни: в частности — автобиография писателя, «Жизнь Анри Брюлара» (Vie de Henri Brulard) и неоконченный, но ничем не уступающий «Красному и черному» и «Пармскому монастырю» роман — «Красное и белое» — увидели свет лишь сравнительно недавно.
С. был прекрасно знаком с французской материалистической философией XVIII и нач. XIX в. В частности большое влияние на творчество С. оказало учение Гельвеция о человеческих страстях как основной движущей силе в «нравственном мире», в общественной жизни человека. Достаточно определенны были и общественно-политические воззрения С. В эпоху Реставрации он оставался верен бонапартизму и своей ненависти к старому порядку. Июльскую революцию он восторженно приветствовал; чиновник монархии Луи-Филиппа, он отнюдь не закрывал глаз на то, что представлял собою «июльский режим». Беспощадное разоблачение Июльской монархии представляет собою недоконченный «Люсьен Левен» (Красное и белое). Впрочем, и о бонапартизме С. следует говорить с осторожностью: для Стендаля Наполеон был прежде всего сыном революции, ее наследником, огнем и мечом навязывавшим феодальной Европе принципы 1789. В диктатуре Бонапарта он приветствовал ее буржуазно-прогрессивную сущность. В «Красном и черном», в «Пармском монастыре», в «Люсьене Левене» С. критиковал современную ему действительность с точки зрения не осуществленных буржуазией идеалов «третьего сословия»; нормой, критерием оценки действительности для него были идеалы революционной буржуазии.
Эпоха, в которую возникает и развивается литературная деятельность С., была временем ожесточенной борьбы между «романтиками» и «классиками». С самого начала С. самым решительным образом стал на сторону всего того жизненного и прогрессивного, что нес с собою романтизм, и прежде всего радикальный романтизм. С. опирается на Шекспира в своей борьбе против отживших литературных канонов, восхищается страстностью и свободолюбием поэзии Байрона и т. д. Естественность, свобода, народность и другие близкие им лозунги демократического романтизма и воспитали С. как художника-реалиста.
Реализм С., точно так же как и реализм Бальзака, имеет много черт, условно говоря — «романтических», хотя они свойственны не только романтикам. Здесь и необычайно сильные, потрясающие «страсти», бурные душевные движения, сложная, зачастую просто авантюрная фабула, фабула необычайных событий и трудных положений, в к-рые попадают герои, и т. д. и т. п. Не в пример поздним реалистам и писателям натуралистической школы С. скуп на описания, на детализацию бытовых вещей и явлений. Его сдержанность объясняется не презрением к реалистическому изображению быта и обстановки, а резкой оппозицией пышному и реторическому описательству современных ему романтиков шатобриановского типа. Но конечно реализм С. — это не тот «реализм детали», первым подлинным мастером которого был Флобер. Для его реализма прежде всего характерно глубокое понимание общественных процессов, к-рые происходили в современной ему действительности. Романы С. — политические и исторические, но политическими и историческими делает их в первую очередь то, что в сложности сюжетных перипетий, в расстановке и психологической обрисовке персонажей нашли свое отражение основные противоречия той действительности, которая окружала Анри Бейля. Судьба «страстного героя», судьба Жюльена, судьба Фабриция — трагичны, потому что С. великолепно понял то, что было непонятно его современникам — неизбежность конфликта, гибельного для «героической единицы». Именно поэтому С. является одним из тех немногих, кто в своем художественном творчестве опережал свое время. Герои С. живут напряженно, неистово, «страстно», их требования к жизни огромны, их эмоции бурны, они резко и активно реагируют на сопротивление «среды». Его Жюльен Сорель, Фабриций дель Донго, Люсьен Левен должны рассматриваться как представители буржуазного индивидуализма. Недаром С. увлекался ренессансными темами в своих «Итальянских хрониках», где разрабатывается та же трагическая тематика «сильных страстей». Трагическая и кровавая история семейства Ченчи привлекала его не столько экзотикой жестоких деяний, преступлений и т. п., сколько «сильными страстями» людей итальянского Возрождения. Здесь якобинский и просветительский гуманизм С. как бы обращается к своему первоистоку — гуманизму ренессансному. И одновременно в людях Ренессанса ищет С. мощи и цельности характеров, которых нехватает буржуазному человеку XIX ст. Буржуазная действительность эпохи подъема буржуазии и возникновения капиталистического общества создает характеры, индивидуальности, активно бросающиеся на свой страх и риск в борьбу за самоутверждение, за место под солнцем (тема честолюбия у С.). Но то же буржуазное капиталистическое общество, та же действительность ставит роковые препятствия свободному проявлению личности, свободной игре ее благородных страстей. Буржуазная практика либо уничтожает лучшее буржуазного человека, либо коверкает, искажает это лучшее, и «характер», «страсть», «активность» становятся злыми и вредоносными.
Один из наиболее общих моментов в конструкции буржуазного реалистического романа почти на всем протяжении его истории от Сервантеса через Филдинга, через Бальзака и Флобера до Пруста — это противопоставление «героя» и «общества», проверка второго первым, критика общества через поведение героя. У С. этот момент особенно заострен. В «Красном и черном», «Пармском монастыре», «Люсьене Левене» существуют как бы две взаимоотносящиеся и взаимопроникающие, но своеобразно обособленные сферы: «сфера социальной практики» и «сфера романтического героя». Первая охватывает все многообразие и конкретность действительности, о которой в данном случае идет речь. В ней, в этой «сфере практики», оперируют, как в своей среде, как у себя дома, все враги главного героя, все отрицательные персонажи: здесь плетутся все интриги, здесь группируется и организуется все «сопротивление среды», все то, что мешает герою реализовать свои претензии к жизни. Именно здесь и обнаруживается вся глубина стендалевского понимания вещей и отношений эпохи. В «Красном и черном» — это дом и вся среда де ля Молей, монархический заговор и все, что с ним связано, характеристики политических деятелей Реставрации и католического духовенства. В «Пармском монастыре» — это показ придворной среды, это «венценосный злодей», «просвещенный» монарх, герцог Эрнест-Рануций, это фискал и палач Расси, это все мерзости разлагающегося абсолютизма: безудержный произвол полиции, продажность суда, ничтожество прессы, тирания правительста. В «Люсьене Левене» разоблачены аристократы, «осколки разбитого вдребезги» мертвого феодализма; затем в романе показан Париж эпохи Июльской монархии. Здесь проходит служебная карьера Люсьена, перипетии которой показывают бессилие, трусость и ничтожество министров Луи-Филиппа, раскрывают всю систему «политической игры», основанную на мошенничествах, подкупах и провокации. В этом недоконченном романе характерна отчетливость, с к-рой осознана С. и показана читателю классовая сущность Июльской монархии: в ряде сюжетных ситуаций подчеркнута зависимость премьер-министра от отца Люсьена (банкир Левен); цепь этих ситуаций достойно венчает великолепная сцена аудиенции, данной королем старику Левену. То, что может быть названо «сферой романтического героя» — это центральные персонажи романов (в «Красном и черном» — Жюльен Сорель, в «Пармском монастыре» — Фабриций дель Донго, в «Люсьене Левене» — сам Люсьен) со всей их молодостью, обаянием, страстной любовью к избраннице, страстным честолюбием; близкие им персонажи, возлюбленные героев, например герцогиня Сансаверина, Клелия, содействующие герою лица, напр. граф Моска в «Пармском монастыре». Для этих персонажей, как и для героев «практической сферы», полностью действительна социальная характеристика, классовые мотивировки поведения; они делают то же дело, что и отрицательные персонажи: Моска — министр самодержавного герцога, банкир Левен — один из заправил июльского режима. Все же они как бы над «практикой», выше ее. Что касается главного героя, то он выделен из среды, из общества с особой демонстративностью. Конечно, Жюльен Сорель — это «юноша из низов», пробивающий себе дорогу, стремящийся сделать карьеру в закрытом для него обществе эпохи Реставрации; конечно, Фабриций — итальянский нобиле и кандидат в князья церкви; конечно, Люсьен Левен — банкирский сын, молодой буржуа, конквистадором вступающий в жизнь. Но существенно в них не это. Существенно то, что отличает их от действительности: исключительный ум, пленяющее всех очарование, ловкость и главное — способность к «страстной жизни». Любовные переживания и авантюры Жюльена, Фабриция, молодого Левена по-особому значительны: они больше, чем что-либо иное, освобождают стендалевского героя от абсолютной обусловленности окружающей его средой, превращают в идеального «естественного человека» и тем самым заостряют критическую установку романов С.: здесь «естественный человек», «страстный характер» особенно резко противопоставляется практической сфере, и авторский суд над нею оказывается особенно беспощадным. Вот почему даже само участие в этой общественной практике меньше загрязняет Жюльена Сореля, Люсьена Левена и Фабриция, чем Моску или банкира Левена: Жюльен Сорель служит монархистам, Люсьен — лицемерит, притворствует среди аристократов Нанси и принимает участие в политических махинациях бюрократов июльского режима, — они пользуются самыми низменными методами самоутверждения, но все время остаются внутренне свободными от «практической сферы»; они не копошатся в ней, а используют ее, они — люди Ренессанса, для них не писаны нормы, они сами — норма. И потому же бескорыстная страсть любви оказывается сильнее таких низводящих их страстей, как честолюбие и завоевательные инстинкты (в широком смысле слова). Мы не знаем, каким был ненайденный конец «Люсьена Левена», и можем только констатировать, что образ Люсьена развивался по тем же направлениям, по тем же линиям, что и образы Жюльена и Фабриция. Однако нельзя не отметить, что Люсьен Левен в бо`льшей степени буржуа, человек XIX столетия. Есть в его «внешней истории» ряд черт, роднящих ее с биографиями преуспевающих карьеристов Бальзака: этим Люсьен резко отличается и от Фабриция, аристократа, романтически-отвлеченного «страстного человека», и от плебея и демократа Жюльена. Вместе с тем конечно из этого не следует, что С. амнистировал здесь буржуазную действительность.
Наоборот, еще раз, по примеру «Пармского монастыря» и «Красного и черного», показав с беспощадной правдивостью мракобесие и гниль феодальной реакции (монархисты и аристократы Нанси), Стендаль разоблачил буржуазную общественную практику (Париж и провинция Июльской монархии).
Идеологией радикального гуманизма проникнуты также и сочинения С. об искусстве, гл. обр. «История живописи в Италии» (где, в частности, С. один из первых стремится вскрыть социальную закономерность в истории искусства) и «Салон 1824 г.» (где С. выступил в защиту романтизма как «новой школы», одушевленной принципами естественности, свободы и народности). То же найдем мы и в его путевых впечатлениях — записках об Италии: «Рим, Неаполь, Флоренция», где С. изучает итальянский характер, культуру, даже пейзаж как стихию благородной естественности; записки С. об Италии проникнуты также глубочайшей симпатией к итальянцам как нации, угнетенной австро-венгерским феодализмом, жаждущей освобождения; книга эта недаром рассматривалась австрийскими властями как враждебная и крамольная, несмотря на всю ту осторожность в политических высказываниях, к-рую вынужден был проявлять ее автор. Наконец в том же духе гуманизма выдержан трактат С. «О любви». Он представляет собою исследование психологии и нравов, заостренное в защиту свободы и естественности чувства против извращающих его условностей и предрассудков.
Несмотря на романтическую исключительность героя, творчество С. наряду с «Человеческой комедией» Бальзака — величайшее достижение французского реализма XIX в., высшая ступень его, какой оно не достигало впоследствии ни у Флобера, ни у Золя или других представителей натуралистической школы. Более того, превращая своего героя в норму, в критерий оценки, С. становится на ту точку зрения, с которой ему удается выявить всю уродливость современной ему буржуазной действительности.
Мимо творческого наследия С. не может пройти ни создающаяся на советской почве литература социалистического реализма, ни революционная литература Запада, стремящаяся к подлинно правдивому отображению противоречий современного капитализма и поисков революционного выхода из этих противоречий.

Жюльен Сорель в книге необразованный, мнительный честолюбивый мальчишка, который изо всех сил старается казаться взрослым. Это психологическая незрелость героя очень важна для понимания его мотивов. Из- за неё он разорвал отношения с единственной женщиной, с которой мог быть счастлив. В самом деле, негоже будущему покорителю столицы и женских сердец испытывать чувство к замужней провинциалке..

И всё получалось, и он вполне мог бы обрести то, что о чём так страстно грезил, но тут помешала мнительность. Он презирал бедных и ненавидел богатых он лицемерил и вёл себя недостойно, только из -за того, что во всём видел подвох, в каждом видел врага. Ему были противны жеманность и пустота высшего света, но он всё равно стремился стать его частью. Подняться как можно выше. Желая заполучить самую красивую девушку Парижа, он завёл отношения с Матильдой де Ла Моль, которая его не любила и не могла полюбить, потому что была зеркальным отражением его самого: его честолюбия, эгоизма и презрения к банальностям.

Жюльен Сорель мечтал о славе, признании и власти, но нуждался только в любви. Он слишком поздно это понял

САРТР

Тошнота

Роман построен по прин­ципу днев­ни­ковых записей глав­ного героя Антуана Рокан­тена, объез­див­шего Центральную Европу, Северную Африку, Дальний Восток и уже три года как обос­но­вав­ше­гося в городе Бувиле, чтобы завер­шить свои исто­ри­че­ские изыс­кания, посвя­щенные маркизу де Роль­бону, жившему в XVIII в.

В начале января 1932 г. Антуан Рокантен вдруг начи­нает ощущать в себе изме­нения. Его захле­сты­вает некое неве­домое до сих пор ощущение, похожее на легкий приступ безумия. Впервые оно охва­ты­вает его на берегу моря, когда он соби­ра­ется бросить в воду гальку. Камень кажется ему чуже­родным, но живым. Все пред­меты, на которых герой задер­жи­вает взгляд, кажутся ему живу­щими собственной жизнью, навяз­чи­выми и таящими опас­ность. Это состо­яние часто мешает Рокан­тену рабо­тать над его исто­ри­че­ским трудом о маркизе де Роль­боне, который был видной фигурой при дворе королевы Марии Анту­а­нетты, един­ственным наперс­ником герцо­гини Ангу­лем­ской, побывал в России и, по всей види­мости, приложил руку к убий­ству Павла I.

Десять лет назад, когда Рокантен только узнал о маркизе, он в него в буквальном смысле влюбился и после много­летних путе­ше­ствий почти по всему земному шару три года назад решил обос­но­ваться в Бувиле, где в город­ской библио­теке собран бога­тейший архив: письма маркиза, часть его днев­ника, разного рода доку­менты. Однако с недавних пор он начи­нает ощущать, что маркиз де Рольбон ему смер­тельно надоел. Правда, на взгляд Рокан­тена, маркиз де Рольбон явля­ется един­ственным оправ­да­нием его собствен­ного бессмыс­лен­ного суще­ство­вания.

Все чаще и чаще его насти­гает то новое для него состо­яние, кото­рому больше всего подходит название «тошнота». Она нака­ты­вает на Рокан­тена присту­пами, и все меньше и меньше оста­ется мест, где он может от нее скрыться. Даже в кафе, куда он часто ходит, среди людей ему не удается от нее спря­таться. Он просит офици­антку поста­вить пластинку с его любимой песней «Some of these days». Музыка ширится, нарас­тает, запол­няет зал своей метал­ли­че­ской прозрач­но­стью, и Тошнота исче­зает. Рокантен счастлив. Он размыш­ляет о том, каких вершин смог бы он достичь, если бы тканью мелодии стала его собственная жизнь.

Рокантен часто вспо­ми­нает о своей возлюб­ленной Анни, с которой расстался шесть лет назад. После нескольких лет молчания он вдруг полу­чает от нее письмо, в котором Анни сооб­щает, что через несколько дней будет проездом в Париже, и ей необ­хо­димо с ним увидеться. В письме нет ни обра­щения, например «дорогой Антуан», ни обыч­ного вежли­вого прощания. Он узнает в этом её любовь к совер­шен­ству. Она всегда стре­ми­лась вопло­щать «совер­шенные мгно­вения». Некие мгно­вения в её глазах обла­дали скрытым смыслом, который надо было «вылу­щить» из него и довести до совер­шен­ства. Но Рокантен всегда попадал впросак, и в эти минуты Анни его нена­ви­дела. Когда они были вместе, все три года, они не позво­ляли ни единому мгно­вению, будь то моменты горести или счастья, отде­литься от них и стать минув­шими. Они все удер­жи­вали в себе. Веро­ятно, и расста­лись они по обоюд­ному согласию из-за того, что груз этот стал слишком тяжел.

В дневные часы Антуан Рокантен часто рабо­тает в читальном зале бувиль­ской библио­теки. В 1930 г. там же он позна­ко­мился с неким Ожье П., канце­ляр­ским служащим, кото­рому дал прозвище Само­учка, потому что тот проводил в библио­теке все свое свободное время и штуди­ровал все имею­щиеся здесь книги в алфа­витном порядке. Этот Само­учка пригла­шает Рокан­тена пообе­дать с ним, ибо, судя по всему, соби­ра­ется пове­дать ему нечто очень важное. Перед закры­тием библио­теки на Рокан­тена вновь нака­ты­вает Тошнота. Он выходит на улицу в надежде, что свежий воздух поможет ему от нее изба­виться, смотрит на мир, все пред­меты кажутся ему какими-то зыбкими, словно обес­силев­шими, он ощущает, что над городом нависла угроза. Насколько хруп­кими кажутся ему все суще­ству­ющие в мире преграды! За одну ночь мир может изме­ниться до неузна­ва­е­мости, и не делает этого только потому, что ему лень. Однако в данный момент у мира такой вид, будто он хочет стать другим. А в этом случае может случиться все, абсо­лютно все. Рокан­тену чудится, как из малень­кого прыщика на щеке ребенка вылуп­ля­ется третий, насмеш­ливый глаз, как язык во рту превра­ща­ется в чудо­вищную соро­ко­ножку. Рокан­тену страшно. Приступы ужаса нака­ты­вают на него и в своей комнате, и в город­ском саду, и в кафе, и на берегу моря.

Рокантен идет в музей, где висят порт­реты известных всему миру мужей. Там он ощущает свою посред­ствен­ность, необос­но­ван­ность своего суще­ство­вания, пони­мает, что уже не напишет книги о Роль­боне. Он просто не может больше писать. Перед ним внезапно встает вопрос, куда же ему девать свою жизнь? Маркиз де Рольбон был его союз­ником, он нуждался в Рокан­тене, чтобы суще­ство­вать, Рокантен — в нем, чтобы не чувство­вать своего суще­ство­вания. Он пере­ставал заме­чать, что сам суще­ствует; он суще­ствовал в обличье маркиза. А теперь эта нака­тив­шаяся на него Тошнота и стала его суще­ство­ва­нием, от кото­рого он не может изба­виться, которое он принужден влачить.

В среду Рокантен идет с Само­учкой в кафе обедать в надежде, что на время сумеет изба­виться от Тошноты. Само­учка расска­зы­вает ему о своем пони­мании жизни и спорит с Рокан­теном, уверя­ющим его в том, что в суще­ство­вании нет ни малей­шего смысла. Само­учка считает себя гума­ни­стом и уверяет, что смысл жизни — это любовь к людям. Он расска­зы­вает о том, как, будучи воен­но­пленным, однажды в лагере попал в барак, битком набитый мужчи­нами, как на него снизошла «любовь» к этим людям, ему хоте­лось их всех обнять. И каждый раз, попадая в этот барак, даже когда он был пустым, Само­учка испы­тывал невы­ра­зимый восторг. Он явно путает идеалы гума­низма с ощуще­ниями гомо­сек­су­аль­ного харак­тера, Рокан­тена вновь захле­сты­вает Тошнота, своим пове­де­нием он даже пугает Само­учку и остальных посе­ти­телей кафе. Весьма неде­ли­катно откла­няв­шись, он спешит выбраться на улицу.

Вскоре в библио­теке проис­ходит скандал. Один из служи­телей библио­теки, давно следящий за Само­учкой, подлав­ли­вает его, когда тот сидит в обще­стве двух маль­чу­ганов и гладит одного из них по руке, обви­няет его в низости, в том, что он пристает к детям, и, дав ему в нос кулаком, с позором выго­няет из библио­теки, грозя вызвать полицию.

В субботу Рокантен приез­жает в Париж и встре­ча­ется с Анни. За шесть лет Анни очень попол­нела, у нее усталый вид. Она изме­ни­лась не только внешне, но и внут­ренне. Она больше не одер­жима «совер­шен­ными мгно­ве­ниями», ибо поняла, что всегда найдется кто-то, кто их испортит. Раньше она считала, что суще­ствуют некие эмоции, состо­яния: Любовь, Нена­висть, Смерть, которые порож­дают «выиг­рышные ситу­ации» — стро­и­тельный мате­риал для «совер­шенных мгно­вений», а теперь поняла, что эти чувства нахо­дятся внутри нее. Теперь она вспо­ми­нает события своей жизни и выстра­и­вает их, кое-что подправляя, в цепочку «совер­шенных мгно­вений». Однако сама она не живет в насто­ящем, считает себя «живым мерт­вецом». Надежды Рокан­тена на возоб­нов­ление отно­шений с Анни рушатся, она уезжает в Лондон с мужчиной, у кото­рого нахо­дится на содер­жании, а Рокантен намерен насо­всем пере­се­литься в Париж. Его все ещё терзает ощущение абсурд­ности своего суще­ство­вания, сознание того, что он «лишний».

Заехав в Бувиль, чтобы собрать вещи и распла­титься за гости­ницу, Рокантен заходит в кафе, где прежде проводил немало времени. Его любимая песня, которую он просит поста­вить ему на прощание, застав­ляет его поду­мать о её авторе, о певице, которая её испол­няет. Он испы­ты­вает к ним глубокую нежность. На него словно бы находит озарение, и он видит способ, который поможет ему прими­риться с собой, со своим суще­ство­ва­нием. Он решает напи­сать роман. Если хоть кто-нибудь в целом мире, прочитав его, вот так же, с нежно­стью, поду­мает о его авторе, Антуан Рокантен будет счастлив.

Жан-Поль Сартр (1905-1980) приобрел известность после публикации романа «Тошнота» (1938). До этого времени он изучал и преподавал философию, публиковал первые философские работы — и усиленно трудился над романом, считая это занятие главным для себя.