ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Научный консультант серии Е.Л. Михайлова 11 страница

Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая

Светлана Кравец

Некоторые данные о возможности

вытащить себя из болота за волосы

Опыт работы в студенческой группе

со сменным директором

Начнем, как приличные люди, с определения понятий. Что такое студенческая группа? Всем известно, что будущие гештальтисты обычно собираются “тройками” раз в неделю между семинарами своих обучающих программ для отработки техники и собственной клиентской работы. Точно так же участники обучающих программ по психодраме собираются “пятерками”, “семерками” или “десятками” с той же периодичностью для тех же самых целей. Мы называем эти микрогруппы “студенческими группами” — может быть, это название существовало до нас, а может быть, мы его придумали, для того чтобы как-то обозначить этот вид своей учебной активности.

Идея описать уникальный в некотором смысле опыт учебной и клиентской работы в такой группе давно будоражила умы — как мой собственный, так и некоторых моих коллег по студенческой группе. Она, эта идея, просто витала в воздухе, однако для ее воплощения не хватало, наверное, достойного повода. И вот повод в виде проекта этой монографии появился. Скорее всего, я смогу дать только приблизительный набросок описания коллизий, характерных для такого вида психодраматической учебной работы, как студенческая группа. Причин две: во-первых, это первая попытка “взглянуть на себя со стороны” именно с такой точки, а во-вторых, групповой процесс еще продолжается.

Как младшего научного сотрудника меня смущает отсутствие “репрезентативной выборки”, состоящей хотя бы из двух групп такого рода, на сопоставлении опыта которых можно было бы делать “статистически значимые” выводы. Однако как психодраматист — недавно я узнала, что участники немецких обучающих программ называют психодраматистов “психодраматургами” — я вполне могу рассказать историю, сказку или повесть про жизнь отдельно взятой студенческой группы, сохраняя — разумеется! — всякую конфиденциальность относительно личностей. Может быть, кто-то из коллег, имеющих сходный опыт, тоже расскажет свою историю, и тогда научному сотруднику в ком-нибудь из нас тоже представится возможность воспользоваться своими статистическими инструментами.

Сказка

Жили-были в одном государстве люди, которые раз в месяц на субботу-воскресенье, вместо того чтобы мирно сидеть у телевизора (стирать белье, мыть полы, идти в гости, театр или церковь), отправлялись учиться психодраме. В своей учебной группе они, как и положено добрым людям, набирали “клиентские часы” и фиксировали в своих тетрадках (а кто-то и просто в памяти) элементы теории, техники, свои и чужие драмы, а также процесс-анализ. И вот однажды, когда эти люди уже стали пробовать себя в директорских ролях, они заметили, что им недостаточно времени для таких проб в субботу-воскресенье раз в месяц. И решили они собираться группой желающих чаще. И решение свое выполнили.

Сначала все шло гладко. Они составили список директоров, чтобы каждый в свой черед мог работать с группой, “как на самом деле”, упражнялись в проведении разогревов, виньеток и драм, проводили процесс-анализ прошлой работы в начале каждого занятия.

А потом с ними стали случаться разные приключения.

Приключение первое:

Тень отца Гамлета

Иначе эту коллизию можно назвать “Блуждающая проекция родительской фигуры”.

Мы помним, что группа учебная. Мы знаем, что учимся мы друг на друге и на себе. В учебной группе с тренером (ведущим, директором) имеется фиксированный лидер учебного процесса. Несмотря на то, что клиентская и учебная позиции участников обговорены в групповом контракте, родительские проекции (которые по вполне понятным причинам не интересуются контрактом и возникают в результате психотерапевтической работы) адресованы по большей части именно ведущему. Ведущий волен решать, что с ними делать (или не делать).

Иная ситуация в студенческой группе. Директор, который сегодня проводит занятие и отвечает за свои сегодняшние действия, завтра, то есть через неделю, превращается в обычного участника, и логичные последствия его работы как в индивидуальном процессе прошлого протагониста, так и в групповом процессе, становятся материалом для работы нового директора. А он, этот новый директор, может быть, планы на свое директорство уже месяц вынашивает. Он, может, хочет с “Детской комнатой” поупражняться. Он, может, терпеть не может “групповой динамики” (это такое состояние группы, когда все кричат, выпендриваются, саботируют всякую разумную деятельность и требуют к себе внимания, в противном случае
угрожая кому-нибудь из группы нахамить или кого-нибудь научить жить).

Дальше — больше. Предыдущий директор вдруг понимает, что он очевидно виноват в несчастье (счастье), которое случилось с его протагонистом. А предыдущий протагонист вдруг замечает, что его директор почему-то к нему охладел (воспылал любовью, разговаривает как с маленьким). А все остальные члены группы вдруг обнаруживают, что сегодняшний директор все делает не так, как надо (или работает лучше всех). А кто-нибудь сидит в углу и анализирует, что происходит, но вмешаться не может, так как слова ему не давали (или, может, и вмешивается, нарушая договор и перехватывая директорскую роль у того, кому она по праву принадлежит). Ну, и так далее, вы понимаете...

Казалось бы, вот проблема! Да пусть сегодняшний директор делает свою “Детскую комнату”, только промаркирует группе, что с ней происходит, и пообещает проработать какой-то аспект происходящего в “Детской комнате”. Но это мы с вами такие умные, — когда пишем да читаем. А там страсти кипят! Там все знают, что делать! Кроме директора.

Приключение второе:

“Но пасаран!”

В “большой” учебной группе оно как бывает? Есть учащиеся и есть учитель, тренер. Учитель мало того, что про метод знает больше всех членов группы, так еще и личностную проработку прошел, хотя бы в какой-то степени. По-любому — ушел дальше других. Знает, какие проблемы бывают, как они выглядят и как их решать.

А в студенческой группе? Вот сплотилась она, эта группа, на первом этапе своего существования — и давай темы заявлять, да сразу групповые! А директор сегодняшний, простите, член этой самой группы. Он на эту групповую тему на прошлом занятии сильнее всех разогрелся! Ну, пусть не сильнее, но и не слабее. И вот он строит сцену, например, с “растяжкой”, и тут в одночасье в голове его (в лучшем случае в голове) становится пусто (в лучшем случае пусто!). Осатанелые вспомогательные “Я” рвут протагониста на части с воплями “Стой, а иначе смерть!” — “Беги, а иначе смерть!”, протагонист впадает в прострацию, вся группа — туда же. Где они и пребывают на протяжении ряда драм, которые, как на грех, (легко догадаться) почему-то все получаются с проклятой растяжкой!

И здесь звучит сакраментальное: “Не верю в метод!”. Или: “Ты сопротивляешься методу!” И так, и этак бывает, зависит от того, кто больше пострадал от “зависа”, простите за каламбур, — директор или протагонист. Что же, не худший вариант — метод проекцию удержит. Примерно так же хладнокровно, как бумага все стерпит.

Казалось бы, да вынесите случай на супервизию в большой группе! А что делать, если большая группа уже не собирается?

“А-а-а, — скажете вы, — ну так, значит, вы расхлебываете проблемы, не решенные в большой группе!” А если и так? Жить-то все равно хочется...

Приключение третье:

“Драма предков”

Большая группа закончилась — время ее вышло. Отчеты еще не все сдали — не хватает директорских и протагонистских часов. Ходим в студенческую группу, добираем. Но психологической динамике, ей, как было уже не раз помянуто, сугубо безразличны наши организационные трудности. Она себе живет по своим законам. И мы вынуждены жить по ее законам, такова се ля ви. Группа пытается решить проблему изнутри.

Приключение четвертое:

“Основной инстинкт”

Вот вы про что подумали? Я — про инстинкт самосохранения. Кажется, у групп он тоже бывает. Как же он работает? Жизнь показывает: если ничего не делать, то что-нибудь сделается само. Нужны изменения? Пожалуйста! Например, пусть сменится состав.

Кто-то пытается отработать этап сепарации? Нет ничего проще! Он может уйти из группы. То есть сепарироваться. Некоторые скажут, что это “отыгрывание”, “acting out”. А тут, извините, на то и психодрама, чтоб отыгрывать. Тот, кто ушел “в никуда”, скорее всего вернется рано или поздно. А некоторые уходят в профессиональную работу, в большой мир. Чего и требовалось достичь.

“Ну, так в группе никого не останется!” — скажете вы. И будете не правы. Людей, желающих посмотреть на психодраму — это метод психотерапии, если кто забыл, — немало. Кто-нибудь приведет коллегу, друга, клиента. Кто-то из пришедших посмотреть останется. Группа самосохраняется, как ни удивительно.

Или, например, кому-то надоело предоставлять территорию. Нет проблем для группы! Территорию можно сменить. Государство велико. В нем много помещений, в которых поместятся восемь, например, человек со своими стульями и батакой.

Какие еще удары готовит судьба? Всем надоели классические драмы, которые почему-то не приносят удовлетворения ни директору, ни протагонисту? Так можно сменить формы работы — делать виньетки, структурированные упражнения, отрабатывать техники.

Кому-то надоела безнадега? Можно прогулять пару-тройку занятий, а потом прийти посвежевшим, с проснувшимися надеждами.

В конце концов, есть много других “конфессий”: можно поучиться другому методу, пойти на индивидуальную терапию, жениться или развестись. Жизнь богата разными возможностями!

Вы спросите, почему же группа не распадается, если все решают свои проблемы — и личные, и профессиональные — “на стороне”? А я и сама у себя про это спрашиваю. С семьями тоже так бывает, многие замечали.

Я описала ряд способов, с помощью которых группа сохраняет свое существование без нашего интеллектуального вклада. Но, надо сказать, обдумывание происходящего нам, членам группы, тоже не чуждо. Что же я лично думаю по этому поводу?

“На границе тучи ходят хмуро”

(“Рамки выдерживают”)

Из моего угла ситуация выглядит так. Если группа не распадается, значит, в ее состав входит некоторое количество людей, для которых она еще не выполнила своих задач. Это если без мистики. А если с мистикой, — без которой, я полагаю, никакие реальные группы долго прожить не могут в силу некоторой первобытности своего группового мышления, — раз группа не умирает, значит, не явилась к ней еще старуха с косой, не выпала нитка из рук мойр, не выполнила еще группа своего предназначения в этой жизни. А про “вампитер” своего “карасса” мы узнаем после смерти — так говорит Боконон (смотри Воннегута, “Колыбель для кошки”).

У любой психотерапии есть некоторые рамки. Именно в этом, с моей точки зрения, состоит одно из принципиальных отличий психотерапии от других способов лезть человеку в душу с целью приведения ее в более приемлемое с чьей-нибудь точки зрения состояние. Одним из самых бесспорных материальных проявлений этих рамок являются стены того помещения, той территории, где психотерапия проводится. В нашем густонаселенном государстве практически отсутствуют бесхозные помещения. Даже подвалы и сараи имеют хозяев. Другое дело, что там может царить запустение, — но это тема для отдельной песни. Итак, первая несомненная роль в спектакле студенческой группы — это Хозяин территории.

Наша группа на протяжении своего трех, что ли, летнего существования по разным причинам сменила четыре помещения. За каждое из этих помещений кто-то отвечал. Можно отметить, что каждый раз хозяин помещения становился в некотором смысле “стражем границ”. Он сильнее всех других ратовал за соблюдение групповых правил и норм, за точность соблюдения сеттинга, в частности, за стабильное время начала и окончания занятий.

Вторая важная роль, которую я могу выделить, это роль Провокатора. Такую роль может взять на себя тот или другой член группы, важно, что он раньше всех чувствует “нелады” в групповом функционировании и не умеет делать вид, что все в порядке. Словами сказать, что ему не нравится, он тоже не может, поскольку так же, как все, является включенным участником группового процесса. Провокатор начинает деструктивную деятельность, которая проявляется в виде нарушения тех или иных правил, чем в конце концов делает невозможной работу группы в обычной форме. Возмущенная группа в какой-то момент бросает все дела, для того чтобы дать достойный отпор негодяю, и, вынужденная формулировать свои чувства, фокусируется на переводе групповых проблем в область сознания. Как вы, конечно, догадываетесь, осознанная и сформулированная проблема довольно легко решается, и группа получает возможность дальнейшей работы, попутно несколько прогрессируя в своем групповом развитии.

Итак, подводя предварительный итог, можно сказать, что главные роли, на которых основывает свою жизнь группа без фиксированного лидера, — это роль Хранителя границ, которую обычно (думаю, не всегда) играет Хозяин территории, и роль Нарушителя границ, Провокатора, которую обычно (думаю, всегда) играет член группы, также сильно мотивированный на работу и нуждающийся в группе, как и Хозяин территории.

Есть одна специальная коллизия в работе такой группы. Если роль Провокатора и Хозяина территории сходятся на одном и том же человеке, группу сотрясает мощный кризис — она оказывается на грани развала. И не мудрено: ведь это только в бессознательном нематериальном мире можно быть “и там, и тут”, а в мире материальном в конкретный момент времени можно быть либо там, либо тут. В определенный момент времени можно либо защищать границы, либо пытаться их перейти. Уж такова печальная дихотомичность сознательной жизни. Поэтому, чтобы преодолеть такой кризис, группа должна выдвинуть из своих рядов либо другого Провокатора, либо другого Хозяина территории. Тогда восстанавливается то динамическое напряжение между полярными ролями, которое позволяет группе существовать и развиваться.

В системных исследованиях бытует мнение относительно сложных систем, — к которым, с моей точки зрения, без всяких сомнений можно отнести группы, — что наряду с актуальным существованием в данный момент в данном месте каждая сложная система имеет потенциальный уровень существования, определяющий, чем данная система принципиально может быть при любых мыслимых условиях и чем она принципиально быть не может. Актуальное воплощение сложной системы наблюдаемо — для группы это набор правил, которыми она руководствуется в своей работе, система ролей и ролевых отношений, связывающих членов группы, ее проговоренные цели и задачи, а также способы их достижения. Потенциальное бытие системы может быть описано лишь теоретически, наблюдать его можно при его актуализации, судить о нем — при его воздействии на актуализированную систему. Потенциальная реальность характеризуется целостностью, отсутствием ярко выраженных частей, неустойчивостью, нелинейностью, альтернативностью и непредопределенностью (Костюк, 1996).

Психологическая динамика отдельных членов группы и групповая динамика, я полагаю, составляют потенциальную реальность групповой жизни. Системщики уверены, что в потенциальной реальности происходит формирование условий для возникновения актуальных объектов, событий и процессов. Любой психо- или групп-аналитик, так же, как лицо, хоть в какой-то мере не чуждое психоаналитическому мышлению, подпишется под этими словами, я почему-то в этом не сомневаюсь.

Кризисы, возникающие в жизни группы, можно описать, используя понятия актуальной и потенциальной реальности. Провокатор, как положено истинному Трикстеру, выполняет свою миссию на границе актуальной и потенциальной реальности групповой жизни. Он является “проводником”, создает то самое “переходное пространство”, которое делает возможным коммуникацию между осознанной и неосознанной частями групповой реальности. Каков механизм такого функционирования Провокатора? Механизмы могут быть разными, один из них состоит в том, что Провокатор создает прецедент для “циркуляции осмысленной речи” (цитата из Розенштока-Хюсси), а, как показывает опыт культуры, это весьма способствует актуализации потенциального (хотя иногда, не спорю, сопровождается малой или большой кровью).

Обратимся на этот раз к Лотману. Он пишет, что движение вперед осуществляется двумя путями. Взрывные динамические процессы реализуются в сложном динамическом диалоге с механизмами стабилизации. Постепенность обеспечивает преемственность, взрыв — новаторство (Лотман, 1992). Постепенные и взрывные процессы, представляя собой антитезу, существуют только в отношении друг к другу. Уничтожение одного полюса привело бы к исчезновению другого. Настоящее время в момент взрыва представляет собой вспышку еще не развернувшегося смыслового пространства, оно потенциально содержит все возможности будущих путей развития. Выбор будущего реализуется как случайность, поэтому момент взрыва — место резкого возрастания информативности всей системы.

В нашей социальной реальности ни для какого жителя старше 15 лет не составит труда наглядно представить себе, как выглядит взрывной этап развития системы. Живи, учись, работай мы в другое время или в другом обществе, возможно, механизмы стабилизации играли бы более активную роль в нашем групповом развитии. А так — что выросло, то выросло. Кстати, “амплификация”, которой я предаюсь выше, также является механизмом сознательного регулирования существования студенческой группы со сменным директором. Когда нам становится совсем плохо, мы утешаем себя тем, что в нашей культуре, русской вообще и профессиональной в частности, наши проблемы не уникальны. И чувство безысходности сменяется чувством принадлежности, а это, согласитесь, куда более приятно.

Однако и без механизмов стабилизации жизнь группы не обходится. Во-первых, когда Провокатор нарушает границы, обязательно находится кто-нибудь, кто начинает их активно защищать. Если не Хозяин территории, — который, кстати сказать, в силу своего хозяйского положения, как правило, чувствует себя более уверенно в любой суматохе, — то кто-нибудь из членов группы все-таки выступает в роли “контейнера”, переваривая и возвращая в приемлемом виде сильные эмоции.

Во-вторых, каждый сокрушительный кризис приводит к эволюции групповых правил. Если коллизия с блуждающими проекциями, описанная в Приключении первом, привела к принятию правила “Протагонист не выбирает себе директора”, то на следующем этапе, когда группа дозрела до работы с групповой динамикой, после очередного кризиса это правило было снято, а вместо него появилось новое правило: “Процесс-анализ обязательно включает в себя обсуждение проявлений групповой динамики”. Это правило призвано обеспечить возможность использования групповой динамики как для клиентской работы, так и для группового роста, например, пересмотра групповых целей и средств работы.

Коллизия “Но пассаран!” решается за счет проницаемости групповых границ — личная клиентская проработка, так же как и набор недостающих теоретических знаний, совершается членами группы “на стороне”, а позитивные результаты таковых “измен” привносятся в группу, поскольку потребность перевести знания в профессиональные навыки никуда не девается. Ведь студенческая группа, собственно, и создавалась для отработки навыков. Что касается “Драмы предков”, то она вполне возможна. Но описание этой истории еще впереди.

Итак, к чему же здесь не единожды помянуты отечественные “структуралисты”? К формулировке следующей рабочей гипотезы: вариант профессионального учебного объединения — студенческая группа без фиксированного лидера — существует и развивается по законам сложной самоорганизующейся системы. Можно предварительно выделить следующие “механизмы самоорганизации”:

1. Динамика ролей (в разные моменты времени роли по-разному распределяются между членами группы).

2. Эволюция групповых правил.

3. Проницаемость границ группы.

4. Особый вид лидерства, характеризующийся “расщеплением” целостной роли лидера и распределением лидерских функций между двумя или более членами группы.

В заключение я хочу поблагодарить своих товарищей по группе, заверивших меня, что данный текст не нарушает правила конфиденциальности, за тот бесценный опыт, попытка анализа которого представлена выше, а также всех тех, с кем я полемизирую явно или неявно в этой статье, — за возможность диалога.

Леонид Огороднов

В ПРОСТРАНСТВЕ — ВРЕМЯ ЗДЕСЬ...

Психодрама и психологическое

время личности

Эта статья преследует две цели: с одной стороны, продемонстрировать возможности психодрамы в изучении психологического времени личности; с другой стороны, построить психодраматический процесс на основе категории времени.

Категория времени явно или неявно используется в любом описании реальности, и психотерапевтические системы не являются исключением. Создатель любой психотерапевтической системы должен определиться в том, как, по его мнению, личность структурирует отпущенный ей лимит времени от рождения до смерти. Проблему временной организации жизненного пути разные авторы рассматривали то как проблему жизненных сценариев, влияния родовой травмы и травм детства на развитие психики, то как один из способов совладания с давлением прошлого, неопределенностью будущего и необходимостью выбора в настоящем, то как тему отношения к смерти и обретения смысла, целеполагания, мотивации и пр. Фокус рассмотрения всегда зависел от того, как тот или иной автор представлял себе структуру личности и задачи психотерапии. В качестве примера психотерапевтической системы, использующей категорию времени как основную, можно назвать психотерапию, ориентированную на реконструкцию будущего. Она была предложена американским психотерапевтом Фредериком Мелджесом в 1983 году.

Несмотря на то, что любой человек интуитивно знает, что такое время, дать четкое определение этой категории трудно. Блаженный Августин, пытаясь ответить на этот вопрос, писал: “Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время; если бы я захотел объяснить спрашивающему — нет, не знаю”.

Попробуем обратиться за помощью к философам. Круг вопросов, связанных с темой времени, можно ограничить тремя: существует ли время объективно или это плод деятельности нашего разума? Каким образом можно измерить время? Существует ли прошлое, настоящее и будущее в реальности или же их существование связано с восприятием субъекта? Отвечая на эти вопросы, философы предлагали модели времени, которые, как оказывается, неявно присутствуют в сознании наших клиентов.

Современные нам концепции времени, бытующие в философии и науке, можно разделить на четыре группы, две из которых рассматривают преимущественно природу времени, а две соотносят между собой категории времени и бытия. К первой паре относятся релятивистская и субстанциональная концепции времени.

С точки зрения субстанциональной концепции, время — это такая же субстанция, как вещество, и представляет собой некую абсолютную сущность, не связанную ни с какими внешними системами. Время предстает как арена, на которой находятся объекты и развертываются процессы. В науке субстанциональный подход связывают с именем И. Ньютона.

Релятивистская (от лат. relativus — относительный) концепция времени рассматривает время как систему отношений между процессами, явлениями и событиями. Г. Лейбниц, полемизировавший с Ньютоном по вопросам пространства и времени, настаивал на том, что пространство и время не существуют вне объектов и процессов: если бы не было объектов, то не было бы и пространства; если не было бы процессов, то есть изменения объектов, то не было бы и времени.

Лейбниц считается основателем причинной концепции времени. Он полагал, что, поскольку причина предшествует следствию во времени, то и последовательность явлений идентична во временном и причинно-следственном ряду. Другими словами, время существует только там, где можно найти причинно-следственную связь между событиями.

Кант, в отличие от Лейбница, различал естественную причинность, совпадающую с временной последовательностью, и свободную деятельность чистого разума, который способен сам быть причиной явлений и потому находится вне течения времени. Релятивистская концепция получила обоснование в теории относительности А. Эйнштейна.

К концепциям, соотносящим философские категории времени и бытия, относятся статическая и динамическая. Обе они характеризуются тем, что рассматривают время как состоящее из трех частей: прошлого, настоящего и будущего. Спор идет о реальности этих частей.

Согласно статической концепции, события прошлого, настоящего и будущего существуют реально. Важен способ осознания явлений и материальных объектов. Эту идею иллюстрирует геометрическая метафора времени, принадлежащая самобытному русскому философу начала начала ХХ века П.Я. Успенскому. “Пространство несет в самом себе отношения, позволяющие нам определить отношения известного нам трехмерного тела к четырехмерному”. Как линия есть след от движения точки по направлению, в ней не заложенному; как плоскость есть след от движения линии по направлению, в ней не заложенному; как пространство есть след от движения плоскости по направлению, в ней не заложенному, — так и четырехмерное тело есть след от движения трехмерного тела по не заложенному в нем направлению. И поскольку любое тело движется во времени, время и есть четвертое измерение тела в пространстве. События будущего существуют настолько же реально, насколько реальны события прошлого: двигаясь по стреле времени, мы “натыкаемся” на них, наше сознание способно только регистрировать то, что с нами случается. Для того чтобы представить себе прошлое, настоящее и будущее существующими одновременно, мы должны “подняться над стрелой времени”.

Можно сказать, что для представителей статической концепции время подобно железнодорожному полотну, по которому движется поезд. Несмотря на то, что пассажир видит только ограниченный участок полотна, он знает, что рельсы проложены и сзади, и впереди. Чтобы убедиться в этом, необходимо подняться над железной дорогой.

В противоположность этому взгляду на время, динамическая концепция считает реальным только настоящий момент: событий прошлого уже нет, события будущего еще не наступили. Только в сознании человека существуют прошлое, настоящее и будущее:

“Каким же образом уменьшается или исчезает будущее, которого еще нет? каким образом растет прошлое, которого уже нет? Только потому, что это происходит в душе, и только в ней существует три времени. Она и ждет, и внимает, и помнит: то, чего она ждет, проходит через то, чему она внимает, и уходит туда, о чем она вспоминает. Кто станет отрицать, что будущего еще нет? Но в душе есть ожидание будущего. И кто станет отрицать, что прошлого уже нет? Но и до сих пор есть в душе память о прошлом. И кто станет отрицать, что настоящее лишено длительности: оно проходит мгновенно. Наше внимание, однако, длительно, и оно переводит в небытие то, что появится. Длительно не будущее время — его нет; длительное будущее — это длительное ожидание будущего. Длительно не прошлое, которого нет; длительное прошлое — это длительная память о прошлом. Я собираюсь пропеть знакомую песню; пока я не начал, ожидание мое устремлено на нее в целом; когда я начну, то по мере того, как это ожидание обрывается и уходит в прошлое, туда устремляется и память моя. Сила, вложенная в мое действие, рассеяна между памятью о том, что я сказал, и ожиданием того, что я скажу. Внимание же мое сосредоточено на настоящем, через которое переправляется будущее, чтобы стать прошлым. Чем дальше и дольше движется действие, тем короче становится ожидание и длительнее — воспоминание, пока, наконец, ожидание не исчезнет вовсе: действие закончено; оно теперь все в памяти. То, что происходит с целой песней, то происходит и с каждой ее частицей, с каждым слогом; то же происходит и с длительным действием, частицей которого является, может быть, эта песня; то же со всей человеческой жизнью, которая складывается, как из частей, из человеческих действий; то же со всеми веками, прожитыми “сынами человеческими”, которые складываются, как из частей, из всех человеческих жизней” [1].

Если бы Августин жил в наши дни, он мог бы сравнить себя с дачником, стоящим на платформе и наблюдающим приближающийся поезд. Существует ожидание поезда; существует память о том, как он проехал, если вы на него опоздали. Но сесть в поезд можно только в тот момент, когда он перед вами.

С признанием теории относительности, связывающей пространство, время, материю и движение, в науке утвердилась релятивистская концепция времени, утверждающая зависимость времени от характеристик процессов.

Модели времени можно классифицировать и в зависимости от от того, какие процессы мы рассматриваем. Так, Н.Н. Моисеева различает время классической физики, время теории относительности, время квантовой механики и время биологии.

Свое “собственное” время имеет и психология. Господствующая в отечественной психологии причинно-целевая концепция психологического времени личности родилась в 80-х годах прошлого века. С точки зрения ее создателей Е.И. Головахи и А.А. Кроника, психологическая концепция времени по необходимости должна быть релятивной, так как в противном случае “субъективное время может быть рассмотрено лишь как искаженная в восприятии индивида хронология, целиком обусловленная субстанциональным содержанием времени”. За основу реляции берется причинно-следственная концепция Г. Лейбница, дополненная представлением об отношениях типа “цель — средство”, отражающих специфику функционирования живых систем. Связи типа “цель — средство” и “причина — следствие” объединены общим названием каузальных связей. Психологическое время определяется как динамическая связь прошлого, настоящего и будущего, представленная в сознании и деятельности. Единицей анализа психологического времени личности выступает каузальная связь между событиями. Под событием, вслед за С.Л. Рубинштейном, понимаются: “узловые моменты и поворотные этапы жизненного пути индивида, когда с принятием того или иного решения на более или менее длительное время определяется дальнейший жизненный план человека”.

Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая