МегаПредмет

ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение


Как определить диапазон голоса - ваш вокал


Игровые автоматы с быстрым выводом


Как цель узнает о ваших желаниях прежде, чем вы начнете действовать. Как компании прогнозируют привычки и манипулируют ими


Целительная привычка


Как самому избавиться от обидчивости


Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам


Тренинг уверенности в себе


Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком"


Натюрморт и его изобразительные возможности


Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д.


Как научиться брать на себя ответственность


Зачем нужны границы в отношениях с детьми?


Световозвращающие элементы на детской одежде


Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия


Как слышать голос Бога


Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ)


Глава 3. Завет мужчины с женщиной


Оси и плоскости тела человека


Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.


Отёска стен и прирубка косяков Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.


Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Раннее слабоумие — считали раньше. Раннее ли и обязательно





ли слабоумие? — сомневаются сейчас. Мы специально вынесли эти слова в заголовок, чтобы читателю было ясно: взгляды ученых прошлого на шизофрению претерпели очень большие изменения. Крепелин был убежден, что шизофрения (он назы­вал ее иным термином — «раннее слабоумие») обязательно на­чинается в детском и подростковом возрасте и почти неми­нуемо приводит к распаду психики. Исследования последующих эпох показали, что оснований для подобного пессимизма нет ника­ких. Конечно, некоторые формы этой болезни протекают неблаго­приятно, но большинство видов шизофрении ни к какому слабоумию не приводят. Единственно, в чем Крепелин был прав, так это в том, что шизофрения действительно почти всегда начинается в детском и подростковом возрасте. Такие дети обращают на себя внимание нелепым поведением, бесчисленными странностями, непонятными, вычурными интересами, парадоксальностью реакций на жизненные явления, нарушением контакта с окружающими. Подавляющее большинство из них немедленно госпитализируются в психиатри­ческие лечебницы, а многие находятся в больницах весьма длитель­ное время. Если ребенка своевременно и правильно лечат, то симп­томатика постепенно стихает, больной поправляется, хотя некото­рые странности (порой в очень смягченной форме) могут еще сохра­няться. Вся беда заключается не столько в наличии шизофрении, сколько в том, что, пока ребенок болен, его мозг функционирует вполсилы, ребенок не усваивает необходимую информацию, он мало умеет, хотя временами знает много. Потом болезнь проходит, а признаки отставания в интеллектуальном развитии уже выходят на первый план. Поэтому некоторые из таких пациентов кажутся не больными, перенесшими приступ шизофрении, а умственно отста­лыми, т. е. олигофренами. Это явление выдающийся советский дет­ский психиатр Татьяна Павловна Симеон (1892—1960) назвала «олигофреническим плюсом».

От искусства врача зависит, насколько верно он оценит соот­ношение признаков разрушения психики из-за шизофрении и от­ставания психического развития, из-за длительно текущего душев­ного заболевания. В некоторых случаях дети, страдающие шизофре­нией, вообще не учатся, другие занимаются по программе вспомога­тельной школы, третьи — их подавляющее большинство — посещают массовую школу. В тех случаях, когда признаки дезорганизации пси­хической деятельности весьма заметны и мешают ребенку хорошо адаптироваться в школе, его переводят на индивидуальное обучение, т. е. он в школу не ходит, а к нему домой приходят педагоги. От одно­классников и учителей зависит, как больной будет заниматься в шко­ле: если он будет в центре нездорового внимания, если школьники бу­дут подсмеиваться над его чудачествами или — еще хуже — изде­ваться, то ребенок, перенесший шизофрению, вряд ли сможет посе­щать школу. Он в еще большей степени будет замыкаться в себе, конфликтовать с детьми, а это, как правило, усиливает имеющуюся у


него симптоматику. Бережное, доброжелательное отношение к такому школьнику, разумное чередование похвал и требований, стремление опираться на здоровые компоненты его психики — все это сущест­венно помогает подобным пациентам, в результате чего они постепен­но втягиваются в нормальный учебный процесс и со временем не уступают в учебе здоровым сверстникам.

Больные шизофренией нуждаются в длительном приеме пси­хотропных препаратов, к которым относятся аминазин, триф-тазин, галоперидол и многие другие. Это препараты безвредные, а если они и вызывают какие-либо побочные действия, то в таких случаях назначают лекарства, ликвидирующие их. Такие лекар­ства называются корректорами. К ним относятся циклодол, ром-паркин, паркопан и другие. Порой родители и даже педагоги отсо-ветывают больным принимать корректоры: дескать, зачем прини­мать два лекарства, когда можно принять одно? Бывает иногда и хуже — больные вообще отказываются от приема лекарств по той причине, что, дескать, они вредны. Учителя должны твердо знать, что без лекарств больной шизофренией не выздоровеет, что чаще всего психотропные препараты принимаются с корректорами, и, наконец, вмешиваться в назначения медиков нельзя. Более того, педагог должен помогать врачу в излечении подобных детей и под­ростков: он обязан контролировать прием лекарств, его регуляр­ность. А если педагог заметил, что состояние больного ухудшилось, он должен об этом поставить в известность врача (в первую оче­редь через родителей).

Иногда бывает и так: родители здоровых.детей, боясь общения своих дочерей и сыновей с больным одноклассником, требуют, чтобы ему запретили посещать школу,— мол, он -опасен для окружающих.

Тут нужно сразу же сказать, что больные, представляющие со­циальную опасность, как правило, изолируются в психиатрические больницы и в школу не ходят. Остальные больные шизофренией хотя и могут обращать на себя внимание некоторыми странностями, но от них другим детям практически не бывает никакого вреда. Поэтому бояться больных шизофренией другим детям не нужно: это почти всегда совершенно безобидные дети. Нужно помнить и то, что, только общаясь со здоровыми сверстниками, больной ребенок может научиться правильно себя вести, поэтому полностью изоли­ровать их от здоровых нельзя, это будет неоправданно жестоко по отношению к ребенку.

Сплошь и рядом приходится слышать мнение, будто больные шизофренией — это почти всегда высокоодаренные дети, что талант­ливость и душевная болезнь идут рядом. Это слишком большое заблуждение, не имеющее под собою основы. Болезнь всегда разру­шает талант (если он был), она не рождает одаренность, она делает интересы человека односторонними, нередко абсурдными, сужает круг потребностей личности, лишает способности воспринимать все многообразие мира. Еще не было в истории человечества ни одного гения, который, заболев шизофренией, стал бы более талантлив —


обычно все бывает наоборот, талант разрушается, дотоле яркие индивидуальности становятся серыми, одинаковыми, индивидуаль­ность нивелируется.

Всякая болезнь (в том числе и шизофрения) — это всегда боль­шое несчастье, но, как мы уже говорили, большинство больных шизофренией выздоравливают и хорошо приспосабливаются к школьным условиям. От их близких и родных, от учителей и одно­классников зависит темп этого приспособления: чем более щадяще и разумно относятся к таким детям, тем быстрее они забудут о своей болезни.

Главным симптомом шизофрении является нарушение кон­тактности. Восстановить недостаточную контактность можно лишь в процессе контакта (контакт рождает контакт). Поэтому очень важно, чтобы педагоги все делали, чтобы уменьшить малую коммуникабельность этих пациентов. Им нужно давать посильные задания, помогающие улучшить контактность, привлекать к общест­венной деятельности, стараться заинтересовать их, использовать положительные свойства личности больных шизофренией. Все это уже входит в задачу педагога, а не медика.

«Священная болезнь». Второе заболевание, традиционно отно­симое к большой психиатрии, — эпилепсия.

Сколько существует человечество, столько же, наверное, и су­ществуют люди, страдающие припадками с выключением сознания и подергиваниями различных групп мышц. С давних времен подоб­ное расстройство называлось эпилепсией, «черной болезнью», паду­чей и пр. (зарегистрировано около 30 синонимов). Гиппократ — один из первых, кто подробно описал ее, — называл эту болезнь «священной». Эту болезнь ожидала судьба всех болезней, которые изучаются психиатрами: границы ее стали постепенно сужаться за счет выявления расстройств, которые только внешне походили на эпилепсию, но на самом деле являлись лишь изолированными симп­томами опухолей мозга, травм головы, воспалительных заболеваний нервной системы и пр. В настоящее время большинство ученых чет­ко разграничивают эпилептическую болезнь и многочисленные эпи-лептиформные синдромы в рамках разнообразных расстройств мозговой деятельности. Эпилепсия может диагностироваться не столько при наличии судорожных припадков (встречаются и такие формы эпилептической болезни, которые протекают без судорожных припадков, либо с очень редкими припадками), сколько на основа­нии специфических изменений личности пациента — таких, как чрезмерный и болезненный педантизм, вязкость поведения, аккурат­ность, полярность эмоций, хмурый фон настроения и пр.

Истинная, т. е. классическая, эпилептическая болезнь встреча­ется в жизни редко, ее проявления также меняются в зависимости от эпохи. 100 — 120 лет назад больных эпилепсией описывали в са­мых отрицательных тонах. Врачи вырабатывали целую систему ограничений для таких больных: им запрещалось служить в армии, управлять движущимися механизмами и пр. Однако в наше время,


когда проверили, действительно ли нужно так строго ограничивать больных эпилепсией в их трудовой деятельности, обнаружились закономерности, которые никак не укладывались в традиционные представления об эпилепсии. Оказалось, что теперь реже, чем прежде, можно встретить больных эпилепсией, у которых имелись бы все те черты характера, которые описывались прежде. Подав­ляющее число больных эпилепсией — это вполне обычные люди, в характере которых лишь несколько гипертрофированы те свойства, которые имеются у большинства здоровых людей.

Эпилептиформные синдромы нуждаются в длительном лечении и прекращаются по мере излечения от основного заболевания. В дет­ском возрасте подавляющее большинство больных с судорожными синдромами — это пациенты с остаточными явлениями раннего органического поражения головного мозга вследствие тяжелой беременности, патологических родов и истощающих заболеваний в первые годы жизни. Почти все болезни имеют свои истоки в дет­стве — это относится и к эпилепсии.

Иногда эпилептические (или эпилептиформные) припадки могут сочетаться с истерическими. Истерические расстройства обычно бы­вают у внушаемых людей, живущих богатой эмоциональной жиз­нью, заинтересованных в повышенной оценке со стороны других. Поэтому чаще всего они встречаются у женщин и детей, а у/<сухих» людей, молчаливых, отгороженных, неспособных сопереживать окружающим, редки.

Психиатры довольно легко различают истерические и эпилеп­тические припадки. Симулировать настоящие эпилептические приступы очень трудно, хотя некоторые люди утверждают, что это в общем легко, но требует очень большого искусства.. В «Признаниях авантюриста Феликса Круля» Томас Манн описывает такой припа­док, разыгранный симулянтом. Это описание очень точно и верно. В реальной жизни все это реализовать труднее.

Если эпилепсия не приводит к слабоумию, то такие дети учат­ся в массовой школе. При частых припадках их переводят на индиви­дуальное обучение. Как правило, учатся такие дети неплохо. Они усидчивы, добросовестны, исполнительны, трудолюбивы, послушны, причем эти черты порой выражены не в меру (здоровье — это всег­да некая мера: если социально положительные или социально отри­цательные свойства карикатурно заострены, то это почти всегда бо­лезнь) . Нарушают школьную адаптацию детей и подростков, больных эпилепсией, не столько припадки — в них в общем ничего страшного нет, они рано или поздно излечиваются, — сколько при-.сущие больным эпилепсией повышенная конфликтность, обидчи­вость, злопамятность, мстительность. Эти черты могут быть выра­жены по-разному и нередко заметны лишь опытному врачу. Необ­ходимо стремиться не провоцировать эту конфликтность, старать­ся успокоить больного. Это зависит во многом от одноклассников: иногда они обижают таких больных детей, подтрунивают над ними, даже зная об их повышенной ранимости, способности долго и мучи-


тельно переживать реальные и мнимые обиды. Чем хуже относятся К больному эпилепсией, чем больше выделяют его из-за его болезни, тем тяжелее протекает эпилепсия.

В некоторых случаях при эпилепсии нарушается память, но НТО бывает весьма редко, а если и бывает, то компенсируется пе­дантичностью, аккуратностью и исполнительностью больных.

В истории человечества известно большое количество выдаю­щихся людей, больных эпилепсией: Наполеон, Цезарь — перечис­ление здесь может быть большим. Стало быть, эпилепсия эпилепсии рознь: как и в случае с шизофренией, дело здесь не только в факте заболевания, а в темпе и типе течения. Лишь в редчайших случаях эпилепсия приводит к стойкой инвалидности. Чаще же всего от нее нет большого вреда, во всяком случае, дети могут обучаться в школе.

Допустим, у ребенка на занятии возник эпилептический припа­док. Что делать в этом случае педагогу? Не терять присутствия духа, не впадать в панику, не суетиться. Нужно положить больного на бок, вложить ему в рот какой-нибудь твердый предмет, обмотан­ный тканью (чтобы больной во время припадка не прикусил язык), расстегнуть ворот рубашки и ремень. Не следует сдавливать конеч­ности больного, стараться прекратить судороги. Единственно, что нужно делать, — чтобы больной во время припадка не ударился, не ушиб голову. Обычно после припадка больные эпилепсией долго спят, тут им не нужно мешать. Поэтому следует перенести больного в учительскую или в медпункт, посадить возле пациента медсестру. Потом ребенка необходимо отправит!» домой в сопровождении кого-нибудь из взрослых. Помимо больших припадков, бывают еще и ма­лые приступы — без выраженных судорожных подергиваний, а с кратковременным отключением сознания. Тут тем более нет ничего страшного.

Эпилепсия лечится, как правило, годами и в конечном итоге — особенно в наши дни — почти всегда проходит, либо приступы становятся очень редкими. Лекарства следует принимать регулярно, в одни и те же часы. От педагога во многом зависит, насколько сво­евременно больной будет принимать препараты.

Больным эпилепсией строго-настрого запрещено ушибаться головой, поэтому они не должны играть в хоккей, футбол, занимать­ся каратэ, боксом и другими видами спорта, при которых неминуе­мы ушибы головы. Больным эпилепсией следует меньше употреб­лять жидкости, необходимо исключить из пищи все острое и возбуж­дающее, не находиться на жаре и в духоте. В выполнении этих вра­чебных рекомендаций также большая роль принадлежит учителям. У некоторых больных эпилепсией по утрам бывает тоскливо-злобное настроение, именуемое дисфорией. Нередко припадки могут отсут­ствовать, а вся болезнь исчерпывается лишь прогрессирующими дисфориями. Если ребенок пришел на урок в дурном настроении, его лучше не вызывать к доске, следует подождать, пока настроение у него не выровняется.


К концу подросткового периода, когда постепенно уменьшается выраженность остаточных явлений раннего органического пораже­ния головного мозга, эпилептиформные синдромы проходят. До взрослого возраста сохраняется в основном лишь истинная эпилепсия.

При воздействии на больных эпилепсией или различными эпи-лептиформными синдромами важная роль принадлежит воспитанию и психотерапии. Если у родителей достаточное терпение и любовь к своему больному ребенку, то в сочетании с правильно подобранны­ми медикаментами можно гарантировать полный успех. Но, к сожа­лению, иногда у родителей опускаются руки, теряется терпение, они начинают меньше внимания уделять своим больным детям, а это все пагубно отражается на результатах лечения и на течении болезни.

Вообще судьба родных и близких, окружающих душевнобольного человека, заслуживает отдельной книги. Большинство этих лю­дей — подвижники и герои. Живя с психически больным человеком, они все делают для того, чтобы близкий им человек выздоровел, и тем самым вызывают большое уважение за свой каждодневный труд. Педагог должен поддерживать у этих людей терпение, веру, силу духа.

Наследственные заболевания — это всегда большая драма не только для того, кто болен, но и для родственников, которые, сами будучи клинически здоровыми, являются передатчиками пато­логических генов, скрытых до поры до временив В связи с этим мо­гут возникать серьезные осложнения во внутрисемейных отноше­ниях, когда один супруг начинает обвинять другого в том, что тот виноват в болезни их ребенка. На этой же почве встречаются попыт­ки к самоубийству и разводы. Например, у некоторых женщин — носительниц патологического гена гемофилии (плохая свертывае­мость крови), — когда у них рождается больной гемофилией сын, возникают тяжелые депрессии с идеями самообвинения и попытками к самоубийству. Французский психиатр Л. Моор приводит даже цифру—-14—28% —-такова частота подобных реакций женщин на свою болезнь. При заболевании ребенка феннлкетонурией супру­ги расходятся, по данным этого же автора, примерно в 75% случаев.

Фенилкетонурия — сложное наследственное нарушение обмена веществ — бывает, например, если ребенок рождается от мужчины и женщины, каждый из которых, будучи здоровым, является тем не менее носителем патологического гена, так что когда эти патологи­ческие гены встречаются вместе, возникает болезнь, сочетающаяся иногда со слабоумием (вот пример необходимости генетической консультации людей, вступающих в брак!). Часто первый ребенок еще здоров, а у последующих уже имеется все нарастающая патоло­гия. Современная медицина быстро диагностирует это заболевание и довольно успешно лечит его с помощью специальной диеты. Многие такие дети потом ничем не отличаются от обычных сверстников. Но можно представить, какие душевные драмы бывают у родителей таких детей и сколько благородства и совести им надо, чтобы в


*«кой сложной ситуации повести себя как подобает человеку! Вот ' тут-то педагог и должен посочувствовать и помочь им.

сФеномён Достоевского». Иногда ученики спрашивают учи­теля литературы о душевной болезни Достоевского. Делать вид, будто писатель не болел эпилепсией, нелепо, закрывать на »то глаза не стоит.

Определенные обстоятельства накладывают существенный отпе­чаток на душевную болезнь. Творчество Достоевского отразило в этом смысле не столько индивидуальные искания одного из боль­ных, сколько весь богатейший мир, которым жила целая эпоха.

Учитель литературы может сказать, что громадная литератур­ная одаренность писателя, его неустанные поиски истины (не имев­шие к эпилепсии никакого отношения) сближали его мировосприя­тие с мировосприятием душевно здоровых гениев.

Таким образом, сказав, что Достоевский, как и многие другие люди, обнаруживал психические отклонения, учитель скажет прав­ду. Отметив, что в его произведениях звучат темы, так или иначе близкие к психопатологии, мы тоже скажем правду. Но это н е вся правда и не самая главная правда.

Истина прежде всего заключается в том, что Достоевский был гениальным писателем, который изббразил сложный, дисгармонич­ный и несовершенный мир. Психическим заболеванием нельзя объяс­нить ни появление таланта Достоевского, ни его литературный путь, ни систему нравственных ценностей, ни многое другое, что не каса­ется психиатрии. Жизнь Достоевского — это героическая борьба со

СВОЄЙ БОЛЕЗНЬЮ. ЭТО ^еСКОНечНОе СТрР-МЛМие преодолеть CPJpr-yrtuna

воздействие,.

Всякая душевная болезнь разрушает личность (а талант тем бо­лее). Феномен же Достоевского заключается еще и в том, что к концу жизни талант писателя как бы переборол болезнь мозга и в результате этой победы в его произведениях уменьшились повторы, болезненная детализация и другие признаки психической патоло­гии, так раздражающие неискушенного читателя. Учитель может сравнить в этом отношении «Братьев Карамазовых» и повести 1840-х годов — они различны по стилю.

Часто упоминают слова Эйнштейна о том, что две страницы Дос­тоевского дают ему больше, чем все книги математика Гаусса, вмес­те взятые. Думая о Достоевском, всегда вспоминаются слова из гоголевских «Арабесок»: «Это был художник, каких мало, одно из тех чуд, которых извергает из непочатого своего лона одна только Русь».

Таким образом, не душевная болезнь породила «феномен Досто­евского», а его сложная личность, в которой, конечно, отразились некоторые ее черты, но не они были решающими. Личность Досто­евского ни в коем случае не исчерпывается этими свойствами.






©2015 www.megapredmet.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.