 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| Фредди Меркьюри в роли Фредди Крюгера 36 страница
Постепенно тревожная тема начинает доминировать, хор исчезает, музыка становится все более угрожающей. Слушатель напрягается и замирает, как при просмотре хорошего детектива. Воинственные звуки восточной музыки усиливаются, и звучит тема эпического героя, скачущего во весь опор навстречу врагам (что это так, поймет любой, кто хоть раз в жизни слышал народную музыку Востока). Через несколько мгновений в "воинскую" тему встревают злобные, неприятные звуки, они звучат параллельно, словно стремятся забить друг друга. Наконец воинская тема совсем уходит, сменяясь на страшную, тревожную музыку. Слышен голос Фредди. Он несколько раз насмешливо кричит: "Are you runny?" ("Ты убегаешь?"). Тема меняется, снова вдалеке звучит "It's a beautiful day" параллельно с тревожными нотками. Звуки становятся более низкими, на секунду вдалеке вступает хор и снова исчезает. Параллельно с "тревогой" появляются странные и угрожающие звуки, напоминающие приглушенный шум вентилятора или пропеллера вертолета (кстати, в поздних видеоклипах "Queen" постоянно появляется вентилятор). Музыка стихает, слышен только шум вентилятора. Неожиданно раздается резкий звук падающего предмета, заставляющий вздрогнуть, чьи-то шаги, а вслед за этим — странный мелодичный звон. Похоже на перезвон хрустальных подвесок на люстре или на звяканье медицинских колб. "Шум пропеллера" не утихает. Вступает тревожная высокочастотная музыкальная тема. Появляется напоминающий свист высокочастотный ультразвук, он усиливается, параллельно начинается тревожно-траурная фортепьянная тема, в отдалении снова звучит хор. Тревога усиливается, сюжет приближается к кульминации, слушатель весь в напряжении, его не оставляет ощущение, что сейчас произойдет нечто ужасное. Ультразвук забивает все прочие музыкальные темы, усиливается, наконец, настолько, что больно режет слух и становится невыносим. Наконец, немного помучив слушателя, ультразвук отступает, но его сменяют низкочастотные звуки, звон, дребезжание, шаги — кто-то крадется по коридору, что-то стукнуло. Слышен хохот Фредди — но это не веселый смех, а наводящий ужас хохот обреченного, смеющегося в лицо убийцам. Свирепый смех Фредди усиливается. Слышен странный звук "кумпа-кумпа", чье-то тяжелое дыхание, шаги, стуки. Раздается приглушенная автоматная очередь, и сразу за ней вступает пронзительно-печальная фортепьянная музыка, словно оплакивающая чью-то смерть. Слышны странные глухие звуки, они стихают... и кто-то поспешно убегает по коридору. Звуки вентилятора резко смолкают — словно кто-то выключил механизм. Минутная пауза. Странный ехидный голос говорит "Зет" — то есть конец. Брайан Мэй, автор "тринадцатой вещи", написал самый короткий и самый страшный триллер в своей жизни. Это не может быть ни аллегорией смерти, ни рассказом об умирании от СПИДа. Ни смерть, ни СПИД не звенят стекляшками, не стучат, не громыхают и не убегают по коридору, предварительно расстреляв кого-то из автомата. Смерть по неосторожности — трагедия, но не основание для страшной истории, а композиция построена по всем законам триллера. И, конечно, анонимная "тринадцатая вещь" — это не "симфония памяти Фредди Меркьюри". Если бы члены "Queen" захотели просто написать что-либо, посвященное памяти Фредди, они написали бы нормальную трехминутную песню. Брайан Мэй назвал "Made In Heaven" хорошим финальным заявлением. Действительно хорошее — никто теперь не в праве сказать экс-членам "Queen", что они ничего не говорили. Они не смогли молчать и хранить в себе эту ужасную тайну — и заявили на весь мир о своей боли. Наконец, в последней песне, созданной "Queen", "No One But You" ("Никто, кроме тебя"), посвященной памяти Меркьюри, весьма зловеще проходит тема Икара, изображенного на обложке сингла и в видеоклипе — на фоне слов "Только лучшие умирают молодыми. Они летят слишком близко к солнцу". А после трогательных слов "мы никогда не осознаем это чувство, что тебя нет" звучит ужасное: "Как и то, что это было запланировано". В своем сольном творчестве Брайан Мэй также не оставил без внимание тему страшной судьбы Фредди. В его сольном альбоме "Back To The Light" ("Назад к свету"), в песне с символическим названием "Resurreсtion" ("Воскрешение"), он говорит: Моя душа плачет, Она рвется на свободу. Я истратил свою жизнь В долине лжи. Я доберусь до утреннего света Сквозь ночь. Я жертва жертвы заговора. От покинутого тела Улечу на свободу. Воскресение приходит! А в песне "Nothing But Blue", по его собственным словам, написанной, когда умер Фредди, есть странные строчки:
Она совершенно расстроена. Я все пытаюсь им сказать, Что мы вскоре увидимся, Но правда все равно возвращается. Думаю, ты знаешь, что я имею в виду! Нет, я всего лишь подавлен... Нет смысла плакать — Это не то, что сделал бы ты. Живые или умирающие — Мы продолжим нашу борьбу!
... Есть древняя легенда о царе Мидасе, под страхом смерти запрещавшем своим слугам разглашать постыдную тайну — что у него козлиные уши. Его слуга, страстно желая поведать кому-либо мучившую его тайну и одновременно боясь гнева царя, ушел далеко в поле, выкопал ямку, быстро проговорил в нее "у царя Мидаса козлиные уши", закопал ее и ушел. На этом месте вырос тростник, из него сделали дудочки, и все эти дудочки пели только одну песню, возглашая человеческим голосом "У царя Мидаса козлиные уши!".
*** Итак, осенью 1991 года война подходила к логическому концу — Фредди умирал. Хозяевам оставалось только немного потерпеть и подождать развязки. Поскольку "Queen" ждал скорый конец, враги слегка ослабили свою хватку. Критика стала немного мягче, "Queen" наконец получила награду Британской Индустрии Звукозаписи как "лучшая британская группа 80-х", видеоклип "Innuendo" получил единственную в карьере "Queen" награду на фестивале в Чикаго, влиятельная американская фирма "Holliwood Records" заключила с группой договор на выпуск в США их альбомов. Опалу сняли с фильма "Горец", с опозданием на три года он стал культовым и в США, принес огромные прибыли, было снято продолжение — обычный пошлый боевик. Ненавистный Меркьюри скоро должен был умереть, поэтому можно было пойти на небольшие послабления. Жизнь Фредди в последние три года — это постоянная, ни на минуту не прекращающаяся мука. Невыносимые боли не оставляли его ни на мгновение. Он сутками или даже неделями не мог спать и есть и был вынужден принимать сильнейшие обезболивающие, чтобы поспать хотя бы один-два часа в неделю. Он стал похож на мумию. Единственным его утешением в эти страшные годы становится музыка... Порой он не мог говорить из-за сильной одышки. В поздней песне "Queen" "Mother Love" ("Материнская любовь") есть строчки: "Мое тело болит, но я не могу заснуть. Только мои мысли составляют мне компанию... Мне нужно немного покоя перед смертью...". И за эти годы невыносимых страданий никто не услышал от него ни крика, ни стона, ни жалобы. Он умирал, как настоящий мужчина и воин, и сквозь боль он еще шутил и подбадривал всех вокруг него. Биографы Пушкина восхищаются тем, что он терпел невыносимые боли три дня — Фредди Меркьюри терпел еще более страшные боли три года, и еще продолжал шутить и смеяться. И он сквозь чудовищные физические страдания, сквозь муки боли продолжал работать — и как работать! А ведь он испытывал не только физические, но и нравственные муки. Он прекрасно понимал, что его смерть опозорит его на весь мир, что журналисты превратят его в главного гея и первого развратника, что его доброе имя навек погибло — как и его род. Помимо своей религии, превыше всего на свете парс дорожит двумя вещами — детьми и репутацией. У Фредди нет ни того, ни другого — и никогда уже не будет. И он не озлобился, не ожесточился, не проклял этот мир и людей, не бросился в бессмысленной злобе заражать всех вокруг — хотя мог бы. Он продолжал любить людей. И по-прежнему записывал прекрасную музыку — духовные гимны, молитвы и трогательные лирические баллады. Представьте себе, чего это ему стоило. А он сквозь такие страдания продолжал нести любовь, радость и надежду людям, которым было намного лучше, чем ему самому. Он работает, записывая альбомы и снимая видеоклипы, появляется на экране с сияющими глазами и торжествующей улыбкой — и мало кто знал, что на съемках он падал в обморок от боли, что записи много раз проходилось прерывать, чтобы привести его в чувство, и все вокруг умоляли его прерваться и отдохнуть, а он говорил: "Все в порядке, я должен это закончить — и я это сделаю". На съемках видеоклипа "I'm Going Slightly Mad", во время которых Фредди изнемогал от боли и должен был постоянно отдыхать, он был единственный, кто вспомнил об изнемогающих от жажды пингвинах. В суматохе съемок о них забыли, в павильоне было жарко — и пингвины тихо страдали... И только погибающий Фредди не забывал постоянно подходить к ним и поить водичкой... Одна эта история разом убивает все, что наговорили о Фредди! Все свидетели, кроме Джима Хаттона, говорят, что никогда не видели ни таких страшных мук, ни такого мужественного, достойного умирания. Меркьюри умирал с мужеством, достоинством и благородством своих предков, не желая никого беспокоить своими страданиями и не терпя никакой жалости. Умирал он совершенно спокойно, с чувством выполненного долга и исполненной миссии, прекрасно понимая, что и на том свете ему нечего бояться. Грешные люди не умирают так, как умирал Фредди Меркьюри. Брайан Мэй, глядя на Фредди, испытывал почти мистическое чувство — то, что происходило, невозможно было объяснить. Фредди слабел с каждым днем, почти не мог ходить, его носили на руках, в студии он должен был лежать, от его тела осталась еле видная тень — но дух его крепчал с каждым днем. Физические силы его покинули — но не душевные. Происходящее было чудом в высоком, религиозном смысле этого слова. Фредди и его друзья молились о чуде — и оно произошло. Фредди продолжал петь, продолжал записывать новые альбомы. У него не пропал голос, даже когда СПИД почти полностью уничтожил его тело — а это абсолютная медицинская аномалия. Скажут, что СПИД — болезнь коварная, ее течение непредсказуемо, и болезнь просто пощадила его горло. Но в случае с Фредди это объяснение не годится. Осложнение на горло почти всегда бывает при СПИДе, и Фредди здесь не был исключением. Он страдал одышкой, пневмонией, порой не мог говорить. СПИД имеет особенность до предела обострять все имеющиеся у человека болезни — а Фредди с молодости страдал ларингитом, его связки периодически отекали, и он не раз вынужден был отменять концерты, иногда срывал голос прямо на концертах. Следовательно, уже в первые месяцы с момента начала болезни он должен был потерять голос. Но этого не произошло. У Фредди не было тела, не было горла, не было легких — но он продолжал петь, и голос не покидал его. Последнюю запись он сделал за месяц до смерти, когда почти не мог двигаться. Но это еще не все. Его голос не только не пропал — он стал лучше. Брайан Мэй говорил, что голос Фредди вопреки всему с каждым годом становился сильнее, и это правда — чтобы убедиться в этом, достаточно прослушать несколько его поздних записей. Скажите любому врачу, что СПИД на последних стадиях своего развития благотворно влияет на голосовые связки — он рассмеется вам в лицо и будет прав. То, что случилось с Фредди Меркьюри, невозможно объяснить никакими медицинскими причинами. Это — чудо. Говорят — Бога нет, чудес не бывает... Да они на каждом шагу, эти чудеса и эти свидетельства, просто мы не хотим их видеть! Вот оно, перед вами — чистое чудо, без подставок и фальсификаций! Голый факт, от которого никуда не деться, живое свидетельство Божьего покровительства, оказанного Фредди Меркьюри! Итак, умирающий Меркьюри продолжал свою миссию. Одна из последних его песен, рождественская "Winter's Tale", прославляет мироздание и заканчивается словами "Грежу ли я? Грежу ли я? О, это блаженство". А видеоклип "This Are The Days Of Our Lives", последний, в которым снялся Фредди, был превращен в зороастрийскую молитву. Изнемогавший от боли Фредди улыбался и молился. Он воздевал руки к небу, подносил ладонь к лицу в зороастрийском жесте любви к Богу и поднимал вверх сияющие необычным светом глаза. Последними его словами, сказанными в камеру, были "I still loves you" ("Я все еще люблю тебя"). При этих словах Фредди поднял сияющие глаза к небу, показав, кому адресованы эти слова. Затем он внимательно посмотрел в кадр, склонил голову в коротком поклоне, улыбнулся странной и язвительной улыбкой и еще раз проговорил эти слова, а затем взмахнул рукой — и ушел. Эта трогательная сцена стала прощальной. Глупые вы... Так ничего и не поняли... Но я все равно вас люблю... Один из биографов с удивлением отмечал, что в "This Are The Days Of Our Lives" лицо умирающего Фредди излучает такой свет и радость, какой редко встретишь у здоровых людей. Верное замечание. Только этот господин, воспитанный на марксизме и дарвинизме, никогда не поймет, почему у умирающего, измученного страшной болью Фредди лицо светилось, а глаза сияли. Не поймет — потому что несчастный человек. А это был внутренний свет — то, что верующие люди называют "внутренняя благодать". И сияющие глаза умирающего Фредди Меркьюри — еще одно доказательство того, что есть Бог, есть духовный рок, и есть праведные рок-музыканты, к которым не липнет никакая грязь их среды.
Фредди Меркьюри никогда не унизился бы до этой американской пошлости. Он не хотел, чтобы его жалели — не тот характер. И он помогал другим людям, больным СПИДом, жертвовал для них огромные деньги, завещал основать фонд борьбы с этой болезнью. Он понимал, что его уже не спасут — но хотел, чтобы спасли других. Чтобы помочь страдающим людям, он позволил использовать свое имя в борьбе со СПИДом — прекрасно осознавая, что высокопоставленные геи воспользуются этим, чтобы окончательно записать его в свои ряды. Рика Ская трясет от ненависти и одновременно от наслаждения, когда он говорит о его смерти. С особым удовольствием он отмечает ажиотаж, устроенный вокруг дома Фредди в последние две недели его жизни. Кто-то из осведомителей в доме сообщил, что конец близок — и дом окружили толпы папарацци. Они ломились в дом, чуть ли не лезли в окна, требуя, чтобы Фредди к ним вышел и ведя истеричные репортажи от его дома. Фредди не давали даже умереть спокойно. Полиция отказалась вмешаться, спокойно наблюдая за этим безобразием. Все, кто приходил в те дни к Фредди, вынуждены были делать это с черного хода, потому что при приближении к дому на них бросались толпы папарацци. Неплохое шоу в прямом эфире — затаив дыхание, Запад ждал, когда же сдохнет ненавистный Меркьюри. А журналисты боролись за право первыми сообщить радостную новость Хозяевам. О смерти Фредди свидетельства, как всегда, противоречивые, и приходится анализировать все, пытаясь отличить правду от лжи. 23 ноября 1991 года, за сутки до смерти, он продиктовал официальное заявление для прессы, в котором сообщил о своей болезни, заявив, что скрывал эту информацию, чтобы защитить близких людей. Пресса разразилась истерическим визгом. Фредди умирал под восторженное улюлюканье прессы, в атмосфере страшного, мерзкого и беспрецедентного скандала. Многие газеты заранее заготовили гадкие некрологи. Пресса истошно кричала о его гомосексуализме, но поклонники завалили дом Фредди письмами поддержки, в которых заявляли: им наплевать, что о нем говорят. Толпы людей приходили к дому Фредди и часами стояли в надежде что-либо узнать о его здоровье, что поразительно напоминало ситуацию вокруг дома Пушкина в последние три дня его жизни. О происходившем в самом доме есть несколько расходящихся друг с другом свидетельств — правду о его смерти надо было скрыть, как и правду о его жизни. Единственным свидетелем смерти Фредди является его друг Дэйв Кларк. Вечером 24 ноября он пришел в его дом, остался у его постели (Мэри Остин в это время ушла домой) — и Фредди скончался в его присутствии. Задним числом Хаттон и Фристоун пытались опровергнуть свидетельства Дэйва Кларка, говоря, что в момент смерти Фредди его не было в комнате. Хаттон даже ругал Кларка. Чтобы еще раз удостовериться, насколько можно верить этой парочке, посмотрим, что они говорили о смерти Фредди. Хаттон утверждал, что перед смертью Фредди в спальне находились он и Дэйв Кларк. Затем "Фредди попросился в туалет. Я помчался вниз по лестнице, чтобы Питер помог мне. Я сказал Питеру: надо поменять ему белье и одежду прежде, чем он встанет. В этот момент Дэйв из приличия вышел. И Фредди умер". А по словам Фристоуна, Дэйв Кларк находился с Фредди в спальне, а Хаттон — на кухне: "... В это время сверху спустился Дэйв Кларк и попросил Джима и меня подняться и помочь Фредди дойти до туалета... Фредди вплоть до самого конца гордился тем, что никогда не был привязан к постели... Всю последнюю неделю мы водили его до туалета и обратно, держа под руки... Когда мы стали аккуратно приподнимать его с кровати, выяснилось, что в этом уже нет необходимости. Фредди не дышал". Как видите, история Фредди все время напоминает фильм "Расемон" — нет двух совпадающих свидетельств. Потом Дэйв Кларк так начинал свой рассказ: "Была примерно половина седьмого. Врачи только что ушли...". Какие врачи? Известно, что Фредди отказался от врачей и лекарств, и из медиков его навещал только личный врач Гордон Аткинсон — это подтвердил и Дэйв Кларк. Потом в фальшивых биографиях Меркьюри писали, что в полседьмого из дома ушел Гордон Аткинсон — но Дэйв Кларк сказал "врачи", а не "врач"! И если бы он имел в виду Аткинсона, он назвал бы его по имени и фамилии — он хорошо его знал. Вот почему понадобилась шитая белыми нитками дезинформация про дом, превращенный в госпиталь и полный докторов и сиделок. Если в доме умирающего полно врачей, то нет ничего удивительного, если двое из них вышли из его спальни. Но если он отказался от врачей, а за полчаса до его смерти из его спальни выходят сразу двое, а потом эта же пара встречает родителей покойного — это уже интересно. Люди, которых увидел Дэйв Кларк, не были врачами. Скорее всего, он не хотел никого обмануть — он сам ошибся. Ничего удивительного — ведь он никогда не видел зороастрийских священников. И вряд ли у него было время и настроение внимательно разглядывать двух мужчин в белых халатах и белых шапочках, вышедших из спальни умирающего Фредди со странными металлическими коробочками в руках. И это значит, что маги совершили над умирающим Фредди патет — обряд зороастрийской исповеди, которую положено проводить перед самой смертью. По зороастрийским обычаям, все обряды, связанные со смертью, проводят два священника. Фредди ушел из жизни, как верующий человек — вызвав священников, исповедовавшись и причастившись. Кларк говорил, что в последний день своей жизни Фредди лежал на белой простыне и в белой одежде — а именно так, омывшись и облачившись в белое, принимают смерть зороастрийцы. И его удивило спокойное лицо и улыбка Фредди. Конечно, биографы скажут, сославшись на Хаттона, что Фредди в последние два дня жизни не мог говорить и никого не узнавал. Это ложь — факт, что за день до смерти он продиктовал заявление для прессы, значит, как бы он ни был плох, исповедоваться он мог. К тому же Мэри Остин разговаривала с Фредди в день его смерти. Фристоун говорил, что его удивило, как Фредди в его состоянии мог еще высказывать просьбы. Нужно было сфальсифицировать не только его жизнь, но и смерть — чтобы никто не понял, как умер Фредди. А то, что жрецы были в доме, доказано — через несколько часов после смерти Фредди они вышли из дома встретить его родителей и были засняты собравшимися журналистами. Очевидно, далеко они не ушли... Священников вызвал сам Фредди — он чувствовал, что умрет именно в этот день. Мэри Остин сказала странные слова — что он сам выбрал день своей смерти. В тот день он сказал: "Мне пора, я ухожу", — но никто не придал этому значения. И это было 24 ноября — по старому стилю, день смерти Святого Меркурия Кесарийского и Святого Меркурия Смоленского. Фредди умер вскоре после окончания патета, и его смерть потрясла всех, кто был в доме — даже предавших его. Потрясла не сама смерть — ее ждали, а то, как он умер. Больше всех был потрясен Дэйв Кларк. Вот что он потом сказал журналистам: "... Я остался с ним, и он заснул... Фредди обладал сильным и мужественным характером и боролся с болезнью до самого конца, продолжая работать и веря в Бога и во все самое лучшее. Он был редким человеком, уникальным и неповторимым. Я точно знаю, что он в лучшем мире". Дэйв Кларк смелый человек. Журналисты рвались узнать, как сдохла развратная собака — и услышали такие слова. То, что он сказал — очень важно. Дэйв Кларк заявил, что уверен в посмертной участи Фредди — после того, как увидел его смерть. Ничего странного тут нет — потому что это было второе по счету чудо. Фредди, обвиненный во всех человеческих грехах, кроме убийства, изнасилования и скотоложества, скончался, как праведник. Он умер от страшной, мучительной болезни, измотавшей все его тело — но не было ни агонии, ни хрипов, ни судорог, ни искаженного смертной мукой лица. Он просто тихо, спокойно заснул — как потом говорили, с улыбкой на лице. Христиане в таких случаях говорят "почил" или "отошел". Так умирают только праведные, прекрасные люди. История сохранила много свидетельств о праведных кончинах. Такие люди с улыбкой и молитвой засыпали — и никто не успевал понять, когда пришла смерть. У присутствовавших при таких смертях оставалось светлое, благодатное чувство, и, несмотря на скорбь, они ощущали, что смерть — не страшна, что тому, кого уже нет — хорошо, и не надо бояться смерти, потому что ее нет. По-другому умирали страшные грешники. Это было кошмарное зрелище — тяжелая агония, хрипы, метания, злоба, ужас перед неизбежным. На лицах умерших замирало страшное, страдальческое выражение, а свидетели долго не могли прийти в себя от ужаса и потрясения... На этом доказательства невиновности Фредди не закончились. Вскоре после его смерти последовало третье чудо. Когда его родители вошли в спальню, Фредди лежал такой красивый, что они спросили, не в гриме ли их сын. Болезнь очень сильно изменила лицо Фредди — но почти сразу после смерти он стал таким же красивым, как раньше. Обычно лица покойников гримируют — Фредди это не понадобилось. Отец Фредди забрал тело из дома, чтобы похоронить сына по обычаям предков — разумеется, ни в одной биографии об этом даже не упомянуто. Фредди был похоронен на четвертый день после своей смерти, по зороастрийскому обряду. Его похороны были проведены втайне — присутствовали только близкие. Тело после заупокойной службы было кремировано, а прах, вероятнее всего, захоронен в Бомбее, в Башне Молчания. Часть биографов даже смерть не может остановить — и они вслед за "друзьями" говорят, что похороны Фредди стали продолжением его сногсшибательных шоу. Он, мол, тщательно отрепетировал свои похороны, устроив последнее дурацкое шоу — священники в белых одеждах, молитвы на непонятном языке, классическая музыка... Им даже это надо было обгадить! И до какого же цинизма и бесстыдства надо было дойти, чтобы отпевание покойника назвать шоу?! Если бы Фредди хотел устроить шоу, для этого ему надо было просто не держать в тайне место и время своих похорон. На его похороны пришли бы сотни тысяч людей, сотни знаменитостей — Лондон надолго запомнил бы это зрелище. А его могила должна была превратиться в место массового паломничества. Но он этого не сделал, чтобы соблюсти зороастрийский обряд — четное число присутствующих, только родные и друзья, могилу не сохранять. Конечно, они никогда не скажут, что это были религиозные похороны — иначе их наниматели оставят их без зарплаты. Скрыть его похороны они не могли — там было сорок свидетелей, поэтому говорят про "религию родителей Фредди" — и никак не комментируют ни зороастрийский обряд, ни ту музыку, которую играли на его похоронах по окончании заупокойной службы. В лучшем случае говорят о записях Монсеррат Кабалье и Ареты Франклин — но не говорят, какие это были записи. Только один раз оговорились, что звучала песня Ареты Франклин "Возьми меня за руку, Боже" — то есть играли христианский рок-гимн. У Фредди были совсем не атеистические похороны — даже в их светской части... Брайан Мэй, Роджер Тейлор и Джон Дикон сразу же после окончания церемонии скрылись в неизвестном направлении, и в тот день никто их больше не видел. Дом Фредди был переполнен журналистами — Мэри Остин добросовестно отрабатывала свою "раскрутку". К изумлению гостей, Джим Хаттон, Джо Фанелли и Питер Фристоун появились увешанные драгоценностями и с внешними признаками своей сексуальной ориентации. Они сказали, что эти драгоценности им подарил Фредди и они одели их в память о нем. Что же, представление закончилось, актеры переоделись. Больше они не слуги... Собравшимся было предложено шампанское — напиток, странный для поминок. Похоже, банда Мэри Остин отмечала удачное завершение задания... Пресса неистовствовала, изрыгая потоки грязи и ненависти. Знаменитые люди умирали от СПИДа и до, и после Меркьюри, но такой шумихи, такой скандальности, такой истерики не было никогда. Только у части газет и журналов хватило такта написать о смерти Фредди с сочувствием. Многие журналисты так хотели ублажить Хозяев, что забыли об элементарных правилах приличия, радуясь, как при победе национальной сборной по футболу. На мертвого Фредди вылили столько мерзостей, сколько никто не получал ни до него, ни после. В те дни в газетах можно было встретить такие некрологи: "Мерзкая, развратная, амбициозная бисексуальная звезда рок-н-ролла умер от СПИДа — страшная цена за беспутную жизнь!" "Фредди Меркьюри умер от СПИДа! По сравнению с той жизнью, которой вел этот бисексуальный певец, Элтон Джон — невинная ромашка!" "Рок не знал более развратного певца!" "Смерть Фредди Меркьюри — хороший урок для всех звезд, ведущих беспорядочную половую жизнь!" "Смерть Фредди Меркьюри — еще одно напоминание о проблеме распространения СПИДа среди гомосексуалистов". Предатели во главе с Мэри Остин рассказывали о его активной жизни гея. Не было того оскорбления, которым бы не облили его неостывший труп. В течение суток мир узнал, что умерло самое мерзкое и порочное существо, которое когда-либо носила земля. Пресса называла его трусом, геем, развратником, придурком, психопатом... Но они, привыкшие видеть в народе бессловесный скот, не ожидали его реакции. С удивлением они увидели, что людям, мягко говоря, не нравится, как оскорбляли Фредди. На редакции "хозяйских" газет обрушился шквал возмущенных звонков и писем. Почувствовав общественный гнев, Хозяева слегка отступили. О Фредди говорили как о великом певце и артисте, одна за другой выходили передачи его памяти, телеканалы крутили его видеоклипы. Но пресса ни на минуту не забывала напомнить о его гомосексуальных "гулявах" и порочной жизни гея, наркомана и придурка. "Дэйли Мэйл", лидер посмертной травли Меркьюри, напечатала выдуманное из чьей-то больной головы его "предсмертное интервью", в которых он выглядел мерзким, закомплексованным геем. Пресса злорадно писала о толпах знаменитостей, бросившихся сдавать тесты на ВИЧ. Появлялись статьи, уверявшие, что Фредди Меркьюри не стоит поднятой вокруг его смерти "истерики". Газеты старались как могли — но люди, несмотря ни на что, не хотели ненавидеть Фредди. |
В моей жизни нет ритма,
И все позднее творчество "Queen", как те тростниковые дудочки, говорит о тайне, которая рано или поздно выйдет на поверхность и станет достоянием всего мира: Фредди Меркьюри невиновен. Его подло убили. Не верьте его убийцам, не верьте их пропаганде — он не сделал ничего плохого. Он не блудник, погибший от разврата — он воин, павший в неравной битве. Запомните это раз и навсегда.
Но биографы не дремлют — умирание Фредди надо обгадить. Со слов Хаттона из него делают злобного, все время ноющего и жалующегося гея, который боится смерти и запрещает о ней говорить. А Рик Скай неистовствует: как он мог молчать о своей болезни, не сделать ее объектом всеобщего внимания! Да он трус!
Они видимо, считают, что он должен был сделать себе рекламу в американском стиле: ах я бедный-несчастный, посмотрите на меня, пожалейте меня, восхищайтесь, как я борюсь с чумой двадцатого века, и давайте все вместе споем "аллилуйя" и пожертвуем по доллару в фонд борьбы со СПИДом! Я еще вам покажу мои раны — смотрите, щупайте, восхищайтесь...