ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Наблюдение как исторический объект

1 2 34

Наблюдение – фундаментальная практика современной науки в целом и научного эксперимента в частности. Особенностью научного наблюдения является инструментарий: «голые» факты не наблюдаются как результат непосредственного чувственного восприятия, а формируются в той оптике, которая определяет взгляд «дисциплинарного глаза». Телескоп, микроскоп, фотокамера и множество других оптических средств наблюдения делают невидимое видимым, мимолетное постоянным, абстрактное конкретным.

Но само по себе наблюдение, как правило, характеризуется как внимание, но не как объект исторического изыскания. История эксперимента не может быть просто историей науки в своей бескрайней полноте. «Это долгая, удивительная и эпистемологически значимая история, полная инноваций, расширяющих возможности восприятия, суждения и мышления. Это также история того, как опыт формировался и затачивался на научные результаты: как были натренированы и расширены чувства; как были разработаны и отточены практики записи, соотнесения и демонстрации фактов; и как частный опыт индивидов стал коллективным и обращенным к материальным свидетельствам» [Daston, 1-2].

Начиная с Нового времени, ценность теории знания состоит в обосновании и осмыслении новой науки о природе, физике, где эксперимент соединяется с математикой. Вопрос о началах научного знания теснейшим образом связан с проблемой изменчивости научных теорий. Проблема изменчивости имеет прямое отношение к вопросу об истинном знании. Смена теорий существует, но что их заставляет меняться? Как это «что» относится к природе, объекту меняющихся теорий? «Постановочные условия эксперимента не способны выявить действительный для всех случаев феномен и получить надежный результат, определенный жестко контролируемыми переменными. Скорее, в ходе эксперимента создается артефакт, причем представляющий собой нечто негативное – обманчивого или услужливого свидетеля. Этот «артефакт» не способен доказать существование проясненного изолированного феномена («чистого гипноза»); он не отвечает (хотя и может показаться, что отвечает) на четкий вопрос ученого, а вместо этого реагирует на ситуацию в целом, со всеми ее скрытыми измерениями» [сб. Стол. с. 58].

Инструментальная практика новой науки: инструментально препарированный объект и организация эксперимента предполагают заранее принятую схему, а сами инструменты построены в соответствии с предпосылаемой онтологией, которая задает принципы их работы. В XX веке вопрос о началах научного познания принял форму оппозиции между «позитивизмом и антипозитивизмом». «Вопрос о соответствии научных теорий природе как она есть на самом деле открыто уже не ставился. <…> Вместо этого ставился вопрос о внутренней логике развития науки и принципах научной рациональности» [сб. Стол. с. 118].

«Птолемей и Коперник, Аристотель и Галилей видели одно и то же, но интерпретация зависела не от фактов, а от мировоззрения» [сб. Столяровой с. 119]. История науки предстает как смена онтологий. «Пусть новое научное сознание формирует для себя предмет; в таком случае каким чудесным оно само зародилось в голове Коперника или Галилея? Пусть оно может пробуждать умы, <…> но каким образом пробудилось и сформировалось оно само? <…> Нас интересует здесь та предметная область, которая послужила опытной основой для возникновения самого теоретического мышления новой физики» [Ахутин, с. 214].

«Оппозиция смысла и факта, выраженная в противопоставлении антипозитивизма и позитивизма, в последние десятилетия осознается как пустая оппозиция, поскольку она порождена общей предпосылкой: причины изменения научных теорий и в том и в другом случае связываются с теоретической деятельностью субъекта» [сб. Стол. с. 122].

История научного наблюдения, концептуализированного в качестве эпистемической категории, связана с более ранней попыткой написать историю повседневного и научного опыта. История научных практик включает в себя историческую социологию и культурную антропологию.[7] История опыта скорее основана на формировании мнения, нежели знания. История практически ориентированных научных практик призвана проследить, как такие абстрактные объекты, как «эксперимент» и «классификация», были закреплены в научных практиках: это история натренированного взгляда[8]. Подобно эксперименту, наблюдение – это весьма искусственная и дисциплинированная форма опыта, что требует подготовки ума и тела, материального реквизита, методов описания и визуализации, сетей связи и передачи, критериев доказательств и специализированных форм рассуждений [Daston, 3].

Наблюдение и эксперимент оформляются в качестве научных практик на рубеже XVI-XVII вв[9]. На рубеже XVIII-XIX вв. наблюдение и эксперимент осмысляются как идущие рука об руку: наблюдение обнаруживало и различало; эксперимент испытывал и подтверждал. Однако, начиная с 1820-х исследователи стали противопоставлять наблюдение и эксперимент [Daston, 3]. В 19 веке методологическая оппозиция активного осмысленного эксперимента пассивному фиксированному наблюдению накладывает отпечаток на философию науки того времени, в частности на проблему отношения между теорией и наблюдением. В традиции логического эмпиризма «протокольные предложения» представляли наблюдения в языке закрытыми для первичных данных восприятия. Хансон и Кун придерживались мнения, что научное наблюдение с необходимостью «теоретически нагружено», поскольку наивный и натренированный глаз видят по-разному.

Литература:

1. Ахутин А.В. История принципов физического эксперимента. От античности до 17 века. – М., 1976.

2. Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы. – Ч. 1. – М., 1994.

3. Гайденко П.П. Научная рациональность и философия разума. – М., 2003.

4. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: становление и развитие первых научных программ. – М., 1980.

5. Латур Б. Наука в действии. – СПб., 2013.

6. Латур Б. Пересборка социального: введение в акторно-сетевую теорию. – М., 2014.

7. Ло Дж. После метода: беспорядок и социальная наука. – М., 2015.

8. Онтологии артефактов: взаимодействие «естественных» и «искусственных» компонентов жизненного мира / под ред. Столяровой О.Е. – М., 2012.

9. Столярова О.Е. Исследования науки в перспективе онтологического поворота. – М., 2015.

10. Столярова О.Е. Между «реальностью» и «конструкцией»: философия в поисках «новой объективности» // Философия науки. – 2006. - №8.

11. Хакинг Я. Представление и вмешательство. – М., 1998.

12. Bloor D. Knowledge and Social Imagery.

13. Daston L., Galison P. Objectivity. – N.Y., 2007.

14. Hacking I. Historical Ontology. – London, 2002.

15. Latour B., Woolgar S. Laboratory Life. The Construction of Scientific Facts. – Princeton, New Jersey, 1986.

16. Sismondo S. An Introduction to Science and Technology Studies. – 2010.

[1] Божественный «взгляд из ниоткуда» - позиция классического созерцателя, равноудаленного от всего во времени и пространстве. Эту точку зрения Бога мы занимаем тогда, когда видим вещи так, чтобы они представали перед нами сразу все [сб. Стол. с. 86].

[2] Такой будет «объективность» у Дастон и Галисона, наряду с «диспозитивом», «властью» и «знанием» у Фуко, «сетью» и «лабораторией» у Латура, «топологией» и «методом-сборкой» у Ло.

[3] В качестве артефактов могут быть рассмотрены и научные результаты, получаемые в лаборатории, и даже сама объективность. Но каким образом мы можем об этом говорить, будет показано в дальнейшем.

[4] В качестве примера авторами приводится изобретение гормонального препарата TRF как абсолютно социальной конструкции [L, W, 152].

[5] Возникающие в обществе проблемы являются проблемами общества, а не науки. Для их решения наука может получить социальный заказ, но удовлетворять его она будет своими средствами.

[6] В классической науке новое знание обосновывалось научными средствами и для получения статуса научного оно должно вписаться в существующую структуру науки. У Латура и Вулгара признание знания научным зависит от успешности его функционирования в обществе, за пределами науки. Оно сохраняет за собой свойства артефакта.

[7] Например, Фуко показывает, как история субъективности может быть написана за рамками истории идей, как история личного опыта.

[8] Образы научных атласов подкрепляют другие формы научной визуализации: они определяют рабочие объекты дисциплин и в то же время выращивают то, что можно назвать «дисциплинарным глазом» [Daston, Galoson].

[9] До эпохи «научного эксперимента», как и «научного наблюдения», была форма «усвоения опыта», выделенного из практики и концептуализированного в качестве доказательства и свидетельства.

1 2 34