ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Структура и принципы сюжетообразования в романах «пятикнижия» Ф.М. Достоевского

12 3

Криницын А.Б.

Сразу уточним, что все романы Достоевского различаются по своему построению, в том числе и романы пятикнижия, ибо Достоевский неустанно искал новую форму и новых героев. Поэтому система, которую мы выстраиваем, относится только к романам пятикнижия и выглядит предельно обобщенной: в некоторых романах пятикнижия разные ее уровни могут редуцироваться или акцентироваться в своей важности. Сложность описания творческого метода Достоевского заключается в том, что поэтика меняется от романа к роману, и часто даже в процессе написания одного романа по мере его развертывания (так, почти во всех романах «пятикнижия» от одной части к другой постоянно варьируется концентрация внешнего действия на единицу текстового пространства, что приводит к модуляции жанровой разновидности романа).

Казалось бы, изложить основной сюжет каждого из романов можно вкратце как нечто цельное и законченное. «Преступление и наказание» повествует о преступлении и раскаянии Раскольникова, внешнее действие романа «Идиот» – развитие и трагическая развязка любовного треугольника, «Бесы» литературно и идеологически интерпретируют «нечаевское дело», «Подросток», как роман воспитания, посвящен истории взаимоотношений отца с незаконнорожденным сыном и духовному становлению последнему, в основе «Братьев Карамазовых» лежит детективный сюжет: отцеубийство и его расследование.

Но тут же мы видим, что это сказать – значит ничего не сказать. Вся соль замысла Достоевского в том, чтобы в процессе романа переосмыслить жанрово обусловленный сюжет. Более того, главное философско-психологическое содержание романов выражено намеренно вопреки общей сюжетной канве. В то же время, без этого видимого противоречия оно не смогло бы состояться, являясь конфликтным и «противительным» по своей синтагматической природе.

Понимания того, что есть сюжет, бесконечны, отсюда множество подходов, методов их исследования и классификации. Вот одно из наиболее строгих и классических определений: «Сюжет – цепь событий, воссозданная в литературном произведении, т.е. жизнь персонажей в ее пространственно-временных изменениях, в сменяющих друг друга положениях и обстоятельствах» (Хализев 1999, 214). Однако данное определение актуализируется только при решении теоретической проблемы вышестоящего уровня: что считать «событием» художественного произведения? Если считать таковым любое изменение чувствили внешних обстоятельств героев, то мы придем к определению В.В. Кожинова, по мнению которого сюжет — «вся сложнейшая последовательность совершающихся в произведении действий и взаимодействий людей, [...] последовательность внешних и внутренних движений», который «не может быть пересказан, ибо [...] произведение и есть наиболее сжатый, не имеющий ничего лишнего, рассказ о сюжете, словесное воплощение сюжета» (Кожинов 1964, 426, 421). Но при подобном определении границы «сюжета» совпадают с границами художественного повествования в его полном объеме и понятие утрачивает функциональность, и тогда для обозначения «общей схемы действия, основного событийного “костяка” произведения» (ibid., 421) вводится термин «фабула». Степень расширения обоих понятий и их взаимное соотношение (вплоть до их полной обратимости) до сих пор дискутируются в литературоведении, вследствие чего их параллельное использование нуждается во все большем теоретическом обосновании и в нашем случае не представляется плодотворным.

При изучении сюжета романа Достоевского для нас оказалось не столь важно противопоставление терминов сюжета и фабулы, сколько возможность разного, иногда даже диаметрального противоположного истолкования и осмысления одних и тех же событий в зависимости от прилагаемого к ним масштаба (факт повседневной жизни герои, его духовной эволюции или жизни в целом, судьбы большого круга персонажей, общества, наконец, исторического и духовного движения эпохи, судеб человечества) или же смыслового плана – философско-религиозного, символико-мифологического, поэтического, жанрово-фабульного, идеологического. То есть мы актуализируем проблему прочтения, осмысления сюжета как единственную возможность его ретроспективного выявления. Обозначить сюжет — значит предложить его концептуальное прочтение.

Под сюжетом мы понимаем некий процесс, совершающийся в жизни героев художественного произведения, представляющий собой некое пространство смыслов, и в конечном счете выражающий/несущий в себе целостный смысл, подобно речевой синтагме (осмысленность изображаемого предполагается самой природой художественного творчества). Под событиями мы понимаем сюжетно значимые изменения в жизни героя/героев в перспективе осмысления сюжетного целого в избранном нами масштабе и плане. То, что в одном плане является событием, в другом таковым не является. При таком подходе в произведениях с художественной установкой на многозначность (а произведения Достоевского несомненно таковы) неизбежно складывается иерархическая система сюжетов, посредством которой выражается проблемная многоаспектность жизни.

По окончательной формулировке, сюжет – ряд событий (внешних и внутренних), смыслонесущий в своей завершенности, совершаемый и переживаемый героями, характеризующимися и становящимися как личности в процессе событийного свершения.

12 3