ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Картель 4.Программа организации и идейные художественные принципы

123 4 5

„Картель“ — это уникальное творческое объединение, в которое входила сеть французских театров. „Картель“ был создан четырьмя известными французскими режиссерами: Шарлем Дюлленом, Луи Жуве, Гастоном Бати и Жоржем Питоевым. Все они были продолжателями дела Копо или его прямыми учениками. Именно он, Жак Копо (1875–1949), стоял у истоков „Картеля“. Режиссер, актер, театральный педагог и теоретик — Жак Копо был основателем театра „Старая голубятня“. Театр, открытый в 1913 году (о котором мы уже говорили), противостоял и академизму „Комеди Франсез“, и формалистическому театру сюрреалистов. Копо, по сути, сделал то, о чем мечтал — это было „моральное, интеллектуальное, эстетическое обновление“ искусства сцены. Это был синтез опыта условного театра символистов и достижений новейшего психологического театра, прежде всего Московского Художественного театра. В стенах „Старой голубятни“ сформировалось новое поколение мастеров французской сцены, горячо преданных театру.

6 июля 1927 года — это день рождения „Картеля“, когда Дюллен, Жуве, Бати и Питоев решили объединить свои усилия. „Картель“ просуществовал 22 года и стал артистическим братством, основанным на взаимопомощи, дружбе и поддержке. „Картель“ отрицал главный принцип коммерческого театра — конкуренцию. Но при всем том его участники были художниками совершенно различного творческого дарования и склада. Сближало их стремление отстоять свое право на поиски, стремление отстоять свое понимание искусства перед буржуазной театральной прессой. Но, конечно же, при всех индивидуальных различиях в „Картеле“ были и некоторые общие эстетические принципы.

Режиссура „Картеля“ за годы его существования представила публике все жанровое разнообразие мировой драматургии. Это были и античная трагедия, античная комедия, испанская драма „золотого века“, итальянская комедия дель арте, произведения елизаветинцев и, прежде всего, Шекспира, лучшие драмы национального французского театра. Участники „Картеля“ вели постоянную полемику в вопросах переосмысления классики и театрального наследия, добиваясь при этом серьезных художественных результатов. Но в их театрах шла и экспериментальная драматургия, и их сцены знали „лаборатории драматургических опытов“. Режиссеры „Картеля“ сплотили вокруг себя лучшие актерские силы. Они были внимательны к достижениям своих коллег в других областях творчества, а потому декорационное и музыкальное оформление спектаклей включало в себя опыты музыкантов и художников. Почти каждая их работа содержала элемент новизны и эксперимента. Они считали, что жизнь на сцене „должна быть более выразительной, чем сама реальность“. Но, конечно же, театр не может быть только делом экспериментальным, если он хочет жить. Театр, конечно, может замкнуться в себе, стать кастовым. Но все такие способы существования приводили к быстрому исчезновению и умиранию таких театральных коллективов. „Картель четырех“, как еще его принято называть, не отгораживался от общества. Не случайно Дюллен писал: „Если театр хочет сохранить свое место в социальной структуре общества, которое давно и мучительно вынашивает новые формы, он должен сам выдвигать и решать новые задачи“.

А теперь представим четырех создателей „Картеля“.

Шарль Дюллен (1885–1949) — один из лучших актеров французской сцены первой половины XX века, режиссер-новатор, творчество которого находилось в постоянном развитии. Его имя уже возникало на страницах нашей книги, но сейчас мы будем говорить о нем иначе, прежде всего с точки зрения вклада его в деятельность „Картеля“. Дюллен был художником увлекающимся, порывистым, многогранным и темпераментным. Его мысль всегда была смела и блистательна, ему одинаково дороги и близки „безукоризненно строгое изящество и разнузданная стихия ярмарки, Расин и балаган…“ Свою первую режиссерскую работу Дюллен осуществил на сцене „Театра искусств“ в 1912 году — это была драма Геббеля „Мария Магдалина“. В 1921 году он создает театр „Ателье“, где ставит Софокла, Аристофана, Шекспира, Корнеля, Мольера. И одновременно открывает двери своего театра для драматургических опытов из новых французских авторов.

Дюллен был влюблен в поэзию сцены, в театр, который способен был исторгать из груди зрителя смех и рыдания. После Первой мировой войны он ставит в основном спектакли, которые несли радостное мироощущение. „Театр, — говорил в это время Дюллен, — место не для сосредоточенного размышления, а для феерии… он должен вырвать нас из нашей повседневной жизни“. Он ставит пьесы-сказки и пьесы-шутки, пьесы-клоунады. Он проповедует задорно и весело самое оптимистическое настроение, наивную поэтичность.

и жизнелюбие. Но ставит он и классику, всегда добиваясь современного звучания спектакля. В сезон 1938/39 года Дюллен ставит комедию Аристофана „Плутос“, которая стала одной из самых праздничных, ярких и жизнерадостных театральных постановок тех лет. Но над миром уже сгущались тучи, предвещавшие Вторую мировую войну. И Дюллен делает свою сцену полем битвы идей. В ноябре 1938 года он ставит пьесу Армана Салакру „Земля кругла“. Драматург рассказывал о событиях многовековой давности, но спектакль звучал жгуче современно — на сцене ожила атмосфера террора, явно напоминающая зрителям о репрессиях в фашистской Германии. Дюллен создал образ неистового вдохновителя всех бесчинств Савонаролы. Французские газеты писали, что и пьеса, и спектакль Дюллена „выразили с необычайной силой тревогу“ французской интеллигенции „за судьбу культурных ценностей, уничтожение которых проповедуют ныне фашистские варвары“.

В июне 1940 года был оккупирован немецкими войсками Париж. Дюллен мучительно переживал поражение своей родины. Он перебирается со своим театром в огромное помещение „Театра Сары Бернар“, переименованного оккупантами в „Театр де ля Сите“. Это был сознательный шаг. Дюллен хотел показывать свои спектакли как можно большему количеству своих соотечественников. В июне 1943 года он ставит спектакль, прозвучавший в оккупированном Париже как призыв к борьбе и надежда на грядущую победу. В истории французского театра постановка Дюлленом пьесы Жана-Поля Сартра „Мухи“ находится в одном ряду с героическими подвигами участников Сопротивления. Это было личное сопротивление Дюллена и его актеров. Спектакль воспринимался как акт гражданского мужества. Спектакль разоблачал духовную тиранию, спектакль призывал к сопротивлению „богам“, к борьбе. После освобождения Парижа и окончания войны, Дюллен ставит на сцене „Театра де ля Сити“ еще три спектакля, но, несмотря на их успех у публики, он вынужден покинуть театр. Дюллен задолжал муниципалитету полмиллиона франков. Это была финансовая катастрофа.

„Архипелаг Ленуар“ Армана Салакру был последним крупным режиссерским свершением Дюллена. Спектакль был поставлен в 1947 году на сцене театра „Монпарнас“, где старому мастеру был оказан дружеский прием Гастоном Бати — его товарищем по „Картелю“. Дюллен вновь продемонстрировал свое неувядающее актерское и режиссерское мастерство. Он воспитал целое театральное поколение, которое пришло на смену „Картелю“. Это были Жан-Луи Барро, Андре Барсак, Мишель Витольд, Жан Вилар. Они, по словам Вилара, были „обязаны ему всем“.

Другим участником „Картеля“ был Луи Жуве (1887–1951), который ярко проявил свое актерское и режиссерское дарование. Но, в отличие от Дюллена, он был художником сложным и противоречивым. Его считали метафизиком и резонером, благородным мыслителем, но и любящим судить о современности с высоты абстрактных категорий. Он был романтиком и остро чувствовал свое время, со всеми его надеждами и разочарованиями. Он был лиричен и бесстрашен одновременно.

Родился Жуве в 1887 году в Крозоне, в семье инженера. Рано пристрастился к чтению классики и в восьмилетнем возрасте знал наизусть почти все комедии Мольера. Он был робок и нескладен, но влечение к сцене в нем было совершенно оформлено. Учась в Парижском университета на фармаколога, он отдавал театру все свое свободное время. Двадцатилетний Жуве полностью погружается в жизнь парижской артистической богемы. Участвует в организации театров просветительского типа, играет в спектаклях, читает стихи. Он встречается с Шарлем Дюлленом, с которым быстро возникает дружба, играет в театрах небольшие роли, но начинает и серьезно изучать историю театра и драмы от античности до современности, посещает лекции по искусству.

В 1913 году Копо приглашает его в театр „Старая голубятня“. И Жуве становится одним из самых преданных учеников Копо, верным помощником его режиссерских начинаний, незаменимым заведующим постановочной частью театра. Талант Жуве был многообразен, а потому в театре он занимается тысячью разных дел: изобретает варианты сценических конструкций, занимается экспериментами со светом, рисует эскизы костюмов. Ведет занятия в школе Копо — читает курс лекций по истории архитектуры и греческого театра. И, конечно же, выступает на сцене. Его первой ролью был Федор Карамазов в инсценировке романа Достоевского „Братья Карамазовы“. В других ролях раскрывается тяготение Жуве к подлинному театральному гротеску, он не только переживает человеческие страсти, но и делает их наглядными.

В 1922 году Жуве 35 лет — пора пробовать самостоятельно свои силы. Он уходит от Копо, но сохраняет на всю жизнь сыновнюю привязанность к нему. В Театре Елисейских полей, расположенном в самом центре Парижа, Жуве ставит пьесу Жюля Ромена „Господин Труадек развлекается“. Это была современная комедия, интерес к которой у Жуве сохраняется надолго. Он ставит еще ряд комедийных спектаклей. Громкую известность Жуве принес спектакль „Кнок“ Ж. Ромена. Спектакль был поставлен в стиле психологического гротеска, направленного на разоблачение „насилия, фальши и обмана первой половины нашего века“ (слова Жуве). В провинциальном городке появляется странный человек „с лицом аскета, взглядом гипнотизера, ухватками бродячего иллюзиониста“ — доктор Кнок. Он превосходно разбирается в психологии своих пациентов и добивается того, что все обитатели городка обнаруживают у себя несуществующие недуги и все направляются к доктору на лечение. Жуве сам играл доктора и создал жуткий образ демагога, блестяще владеющего искусством одурачивания масс. Он, делец от медицины, порабощал волю людей. Этим спектаклем Жуве откликнулся на захват власти в Италии фашистами, на напряженность отношений с Германией в связи с оккупацией Францией Рура. Спектакль был чрезвычайно популярен, он много раз возобновлялся и выдержал свыше 1400 представлений. Имя Кнока стало в среде французской интеллигенции символичным и нарицательным.

На рубеже 20-х годов Жуве увлекается наивными утопиями, создает обитель мечты, справедливости и добра. В его собственную труппу переходят многие отличные актеры из других театров, и с этим блистательным актерским ансамблем Жуве ставит свои спектакли с наивными героями, с историями идиллической любви. Жуве лихорадочно ищет „своего драматурга“. И находит. В 1926 году произошла встреча Жуве с драматургом Жаном Жироду — это был переломный момент в биографии самого Жуве и в истории его театра. С 1928 по 1935 год, меняя сценические площадки, труппа Жуве ставит 9 оригинальных пьес Жироду. Ему импонировала яркость и странность мира этого драматурга, его причудливые образы, его лирически окрашенная интонация, точные и индивидуализированные характеры героев. Эстетическая утонченность и сложность словесного стиля сочеталась в спектаклях Жуве по пьесам Жироду с человеческой глубиной, нравственностью и поэтичностью. Но была в пьесах Жироду и определенная социальная тема, услышанная в труппе Жуве — это тема войны и мира. Во второй половине 30-х годов она была остро актуальна. В это время во Франции формируется так называемый политический театр. Жуве и Жироду вносят в него свою лепту. За мифологическими сюжетами спектаклей явно просвечивали проблемы своего времени. Но и итог был определенен — художники говорили о неотвратимости возмездия за преступления против человека. „Троянской войны не будет“ и „Электра“ Жироду в постановке Жуве стали крупными событиями общественной жизни Франции. Содружество с Жироду длится на протяжении всех 30-х годов и становится для Жуве главнейшим и определяющим в поиске его театрального направления.

После оккупации Парижа Жуве вывозит свою труппу в неокупированную зону Франции, а затем отправляется в вынужденное турне по странам Латинской Америки. Гастроли сопровождались неимоверными трудностями и длились четыре года. В феврале 1945 года Жуве смог вернуться на родину. За эти годы французский театр потерял многих — в том числе в январе 1944 года „при таинственных обстоятельствах“ умер Жироду. Театральная ситуация изменилась, и Жуве не очень уверенно себя чувствует. В эту трудную пору его поддерживают участники „Картеля“ и предоставляют ему сцену театра „Атеней“. Он вновь обращается к Жироду и ставит одну из последних его пьес „Безумная из Шайо“ (1945). Следом ставит пьесу одного из драматургов „Театра абсурда“ Жана Жене „Прислуги“ (1947), где звучит тема бессмысленности всякого протеста против этой действительности, наполненной насилием и ложью. Звучит тема обреченности человека.

Постановка „Безумной из Шайо“ стала для Жуве совершенно особенной — он посвящает ее памяти погибшего друга, своей большой жизненной потери. Он ищет совершенно особую театральную среду, где достоверность переплеталась бы с фантазией. На сцене театра возникали то легко узнаваемые очертания парижского кафе, то огромный куб подземелья, таинственные блики открывали взору публики живописный хаос спектакля. Это было „чудесное царство безрассудства“. Но герои спектакля (четыре „безумные дамы“) несли и другие мотивы — любви к жизни и Парижу, которому угрожала гибель от обладающих золотом и властью нефтяных магнатов. Лирика и гротеск в спектакле переплетались, как и боль с надеждой.

„Прислуги“ Ж. Жене были написаны в стиле алогизма, эротики, невропатии. Наверное, обращение к абсурдисткой драме не было для Жуве случайным. Он переживает личный творческий кризис: о своем разочаровании в театре он говорит в своих статьях. Он недоволен и театром, и самим собой. Он тяжело переживает новые потери — смерть Дюллена и Копо, с которыми был связан дружбой многие годы. В 1949 году Жуве близок к душевной депрессии. И в это же время он обращается к религии.

Жуве теперь ставит классику. Его влечет к искусству интеллектуальному, философскому, аналитическому. В его спектаклях начинает преобладать философская публицистика. В июне 1951 года Луи Жуве на сцене „Театра Антуана“ показывает парижанам пьесу Сартра „Дьявол и Господь Бог“. В этом спектакле были им собраны первоклассные исполнители — Мария Казарес, Пьер Брассер, Жан Вилар. Спектакль привлек всеобщее внимание. Он стал своего рода театральным судом над интеллектом человека. Интеллектом, лишенным действенного начала, разобщенным с реальностью, замкнувшимся в мире холодного умствования. В этом же году, показав свой последний, но сильный спектакль, Жуве умирает, но его имя осталось в истории французского и мирового театра.

Третьим создателем „Картеля“ был Гастон Бати (1885–1952). Он занимал особое место в „Картеле“, так как именно он создавал программные театральные манифесты от имени „Картеля“ и осуществил ряд серьезных театральных постановок.

Бати родился в Пеллюсене в состоятельной патриархальной католической семье. Он закончил школу доминиканцев, расположенную в предместье Лиона, где получил солидное богословское и гуманитарное образование, а затем литературный факультет Лионского университета. Он часто посещал Париж и погружался в нем в напряженную атмосферу театральной и литературной жизни. Бати пишет драму „Страсть“ для созданного „Театра Батиньоль“. Пьеса оказалась абсолютно несценичной, а скорее сугубо литературной, то есть „пьесой для чтения“. В ней Бати следовал канонам философской школы „университетского спиритуализма“ и учению Анри Бергсона. Ему была близка концепция Бергсона. Бати и в дальнейшем будет выступать против „занавеса слов“, против внешних атрибутов искусства, которые мешают развитию „художественной интуиции“.

В 1907 году Бати едет в Германию слушать лекции по истории искусств в Мюнхенском университете. Он знакомится с творчеством немецких реформаторов сцены, посещает „Мюнхенский Художественный театр“, которым руководит Георг Фукс. Бати позже признавался, что именно там, в Германии, на спектаклях „Художественного театра“ он понял сущность драматического искусства и искусства режиссуры. В Германии Бати прилежно изучает немецких романтиков.

По возвращении в Париж Бати знакомится с Жемье. В ту пору Жемье организовал в Зимнем цирке массовые спектакли-зрелища. Бати ему помогал — заведовал световыми эффектами. Жемье вскоре доверяет ему самостоятельную театральную постановку. Это была „Большая пастораль“, в которой Бати должен был опираться на фольклор разных французских провинций, то есть народные легенды и сказки. Постановка Бати была роскошной и грандиозной. Бати следует за Жемье и дальше, и он вместе с ним перебирается в театр „Комеди Монтень“, но театр в 1921 году закрывается.

В это время среди студийных театров Парижа появился театр „Барак Химеры“, созданный Гастоном Бати. В манифесте, опубликованном Бати в связи с открытием театра, сказано: „Химера, которую мы избрали эмблемой… — это женщина-птица из северных сказок, могучие крылья уносят ее в небо, но у нее есть когти, которые крепко держатся за почву… Если хотите, это символ искусства, жаждущего универсальности и равновесия, стремящегося к гармонии, вплоть до примирения сил, которые вековая привычка искусственно противопоставляла друг другу, — духа и материи, сверхъестественного и естественного, человека и вещи“. Следом были опубликованы три статьи Бати, где он разъяснял главные эстетические принципы своего театра. Они назывались — „Театральные храмы“, „Драма, требующая реформы“ и „Его Величество Слово“. Бати писал их с позиции воинствующего католика и идеалиста. Бати говорил о мире „мятущейся души“, которая пребывает в поисках векового идеала абсолютной красоты. Душа эта жаждет „успокоения“. Бати настаивал на том, что ни одна театральная эпоха не была „эпохой натурализма“ и театр не должен ограничивать себя сугубо жизненным правдоподобием. „Театр, — говорил Бати, — это царство поэзии, вымысла“. Бати считал, что для России и Германии социальность искусства свойственна, а для Франции — совсем нет, что театр для французов, „это дверь, через которую выходят за пределы действительности“. Конечно, следует помнить, что это были манифесты. А в манифестах всегда выражается крайняя точка зрения, которая может быть и совсем не реализована. Так и Бати не мог уйти от действительности в мир безумно-прекрасных миров.

Бати говорит также о „господстве литературы“ в театре. Это господство привело к подавлению всех других, не менее важных, элементов театра. Бати хотел таких спектаклей, в которых (как в жизни) в равной степени присутствовали и все другие элементы — пантомима, свет, декорация, живопись.

Весной 1923 года театр „Барак Химеры“ начал давать спектакли в собственном помещении, которое было построено в виде барака. Но уже несколько месяцев спустя из-за финансовых затруднений театр был закрыт. С 1924 года труппа Бати начинает свои выступления на сценах разных театров. Сначала это было помещение „Студии Елисейских полей“. Значительной постановкой этого времени стала „Майя“ С. Гантийона. Это была пьеса о портовой проститутке, которая, словно богиня Майя, способна каким-то чудесным образом перевоплощаться для каждого мужчины в его идеал женщины. Сама она мечтает о большом и настоящем чувстве, которое, как выясняется к финалу, в этом мире всеобщего безразличия обрести невозможно. Конец спектакля перекликался с его началом: героиня снова ждет. Круг ее жизни замкнулся. Героиня несла в себе одновременно начала Греха и Жертвы, она существовала в мире, изначально деформированном, лишенном красоты и гармонии. Ее играла Маргерит Жамуа — ведущая актриса всех спектаклей Бати.

Новый спектакль „Сменные головы“ Ж. Пеллерена принес Бати огромный успех. Здесь было два плана. Старший буржуа — дядюшка и младший буржуа — племянник ведут неторопливую беседу, и эпизоды их беседы оживают, превращаются в реальность, персонажи которой начинают действовать сами по себе.

В 1930 году Бати возглавляет театр „Монпарнас“. Он все чаще ощущает необходимость слить „мир земли и мир неба“, „плоти и духа“, соединить достоверную деталь с театром интеллектуальным. Первым его спектаклем в этом театре стала „Трехгрошовая опера“ Б. Брехта. Он ставит его, подчеркивая два плана — достоверный (с жизнью нищих, воров) и условный, где актер словно сбрасывал с себя маску и давал оценку своему же персонажу. Уродливый быт, по Бати, это результат греховности человека, снова и снова „распинающего в себе Христа“. В 1933/34 году в театре с успехом идет новая постановка Бати — „Преступление и наказание“ по роману Достоевского, где режиссер подчеркивал религиозный аспект. С другой стороны, Бати и в этом спектакле сталкивал реальность с мечтой — ограниченный мир, в котором человек живет, с манящими его душу далями. В 1942 году на сцене „Монпарнаса“ идет „Макбет“ Шекспира — речь в спектакле шла о последствиях злодеяний для самого человека. На фоне событий войны спектакль воспринимался как приговор фашизму на смерть и падение. В начале 1943 года Бати оставляет театр „Монпарнас“ и ставит спектакли на различных сценах Парижа. Он был близок к художественным взглядам Антуана, Жемье, Копо. Он был большим и искренним художником, спектакли и взгляды которого оказали серьезное влияние на развитие театра.

Жорж Питоев (1884–1939) был четвертым членом „Картеля“. Он родился в Тифлисе, в семье крупного нефтепромышленника. Отец его был известным театралом и даже одно время содержал Тифлисский театр. В 1902 году — он студент Петербургского института путей сообщения. Но театр его увлекал едва ли не больше учебы. Он посещает Художественный театр в Москве и Драматический театр В. Ф. Комиссаржевской в Петербурге. В 1904–1908 годах Питоев занимался на юридическом факультета Парижского университета. Он часто посещал спектакли „Комеди Франсез“, с интересом следил за творчеством Жемье и Люнье-По. Питоев стал участвовать в работе русского артистического кружка в Париже. Там он пробует свои силы и как актер, и как режиссер, переводчик. С ним во Франции встречалась Комиссаржевская и посоветовала посвятить себя театру.

По возвращении в Петербург Питоев сближается с театром Комиссаржевской. Он восхищался искусством этой актрисы, но был и очарован экспрессией режиссерских мейерхольдовских мизансцен. Позже Питоев становится актером Передвижного театра П. П. Гайдебурова, вместе с театром много странствует по России, окончательно определяет свое жизненное призвание. В 1912 году Питоев организует в Петербурге „Наш театр“ и ставит ряд пьес русской и зарубежной классики. Театр его был сугубо демократическим и направлял свое внимание на популяризацию вечных культурных ценностей.

Зимой 1914 года Питоев, испытавший серьезное нервное потрясение, связанное со смертью матери, покидает Россию. Он едет сначала в Париж, а затем в Женеву. Во Франции он встречает Людмилу Сманову, которая в 1915 году стала его женой и под именем Людмилы Питоевой впоследствии стала прославленной актрисой французского театра. С 1915 по 1922 год Питоевы работают в Швейцарии, создают свою труппу, много гастролируют, в том числе и в Париже. Труппа Питоевых состояла из актеров разных национальностей — здесь были русские, швейцарцы, немцы, французы, голландцы. За годы пребывания в Швейцарии Питоевы поставили 74 пьесы сорока шести авторов пятнадцати национальностей. Труппа Питоева во время гастролей в Париже вызвала к себе большой интерес. В 1921 году Жак Эберто, известный антрепренер, владелец Театра Елисейских полей, приглашает ее на постоянную работу во Францию. Начался новый, парижский, этап в жизни Питоева и его труппы.

„Дядя Ваня“ и „Чайка“ Чехова были первыми спектаклями, вызвавшими большой интерес в Париже к Питоевым. Спектакли вызвали потрясение у публики ансамблевостью игры, общим настроением печали „изысканных людей“. Там, по сути, Чехов впервые был открыт для французов. Эти спектакли положили начало так называемому чеховскому направлению во французском театре. Питоев ставит и других авторов, в том числе и французов. В его спектаклях отчетливо звучит тема размытости нравственных критериев в мире, преобладает ощущение трагической неустойчивости жизни.

Смертельно больной, он в 1939 году ставит пьесу Ибсена „Враг народа“. Спектакль шел в костюмах, сшитых по моде 1939 года. Декорации были просты — ничего не отвлекало внимания публики от актера. Снова Питоев обратился к опыту русского театра, вспомнил этот же спектакль в Московском художественном с великим Станиславским в главной роли. Он сам играл доктора Стокмана — показывая его активной творческой личностью, верящей в величие человека и величие правды. Спектакль в ту пору воспринимался как крик мыслящего интеллигента, предчувствующего новую мировую катастрофу. Он звал к защите человека и его достоинства. Питоев умер в том же 1939 году, находясь с семьей на отдыхе в Швейцарии.

Людмила Питоева была верной спутницей своего мужа. Небольшого роста, хрупкая, с огромными вдохновенными глазами, она была любима зрителями за свое искреннее актерское дарование, за свою тонкую актерскую игру. После смерти мужа Людмила едет в Париж, затем снова возвращается в Швейцарию, странствует по США, Канаде и снова приезжает во Францию, где и умирает в сентябре 1951 года. Она все эти годы выступала в своих прежних ролях, но без особого успеха. Все подлинно творческое в ее жизни было связано с Жоржем Питоевым, и все это закончилось вместе с его смертью.

Каков же итог деятельности этого собрания талантливых людей — „Картеля“?

История „Картеля“ — это история французской творческой интеллигенции в период между двумя мировыми войнами. История ее надежд и разочарований, веры и безверия. Это ответ на вызов времени. „Картель“ вел поиски по всем театральным направлениям, и всюду были заметны его успехи. Режиссеры „Картеля“ значительно обогатили и расширили театральный репертуар, они содействовали утверждению на европейской сцене драматургии Пиранделло и Шоу, Жироду и Чехова. История „Картеля“ — это история европейской драмы первой половины XX столетия. Шарль Дюллен, Луи Жуве, Гастон Бати и Жорж Питоев оказали огромнейшее влияние на развитие послевоенного французского театра. Они воспитали крупнейших театральных художников театра середины века. Они явили собой редчайший пример творческого содружества, взаимовыручки и поддержки.

Шарль Дюллен по-новому представил на сцене «Комеди Франсез» комедию Бомарше «Женитьба Фигаро» (1937). В этом спектакле актеры сумели продемонстрировать не только свое высокое мастерство, но и вскрыть глубокие социальные и психологические пласты пьесы.
Постановка «Комической иллюзии» П. Корнеля, осуществленная по инициативе Луи Жуве в 1937 году, явилась попыткой анализа столкновения мещанского и творческого сознания, желанием воспеть актерскую профессию.
Однако постановка оказалась менее удачной, чем работы Бати и Дюллена, поскольку актеры стремились скорее показать свое профессиональное мастерство, нежели выполнить задачу, поставленную режиссером. Однако работа с Жуве не прошла для коллектива «Комеди Франсез» бесследно. Актеры в полной мере осознали необходимость в приближении театрального искусства к интеллектуальным проблемам времени.
Наиболее трудным периодом в деятельности «Комеди Франсез» были годы оккупации Парижа. Преодолевая трудности, актеры театра старались сохранить свой высокий профессионализм, а кроме того, в своей игре они стремились показать гуманистические идеи, веру в человека и его достоинство.
В военные годы основой репертуара «Комеди Франсез» вновь стала классика, однако в постановках чувствовалось влияние времени. Так, Жан Луи Барро в корнелевском «Сиде» (1943) представил Родриго человеком, сумевшим сохранить в тяжелых условиях твердость духа.
Наряду с классическими произведениями, в репертуар «Комеди Франсез» были включены и сочинения современных драматургов. Среди них наибольшим успехом пользовалась пьеса П. Клоделя «Атласная туфелька» (1943), прозвучавшая в оккупированной французской столице как призыв к активным действиям. Тем не менее старейший театр Парижа продолжал оставаться оплотом национальной сценической традиции.
В первой половине XX столетия важнейшим фактором художественной жизни Франции было авангардное искусство, выступавшее против современной реальности и свойственных ей идейных, нравственных и эстетических норм.
Французский театральный авангард оказался на редкость неоднородным: сюда вошли и отвергавшие устоявшиеся традиции сюрреалисты (Г. Аполлинер, А. Арто), и деятели народного театра, провозглашавшие демократические идеалы (Ф. Жемье, А. Лессюэр, открывший в 1936 году в помещении Театра Сары Бернар Народный театр), и сторонники реалистического искусства (Ж. Копо и основатели «Картеля четырех»).
Особую роль в литературной жизни Франции конца XIX – начала XX века сыграл талантливый писатель, поэт и драматург Вильгельм Аполлинарий Костровицкий (1880—1918), известный под псевдонимом Гийом Аполлинер. Этот человек вошел в историю французского театра как основатель сюрреализма – одного из направлений в модернистском искусстве.
Родился Гийом Аполлинер в Риме, в семье польских дворян старинного рода. Учеба в лучших коллежах Монако и Канн позволила юноше обрести необходимый багаж знаний. Увлекшись литературной деятельностью, по приезде в Ниццу семнадцатилетний Гийом начал выпускать рукописную газету «Мститель» со стихами и фарсами собственного сочинения.
В 1900 году увидела свет первая одноактная комедия Аполлинера – «Бегство постояльца», через три года было начато следующее произведение – стихотворная драма «Груди Тиресия», законченная лишь спустя 14 лет, в 1917 году.
В своих литературных и драматургических шедеврах Аполлинер выступал против натуралистического изображения окружающей действительности, против «изысканной красоты» символистских постановок. По его мнению, в трактовке различных явлений желательнее было бы показывать не «кусок жизни», а «драму человечества» вообще.
Сатирико-буффонная направленность аполлинеровской драматургии в дальнейшем нашла выражение в творчестве многих прославленных драматургов XX столетия, в том числе и в работах Ж. Кокто, Ж. Жироду, А. Адамова.
Однако призыв писателя возвыситься над существующей действительностью был воспринят многими художниками-модернистами как отказ от реальной жизни и стремление погрузиться в сферу подсознательного.
Именно в этом направлении работал Антонен Арто. Он стремился в своих теоретических статьях и манифестах, объединенных в книге «Театр и его двойник» (1938), и стихотворном произведении «Театр Альфреда Жарри» (совместно с Роже Витраком) утвердить театральное искусство, способное, подобно религиозному ритуалу или мистерии, оказать на подсознание человека огромное влияние.
Сценические эксперименты Арто не увенчались успехом, потому что продемонстрировали в полной мере несовместимость основных положений сюрреализма с живой практикой театрального искусства.
Особого внимания заслуживает деятельность «Картеля четырех», о котором немного рассказывалось выше. Идея его создания зародилась у прогрессивных театральных деятелей, руководивших молодыми столичными театрами, Ш. Дюллена, Л. Жуве, Г. Бати и Ж. Питоева, в 1926 году.
В декларации «Картеля», подписанной его участниками в июле 1927 года, оговаривалась необходимость создания единого административного аппарата для управления всеми французскими театрами, а также упоминалось о творческой взаимопомощи, необходимой для противостояния традиционным и коммерческим театрам.
Возглавляя различные по эстетическим принципам театры, члены «Картеля» тем не менее сумели найти точки соприкосновения – реалистический пафос творчества и демократические взгляды на мир. Именно благодаря общности мировоззрения «Картель четырех» сумел выжить в суровых условиях первой половины XX столетия и сыграть выдающуюся роль в развитии французского сценического искусства этого периода.
Выдающийся актер и режиссер Шарль Дюллен (1885—1949) ( рис. 68), получивший домашнее образование, а затем постигавший «науку жизни» в Лионе, начал выступать на сцене в 1905 году. Именно тогда состоялся его дебют в небольшом театре «Проворный кролик», неизвестном широкой публике.
Через два года Дюллен попал в театр Антуана «Одеон», где начал постигать тайны мастерства нового театра, а в 1909 году вошел в состав актерской труппы «Театра искусств». Первым выдающимся образом Дюллена, созданным на сцене этого театра, стал Смердяков в «Братьях Карамазовых» Достоевского. Эта роль ознаменовала собой конец ученичества актера.
Талант Шарля был замечен выдающимся актером и режиссером Ж. Копо. В 1913 году он пригласил молодого актера в свой «Театр старой голубятни». Постановка «Братьев Карамазовых» и здесь имела шумный успех. Не менее удачной оказалась и роль Гарпагона в «Скупом» Мольера, актер сумел в полной мере раскрыть психологическую глубину и сложность воплощаемого образа.
Идеи Копо о высокой духовной миссии театра нашли отклик в душе Дюллена. Однако в отличие от своего знаменитого учителя Шарль был увлечен и идеями народного театра, что послужило причиной его перехода в труппу Фирмена Жемье.
В то же время Дюллен мечтал о создании собственного театра, открытие которого состоялось в 1922 году. На сцене «Ателье», так режиссер назвал свое детище, ставились различные спектакли, причем сценарии некоторых из них были написаны специально для этого театра («Хотите вы играть со мной» М. Ашара и др.).
Практически все пьесы, ставившиеся на сцене «Ателье», оказывались приближенными к реальной действительности. Таковыми являются «Вольпоне» Б. Джонса с Дюлленом в главной роли, «Птицы» Аристофана в интерпретации Б. Циммера, «Мюсс, или Школа лицемерия» Ж. Ромэна и др.
Постепенно Шарль Дюллен выработал собственную педагогическую систему, основанную на обучении актеров в процессе импровизационных выступлений. Благодаря этому постигались не только слова роли, но и весь образ в целом, герой представал перед исполнителем как живой человек, в результате актер становился персонажем.
Усматривая залог успеха в великолепном владении актерской техникой, Дюллен уделял особое внимание подготовке молодых исполнителей. Из «Ателье» этого режиссера вышла целая плеяда замечательных деятелей сцены – М. Жамуа, М. Робинсон, Ж. Вилар, Ж. Л. Барро, А. Барсак и др.
Постановка пьесы А. Салакру «Земля кругла» стала последней работой Дюллена в «Ателье». В 1940 году, передав свое детище Андре Барсаку, стареющий мастер начал работать в театрах, получавших дотации от государства, – в «Театр де Пари» и «Театр де ля Сите» (бывшем Театре Сары Бернар).
Руководство последним из них Дюллен осуществлял вплоть до 1947 года, на сцене этого театра была поставлена экзистенциалистская пьеса Ж. П. Сартра «Мухи». В дальнейшем режиссер много гастролировал, к этому времени относится постановка им пьесы А. Салакру «Архипелаг Ленуар», где Дюллен сыграл главную роль.
Последние годы дюлленовского творчества были отмечены отходом от привычной этическо-нравственной проблематики и осознанием политической и социальной функций театра. Реализм режиссера приобретал все более интеллектуальный характер, влияние его спектаклей на сердца и умы зрителей было очевидным.
Не менее заметной фигурой в театральной жизни Франции того времени являлся Луи Жуве (1887—1951). Он начал посещать театральные занятия еще во время учебы в Парижском университете.
Как и его коллега по «Картелю», Луи выступал сначала на сценах небольших, малоизвестных театров предместий, однако сценические штампы и старые театральные традиции не могли удовлетворить талантливого актера.
В 1911 году Жуве вошел в состав «Театра искусств» Жака Руше. Здесь и состоялось его знакомство с Дюлленом и Копо, а также дебютное выступление в «Братьях Карамазовых» (роль старца Зосимы).
В 1913 году Луи начал работу в «Театре старой голубятни» Копо; роли Эндрю Эгъючика в шекспировской «Двенадцатой ночи», Жеронта в «Плутнях Скапена» и Сганареля в «Лекаре поневоле» Мольера принесли талантливому актеру широкую известность.
В молодости Жуве играл преимущественно роли стариков, что объясняется его стремлением к познанию искусства перевоплощения. Образы, созданные им в данный период творчества, оказывались на удивление жизненными, в то же время перед зрителями представали откровенно театральные персонажи.
Жуве перенял от Копо его отношение к театру как к средству познания жизни и человека. Уже в 1920-е годы он отказался от подчеркнуто внешней театральности создаваемых образов. Показ внутренней сущности героя, его интеллектуального содержания – вот задачи, которые ставил перед собой актер.
С 1922 по 1934 год Жуве возглавлял коллектив «Комедии Елисейских полей», после чего перешел в «Антей», которым и руководил до последних дней своей жизни.
Одной из наиболее удачных постановок этого режиссера театральные критики называли «Кнок, или Торжество медицины» Ж. Ромэна. Жуве, игравший Кнока в современном костюме и практически без грима, сумел создать впечатляющий образ человеконенавистника, сторонника фашистской идеологии.
В постановках Жуве каждая деталь несла определенную смысловую нагрузку, т. е. строго выверенные мизансцены и резко очерченные сценические характеры определяли постановочный стиль. В 1928 году с инсценировки пьесы «Зигфрид» началось сотрудничество Жуве с выдающимся французским драматургом Ж. Жироду. Результатом их дальнейшей работы явилась постановка пьесы «Троянской войны не будет», содержавшей, как и «Кнок», некое мрачное предчувствие. На сцене господствовали два цвета – белый и голубой, перед зрителями представали персонажи-идеи, ведущие между собой интеллектуальную борьбу.
Даже в классических пьесах Жуве сумел выделить их интеллектуальное начало. Например, Арнольф в мольеровской «Школе жен» представал мыслителем, философская концепция которого потерпела поражение в борьбе с реальной жизнью, а Дон Жуан в одноименной пьесе – человеком, разуверившимся во всем. Театральные открытия Луи Жуве послужили основой для развития во Франции интеллектуального театра.

Начало театральной деятельности выдающегося актера и режиссера Гастона Бати (1885—1952) ( рис. 69) датируется 1919 годом, временем его знакомства с Фирменом Жемье и подписанием первого контракта. Бати, обративший на себя внимание прославленного ученика Андре Антуана, получил работу режиссера, ему были доверены инсценировки «Большой пасторали» Ш. Элема и П. Д’Эстока и ряда народных сказок в Зимнем цирке Парижа.
Уже через несколько месяцев Бати занял должность режиссера театра «Комеди Монтень». Из пяти спектаклей, поставленных им на этой сцене, наибольшую известность получил «Самум» Ленормана. Эта пьеса выявила основные тенденции в творчестве постановщика, в частности стремление к обнаружению в трагедии главных персонажей религиозно-философского смысла, якобы свойственного современной действительности.
Осенью 1921 года, после открытия собственного театра «Химера», Бати опубликовал три статьи, разъясняющие основные этические принципы построения нового учреждения («Театральные храмы», «Драма, требующая реформы», «Его величество Слово»).
Эти публикации позволили критикам назвать Гастона Бати «идеалистом и воинствующим католиком». Выдвигая лозунг «Обновление театра – это освобождение его от господства литературы», режиссер как бы бросал вызов многовековым традициям «Комеди Франсез» и бульварным театрам.
В 1930 году Бати был поставлен во главе коллектива «Монпарнаса». Первая постановка режиссера – «Трехгрошовая опера» Б. Брехта и К. Вайля – оказалась довольно удачной и сразу же вошла в репертуар театра.
В 1933 году Бати представил на зрительский суд свою новую работу – «Преступление и наказание» Достоевского. Не скрывая своего интереса к религиозному аспекту произведения, режиссер в то же время уделял внимание и человеческой личности.
Борьба за человека, во имя его, стала определяющей в трактовке некоторых образов, в частности Сони Мармеладовой (Маргарет Жамуа). Торжество героини над Порфирием Петровичем (Жорж Витрай), выразителем государственной концепции человека, а также осознание Раскольниковым (Люсьен Ната) ошибочности своих убеждений были показаны как победа гуманистических идеалов. Подобные идеи прозвучали и в спектакле «Мадам Бовари» (1936).
Гуманистические идеалы Бати получили острую социальную направленность накануне и в годы Второй мировой войны. В 1942 году в оккупированном городе режиссер поставил «Макбет». По мнению Бати, эта пьеса, повествующая о судьбе честолюбивого героя, в полной мере соответствовала духу времени, она убеждала в торжестве справедливости.
Четвертый основатель «Картеля», Жорж Питоев (1884—1939), был выходцем из Тифлиса. В 1908 году, после окончания Московского университета, Петербургского института путей сообщения и Пражского университета, Питоев сблизился с театром величайшей русской актрисы В. Ф. Комиссаржевской, а несколькими месяцами позже вошел в состав актерской труппы «Передвижного театра» П. П. Гайдебурова и Н. Ф. Скарской.
В 1912 году Жорж открыл в Петербурге «Наш театр», на сцене которого был поставлен ряд пьес российских и зарубежных авторов. Через два года Питоев уехал из России, тем самым завершился русский период его жизни и творчества. В Париже произошло знакомство Жоржа с талантливой актрисой Людмилой Смановой, которая вскоре стала его женой.
В течение семи лет (1915—1922) супруги Питоевы выступали на сценах швейцарских театров, в частности в театре Пленпале, в репертуаре которого значились произведения Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, А. М. Горького, Ибсена, Бьёрнсона, Метерлинка, Шоу и др. По инициативе Питоева в театре были поставлены шекспировские «Гамлет», «Макбет» и «Мера за меру», имевшие шумный успех.
В декабре 1921 года чета Питоевых получила от знаменитого антрепренера, владельца «Театра Елисейских полей» Жака Эберто приглашение на постоянную работу во Франции. Вскоре супруги перебрались в Париж и в феврале 1922 года открыли собственный театр.
Среди постановок, осуществленных Питоевым во французской столице, особой популярностью пользовались чеховские «Дядя Ваня» и «Чайка». Их декорационное оформление было довольно скромным: тяжелые бархатные занавеси отделяли передний план сцены от заднего. Критики отмечали умение режиссера передать красоту и поэтичность драматургических шедевров, подчеркнуть глубокий психологизм событий, разворачивающихся на сцене.
Многие ставили в заслугу Питоеву то, что он открыл для французской публики Чехова, положив тем самым начало новому, так называемому чеховскому направлению в сценическом искусстве Франции. Режиссеры, работавшие в этом направлении, стремились показать глубинные пласты человеческой жизни, распутать сложный клубок человеческих взаимоотношений.
Жорж Питоев был не только замечательным постановщиком, но и великолепным исполнителем ролей в чеховских пьесах. Создаваемые им образы оказывались на удивление органичными и человечными. Наиболее удачными чеховскими ролями этого актера критики признавали Астрова в «Дяде Ване» и Треплева в «Чайке».
Заметим, что яркая внешность Ж. Питоева (худой, несколько угловатый, с иссиня-черными волосами, шапкой обрамлявшими крупное бледное лицо, на котором выделялись черные брови, нависавшие над огромными, задумчивыми глазами) позволяла ему играть практически без грима.
Вторая половина 1920-х годов ознаменовалась появлением новых тенденций в творчестве Жоржа Питоева, находившегося в то время под влиянием разных художественных направлений. Это проявилось во многих постановках: например, в «Гамлете» (1926) главный герой предстает слабой личностью, неспособной к борьбе, обреченной на поражение в реальном мире.
В подобной манере интерпретировалась и пьеса Чехова «Три сестры», поставленная в театре Жоржа Питоева в 1929 году. Тщетные попытки сестер Прозоровых вырваться из надоевшей повседневности провинциальной жизни оборачиваются трагедией, дыхание которой чувствуется во всем – и в декорационном оформлении спектакля, и в патетичной игре актеров. Таким образом, трагизм человеческого существования выводился в спектакле на первое место.
Последние годы жизни Питоева были проникнуты пафосом общественного служения. В 1939 году смертельно больной режиссер осуществил постановку пьесы Ибсена «Враг народа».
Строгие декорации и современные костюмы, использованные в этом спектакле, не отвлекали внимания зрителей от разворачивавшегося на сцене действия, а доктор Стокман в исполнении Питоева производил неизгладимое впечатление. Герой представал яркой творческой индивидуальностью, проповедником величия трех составляющих – Разума, Правды и Свободы.
Особый вклад в развитие французского театра внесла Людмила Питоева (1895—1951), жена знаменитого режиссера. Ее знакомство со сценическим искусством произошло в России. Получив навыки актерского мастерства в этой стране, Людмила продолжила его совершенствование во Франции.
Невысокая, стройная, хрупкая актриса с огромными выразительными глазами на подвижном лице производила на зрителей огромное впечатление своей безыскусственной игрой. Каждый образ, воплощенный ею на сцене, был яркой индивидуальностью, с жалостью взирающей на полный трагизма окружающий мир.
На раннем этапе своей актерской карьеры Людмила Питоева стремилась представить публике героинь, полных духовной гармонии и чистоты; таковы ее Офелия в «Гамлете» Шекспира, Соня в «Дяде Ване» Чехова.
Однако наиболее значительной ролью талантливой актрисы стала Жанна д’Арк в «Святой Иоанне» Шоу. Во всем облике экзальтированной, чрезмерно чувствительной героини Л. Питоевой выражалось отчаяние. Предчувствием неминуемой катастрофы наполнен образ Ирины из «Трех сестер».
Лишь во второй половине 1930-х годов актриса вновь начала играть героинь, верящих в лучшее будущее. Многие театральные критики называли Нину Заречную Людмилы Питоевой в новой постановке 1939 года «апостолом надежды».
«Тончайшей и сложнейшей из актрис Франции», по словам А. В. Луначарского, была Сюзанна Депре (Шарлотта Буваллe) (1874—1951). Родилась она в семье врача, и, казалось бы, ничто не предвещало ей судьбу актрисы.
Знакомство с режиссером О. М. Люнье Поэ резко изменило жизнь Сюзанны. В 1893 году она вышла замуж за этого человека, а через год состоялся ее дебют на сцене парижского театра «Эвр», руководителем и главным режиссером которого он являлся.
В том же году молодая актриса поступила в Парижскую консерваторию, в класс Г. И. Вормса. Завершив учебу, Сюзанна Депре вновь вернулась на сцену «Эвра», где создала свои лучшие образы: Хильду в постановке «Строитель Сольнес», Сольвейг в «Пер Гюнте» и Раутенделейн в «Потонувшем колоколе». Для современников Сюзанна Депре была одной из лучших исполнительниц ролей в пьесах Г. Ибсена.
Важное место во французской драматургии первой половины XX столетия занимала деятельность так называемых репертуарных авторов, для творчества которых было характерно комедийное освещение событий современной жизни. Одним из виднейших представителей этого направления был талантливый писатель и драматург Жак Деваль (Буларан) (1890—1971).
Родился и вырос Жак в многочисленной актерской семье. Выступать на сцене он начал довольно рано, но это были лишь малозначительные любительские роли. В 1920 году Деваль дебютировал в театре «Фемина» не только как профессиональный актер, но и как один из постановщиков комедии «Слабая женщина».
Еще большую популярность Жак Деваль обрел после написания ряда комедийных пьес, вошедших в репертуары лучших театральных коллективов Франции того периода.
Так, на сценах театров «Монте-Карло», «Комеди-Комартен» и «Атеней» довольно успешно шли пьесы «Дьявольская красота» (1924), «Воображаемый любовник» (1925), «Сентябрьская роза» (1926), «Дебош» (1929), «Мадемуазель» (1932) и «Мольба о жизни» (1933) (действие двух последних пьес разворачивалось в узком домашнем кругу).
Произведения Ж. Деваля, отличавшиеся несколько грубоватым, тяжелым юмором, имели небывалый успех в мещанских кругах. В то же время серьезные театральные деятели подвергали девалевскиие комедии резкой критике за многочисленные поучения, неизменно благополучный финал пьес, сюжет которых строился на любовных похождениях персонажей.
В угоду вкусам малообразованной публики были написаны драмы «Вентоз» и «Товарищ»: в первой из них автор попытался представить сторонников демократии анархистами и разрушителями жизни; вторая пьеса явилась карикатурой на россиян, якобы скорбящих над судьбой потомков русской императорской фамилии.
В послевоенные годы, продолжая традиции своего раннего творчества, Ж. Деваль работал над созданием многочисленных комедий и легких водевилей, сюжет которых строился на веселых приключениях дерзких авантюристов и прекрасных куртизанок. Особым успехом в те годы пользовались спектакли «Попрыгунья» (1957) и «Романсеро» (1957), поставленные по одноименным произведениям Жака Деваля.
Вторая половина XX столетия ознаменовалась ростом популярности произведений талантливого драматурга в России. В середине 1950-х годов во МХАТе была поставлена «Мольба о жизни», причем главные роли тогда исполнили знаменитые русские актеры Берсенев и Гиацинтова.
В 1957 году началось сотрудничество Деваля с Ленинградским театром драмы им. А. С. Пушкина и Московским театром им. М. Н. Ермоловой. Приблизительно в это же время французский драматург начал работать в кинематографе, им был написан ряд сценариев, осуществлено несколько самостоятельных кинопостановок.
Наряду с репертуарной, широкое развитие в первой половине XX века получила авангардистская драматургия, виднейшими представителями которой являлись Жюль Ромэн (1885—1966), автор ряда остросоциальных сатирических пьес («Кнок, или Торжество медицины», «Мсье ле Труадек развлекается», «Женитьбы ле Труадека» и др.), а также создатели двадцатитомного труда «Люди доброй воли» Шарль Вильдрак и Жан-Ришар Блок.
Лучшей пьесой талантливого драматурга, активного деятеля французского Сопротивления Шарля Вильдрака (1884—1971) театральные критики называли «Пароход „Тенесити“» (1919), ставшую заметным явлением в театральной жизни страны.
Одним из первых драматург обратился к теме поколения, пострадавшего на войне и оказавшегося ненужным в послевоенной Франции. Главные герои пьесы «Пароход „Тенесити“», Бастиан и Сегар, противопоставляются современному обществу, построенному на лжи и предательстве.
Название драмы «Пароход „Тенесити“» символично: Сегар отправляется на пароходе стойкости и упорства в далекие края, где его ожидают новые обиды и разочарования.
Одним из основоположников французского реализма в области театрального искусства считается талантливый французский писатель, драматург, публицист, театральный и общественный деятель Жан-Ришар Блок (1884—1947).
Будучи сторонником творческих идей Р. Роллана и Ф. Жемье, Блок на протяжении ряда лет активно боролся за создание во Франции народного театра. Он с пренебрежением относился к театральному искусству конца 1920 – начала 1930-х годов, имеющему преимущественно развлекательный характер.
Так, в книге «Судьба театра» (1930) драматург выступил страстным обличителем современного ему искусства, здесь прозвучал призыв к постановке на сцене пьес с актуальным содержанием, вызывающим у зрителей «большие мысли и страсти».
Жан-Ришар Блок вошел в литературный мир уже вполне сформировавшимся человеком: в 1910 году он написал пьесу «Мятущаяся», которая через 12 месяцев была поставлена в столичном театре «Одеон». Успешная премьера заставила коллектив «Одеона» вновь обратиться к драматургу с просьбой о создании новой пьесы.
В 1936 году театр представил на суд публики историческую драму Блока под названием «Последний император» (1919—1920) в постановке Ф. Жемье. Эта пьеса талантливого драматурга позже вошла в репертуар Народного национального театра в Трокадеро, в дальнейшем спектакль показывался на театральных сценах Женевы и Берлина.
В начале 1930-х годов Жан-Ришар Блок работал над либретто балетных и оперных спектаклей, которых к концу десятилетия насчитывалось уже несколько десятков. Кроме того, драматург принимал участие в организации и последующей работе Народного театра, открытого в Париже в 1935 году.
Блок лично присутствовал на репетициях спектаклей, ставящихся по его произведениям, наблюдал за игрой актеров и давал им полезные советы. Благодаря активной деятельности знаменитого драматурга в 1937 году в помещении зимнего велодрома парижская публика увидела массовое народное представление «Рождение города».
В годы оккупации Ж. Р. Блок вместе с А. Барбюсом, Р. Ролланом и некоторыми другими прогрессивными деятелями Франции входил в состав антифашистского союза.
В 1941 году он был вынужден уехать из страны и обосноваться в Советском Союзе. Четыре года, проведенные здесь, оказались на редкость плодотворными: патриотические драмы «Обыск в Париже» (1941) и «Тулон» (1943), отражавшие события реальной жизни и поставленные позже на сценах многих театров, нашли горячий отклик в сердцах и душах передовых людей эпохи. В 1950 году Жан-Ришар Блок был посмертно удостоен золотой медали Мира.
Неменьшей популярностью, чем вышеназванные драматурги, пользовался Андре Жид (1869—1951) – талантливый французский писатель-символист, лауреат Нобелевской премии в области искусств (1947).
В литературном мире его имя стало известно с 1891 года. Андре написал несколько небольших произведений, в которых был представлен образ гордого, свободолюбивого человека, презирающего современное общество, ставящего личные интересы выше государственных.
Продолжением этой темы стали пьесы «Саул» (1898) и «Царь Кандавл» (1899), в которых автор запечатлел гротескные образы жестоких тиранов и представителей простого народа. Острой сатирой на современную действительность были проникнуты и другие сочинения Андре Жида.
Одним из наиболее удачных произведений, по отзывам самого автора, была пьеса «Филоктет», увидевшая свет в 1899 году, поставленная два десятилетия спустя на сцене одного из столичных театров.
Однако наиболее ярко принципы индивидуализма и проповедь аморализма зазвучали в более поздних работах писателя – романах «Имморалист» (1902), «Подземелья Ватикана» (1914) и «Фальшивомонетчики» (1925).
Расцвет творчества А. Жида пришелся на 1930 – 1940-е годы, именно в этот период им был создан ряд драматургических шедевров – драма «Эдип» (1930), либретто к драматической симфонии «Персефона» (1934), поставленной в «Гранд опера» на музыку Стравинского и др.
Надежда на освобождение от тяжелого бремени, явно проявившаяся в произведениях 1930-х годов, сменилась пессимистическими прогнозами в сочинениях более позднего периода. Драматург старался как-то примириться с современной действительностью, но, осознав тщетность этих попыток, он впал в глубокую депрессию.
Откликом на события, происходившие в Европе, стала книга «Возвращение из Советского Союза» (1936), где автор попытался дать анализ антигуманной идеологии фашизма.
Духовное смятение, даже некоторый страх перед могущественной силой, набиравшей вес в Европе, явственно ощущается в пьесе «Робер, или Общественный интерес», написанной А. Жидом в 1940 году и поставленной на сцене одного из парижских театров шесть лет спустя.
Последние работы писателя («Процесс», 1947 и др.) явились своеобразной интерпретацией древних сказаний и сюжетов, заимствованных из античной истории и Библии. В них получила развитие проповедь индивидуализма, присущая ранним драматургическим работам этого человека.
Будучи противником «общественных, патриотических устремлений драматурга», Андре Жид стремился к созданию «чистого» искусства, не затрагивающего проблем современности. Своими многочисленными работами, посвященными состоянию современной драматургии (статья «Об эволюции театра» и др.) он подготовил платформу для формирования экзистенциалистского направления в театральном искусстве и школы французского «авангардистского театра».
Пожалуй, высшим завоеванием французского реалистического искусства стал расцвет интеллектуальной драмы, утверждавшей гуманистическую концепцию жизни.
Среди лучших представителей этого жанра особого внимания заслуживают Арман Салакру, Жан Кокто, Жан Ануй и Жан Жироду (1882—1944). Последний из этих драматургов был автором ряда произведений, затрагивающих важные социально-философские проблемы: «Зигфрид» (1928), «Амфитрион-38» (1929), «Юдифь» (1931), «Троянской войны не будет» (1935), «Электра» (1937), «Безумная из Шайо» (1942), «Содом и Гоморра» (1943) и др. Инсценировки данных пьес пользовались большой популярностью у французской публики.

123 4 5