 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| Методы изучения истории повседневности
Для этого направления свойственно особое отношение к источнику. «Повседневноведы» отказываются от все еще распространенной в отечественной историографии установки («Тексты способны говорить сами за себя»), превращающей исторический текст в подробное описание источника. Для анализа повседневности характерно иное вчитывание в текст источника, попытки проникнуть в его внутренние смыслы, учет недоговоренного и случайно прорвавшегося. Историк, ставящий задачу реконструировать с помощью сохранившихся источников «типичное» для определенного времени и определенной социальной группы, старается выяснить мотивацию действий всех исторических акторов и через это приблизиться к их пониманию. При этом специалисты по истории повседневности отказываются выступать в роли объективного судьи прошлого, или, как это любят они повторять, отказываются от желания встать «над» источником и над его автором. Вместо этого они ведут «диалог» с источником, пользуясь теми приемами, которые в состоянии обеспечить этот диалог, ставят перед текстом вопросы, которые его составитель или автор сами бы никогда не поставили, поскольку вопросы эти рождены современным состоянием научных знаний. Специалист по истории XX в. имеет возможность обратиться к методу устной истории. Сбор и запись «жизненных историй», интервью всех видов являются не просто сбором материала, но, в ряде случаев, созданием нового вида источника - «вторичного». В советской историографии к воспоминаниям как к источнику было принято обращаться, в основном, тем, кто изучал историю Великой Отечественной войны. [39] Однако в последние 20 лет устная история завоевала заметное место в отечественных исследованиях по истории повседневности. Здесь оказываются полезными методы работы с автобиографическими текстами, разработанные психологами и социологами, в особенности зарубежными. В частности, одна из таких методик предполагает свободный рассказ, перед которым интервьюер просит интервьюируемого рассказать о себе и своей жизни, не умалчивая ни о чем существенном. Сопоставляется повторяемость тем и жизненных коллизий, что позволяет делать обобщения. [40] Исследователи, не располагающие возможностями «задать прошлому вопрос», а их большинство, вынуждены работать с имеющимися традиционными источниками, среди которых для истории повседневности особенно велика роль источников личного происхождения. У медиевиста и специалиста по истории Раннего Нового времени, не говоря уже о Древнем времени, зачастую нет и их – ни писем, ни дневников, ни воспоминаний. На помощь исследователю истории повседневности здесь приходит этнология. Приблизиться к чужой культуре можно путем поиска и анализа символических форм - слов, образов, институтов, поступков, - посредством которых люди проявляют себя. Таким образом, для медиевиста или специалиста по XVI-XVII векам главными в реконструкции истории повседневности становятся толкования смыслов и символов, обнаруживаемых при чтении сложившегося корпуса источников. Пользуясь психологическими приемами вживания и эмпатии в сокровенное и одновременно банальное, исследователь повседневности неизбежно создает более субъективированное знание, нежели знание, получаемое с помощью традиционного этнографического или исторического описания. Труд исследователя повседневности - интерпретация чужих мыслей и слов - всегда является «переводом» с чужого эмоционального языка. В этом случае он сближается с исследователями истории психологии и специалистами по истории частной жизни. Этнографические и социологический методы включенного наблюдения применяются, когда исследователь одновременно собирает фактическую информацию и «ведет наблюдение» за ее автором. В этом случае он пользуется информацией из иных источников о контексте написания данного текста этим человеком, например, его возрасте на тот момент, семейной ситуации, психологическом настрое. Анализ стенограммы какого-то важного форума, учитывающей реакцию зала, может быть превращен в методику анализа фокус-группы – при изучении повседневности историк часто использует эти этнолого-социологические методы работы. Радости и страдания, мечты и надежды людей предшествующих поколений часто оставляют лишь случайные следы в исторических источниках, к тому же представленные «зашифровано». Поэтому иногда единственным способом выйти из тупика становится переоценка тех свидетельств, которые уже использовались раньше в ином ракурсе (скажем, газетных статей и фотографий с целью извлечения деталей и примет обыденного быта), привлечение свидетельств иностранцев, которым больше бросаются в глаза культурные отличия в повседневном быту. Но историк, в итоге, должен привести свои микроисторические изыскания в единую систему взаимосвязей, только в таком виде маленькие элементы помогут ответить на большие вопросы. Не случайно критики истории повседневности как «трогательных рассказов из жизни людей из массы» [41] утверждают, что авторам работ по истории повседневности есть чему поучиться у специалистов по социальной истории - они имеют в виду сложность преобразования множества «историй» в цельную картину. Пути такого преобразования хорошо известны социологам. В собранном однородном массиве источников (записях судебных процессов или, например, автобиографиях или агитационных брошюрах) выделяются отрывки текста (т. наз. «секвенции»), которые структурируются по темам «факт», «контекст», «субъективная значимость для индивида», а затем этот материал подвергается новому анализу с точки зрения повторяемости информации. Большим подспорьем для микроисторика является возможность сравнить получаемые им выводы для определения степени типичности ситуации или реакции, через привлечение иных источников, - но она представляется историку не всегда. В идеале исследования по истории повседневности должны писаться иным языком, в который исследователь может вложить и свое собственное эмоциональное восприятие предметного мира, окружавшего человека прошлого. * * * Структуры повседневности, составляющие почву порядка, власти, познания, определяются специфически организованными дисциплинарными пространствами общества. Изучая структуры таких пространств, существовавших в прошлом, люди способны по иному оценить свой каждый настоящий день, его мимолетность, малость, стремительность и в то же время связанность с другими такими же днями, своими и чужими. Каждый из таких дней предстает не случайностью, но неотъемлемой частичкой внутреннего содержания, наполнения всей культурной традиции. С другой стороны, изучение истории повседневности заставляет разглядеть типологию там, где она хуже всего просматривается: в индивидуальных решениях, принимаемых в различных ситуациях. И тогда выясняется, что история повторяется потому, что так медленно меняемся мы сами – не отвлеченные, виртуальные социальные структуры, а именно мы, живые люди. «История повседневности» доказывает: люди не одинаково движутся по одной и той же колее, а потому индуктивный путь - путь к постижению общего (представлений о мире некоторой группы людей или всего общества) через отдельное (жизни, «повседневности» отдельных людей) – весьма продуктивный путь воссоздания жизни ушедших столетий. Примечания: [1] Словарь русского языка в 4 тт. Т. 3. М., 1983. С. 162 [2] Касавин И.Т. Щавелев С.П. Анализ повседневности. М., 2004. С.22. [3] Maffesoli M. The Sociology of Everyday Life (Epistemological Elements). «Current Sociology», 1989. Vol. 37, p. V-VI; Maffesoli M. La connaissance ordinaire. Paris, 1985. [4] Подробнее см.: Albersmeyer-Bingen H.M. Common sense. Ein Beitrag zur Wissensoziologie. Bonn, 1985. См. также: Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности. М., 1987 [5] Фрейд З. Психопатология обыденной жизни. СПб., 1997 [6] Мотрошилова Н.В. Принципы и противоречия феноменологической философии. М., 1968 [7] Ионин Л.Г. Понимающая социология. Историко-критический анализ. М., 1979. С.116 [8] Элиас Н. Понятие повседневного // Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. СПб., 2001. [9] Элиас Н. Понятие повседневного… С. 24. [10] Осипов Г.В., Митина С.М. Конфронтация социологических идей // Осипов Г.В. (ред.) История социологии в Западной Европе и США. М., 1999. С. 522. [11] Книга Г.Маркузе, появившаяся в 1964 г., была издана на русском 30 лет спустя. См.: Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994. [12] Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. [13] Гарфинкель Г., Исследования по этнометодологии. (Мастера социологии). СПб., 2007; Cicourel Aaron. Methods and Measurement in Sociology. Harvard, 1964. [14] Гирц К. Интерпретация культур. (Культурология. XX век). М., 2004. [15] Lefèbvre H. Everyday Life in the Modern World. L., 1971. [16] Блауберг И.В., Пантин И.К. (ред.) Краткий словарь по философии. Изд. 3. М., 1979. С. 34. [17] Кукушкина Е.И. Обыденное сознание, обыденный опыт, здравый смысл // Философские науки. 1986. N 4; ее же. Гносеологический анализ обыденного сознания как способа отражения действительности. Автореф. дисс… д-ра филос. наук. М., 1986. [18] Лекторский В.А. Научное и вненаучное мышление: скользящая граница // Научные и вненаучные формы мышления. М., 1996; Касавин И.Т. (ред.) Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания. М., 1990; Федорова В.Г. Практическое и духовное освоение действительности. М., 1991 [19] Бродель Ф. Структуры повседневности: Возможное и невозможное // Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV - XVIII вв. в 3-х т. - М., 1986. - Т.1. 621 с. [20] Гуревич А.Я. Исторический синтез и «Школа Анналов». М., 1993; его же. Избранные труды. Т. 1-2. М., 1999-2000. [21] Ullrich V. Entdeckungsreise in den historischen Alltag // Geschichte in Wissenschaft und Unterricht. 1985. Hf.6. S.403. [22] Людтке А. Что такое история повседневности? Ее достижения и перспективы в Германии // Социальная история. Ежегодник, 1998/99. М., 1999. С. 77. [23] Там же. С.77. [24] Schulze M. (ed.) Sozialgeschichte, Alltagsgeschichte, Micro-Historie. Göttingen, 1994. S.65-80. [25] Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994. С. 13; Лотман Ю. М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман Ю. М. Избранные статьи. Т. 1. С. 249. [25a] Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси. М., 1989; Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница. М., 1997 [26] Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920-1930 годы. СПб., 1999. С.79-98; 270-276; 281-292 и др. [27] Российская повседневность 1921-1941. Новые подходы. СПб., 1995. С.75-78. [28] Журавлев С.В. «Микроскоп» и «скальпель» в руках исследователя: новые подходы и инструментарий социальной истории // Журавлев С.В. «Маленькие люди» и «большая история»: иностранцы московского Электрозавода в советском обществе 1920-х – 1930-х гг. М., 2000. С.5-25. [29] Тяжельникова В.С. Повседневность и революционные преобразования советской власти // Севостьянов Г.Н. (ред.) Россия в XX в. Реформы и революции. Т.2. М., 2002. С.85. [30] Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953 гг. М., 1999. С. 18. [31] Пушкарева Н.Л. Частная жизнь и проблема повседневности // Демоскоп weekly. 2002. № 57/58. С.4-5; Ее же. Частная жизнь и повседневность глазами историка // Шмидт С.О. (ред.) Города европейской России конца XV – первой половины XIX в. Ч.1. Тверь, 2002. С.49-63; Ее же. История частной жизни и история повседневности: содержание и соотношение понятий // Социальная история. 2004. М., 2005. [32] Кром М.М. (ред.) История повседневности. Сборник научных работ. СПб., 2003 [Серия «Источник. Историк. История». Вып. 3]. [33] Lipp C. Op. cit. S. 2. [34] Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. С. 38. [35] Дьо Серто М. Изобретяване на всекидневието. София, 2002. [36] Серто М., Дьо. Изобретяване на всекидневието… С. 233. [37] А. Людтке А. «История повседневности» в Германии после 1989 года // Казус. 1999. М., 1999. С. 117-131 (цитированное – С. 121). [38] Lipp C. Alltagskulturforschung, Sociologie und Geschichte. Aufstieg und Niedergang eines interdisziplinären Forschungskonzepts // Zeitschrift für Volkkunde. 1993. 89 Jg. Hf. 1. S. 2. [39] Курносов А.А. Воспоминания-интервью в фонде Комиссии по истории Великой Отечественной войны Академии наук СССР // Археографический ежегодник. 1973. М., 1974. [40] Девятко И. Модели объяснения и логика социологического исследования. М., 1976. С. 93. [41] Ullrich V. Entdeckungsreise in den historischen Alltag // Geschichte in Wissenschaft und Unterricht. 1985. H. 6. S. 403. Читайте также на сайте: «Российская повседневность в условиях кризиса: взгляд социологов» Институт социологии РАН «Русская повседневность» Карстена Гёрке «Посол Франции барон Проспер де Барант и его «Заметки о России» Наталия Таньшина «Экспертиза чиновничьей жизни» Вера Дубина
|
