ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Положение феодалов и знати по Русской Правде

123

Как показывают источники, резиденцией феодала, князя и боярина, центром господского владения был двор. Княжеский двор в качестве резиденции князя или его представителя - посадника, наместника, тиуна - был также и местом суда. В ст. 38 КП указано, что если вор не убит на месте преступления, а продержан до рассвета, то его должно вести на княжеский двор. Это же положение повторено в ст. 40 ПП. Поскольку Русская Правда была общерусским судебником, можно предположить существование княжеских дворов в административных центрах княжеского управления в городах и волостях по всей Руси. Причем дворы являлись местонахождением не только князя и его дружины, что делало бы их функции временными, лишая реального содержания норму ст. 38 КП и 40 ПП, но и его мужей (посадников, огнищан, тиунов и т. д.), которые могли постоянно осуществлять административные функции. Поэтому можно полагать, что не только вотчинные, но и административные княжеские дворы становились хозяйственными комплексами с домами слуг, жилищами зависимых людей и хозяйственными постройками.

Привилегированные землевладельцы пользовались правом иммунитета, т. е. представители государственной власти не могли приезжать в их владения для производства суда и сбора налогов. Сами феодалы судили население своих имений и собирали с них подати. Такое право давало землевладельцам возможность применять средства внеэкономического принуждения в отношении зависимых от них людей. Иммунитет зарождался вместе с появлением феодальной собственности на землю. Наряду с передаваемыми по наследству и отчуждаемыми вотчинами в Киевской Руси существовала и другая форма феодальной собственности: земли давались князьями своим слугам во временное держание.

Нормы раннефеодального права отражены в первой части Краткой редакции «Русской Правды», в так называемой «Древнейшей Правде», которая, возможно, представляет собой грамоту, изданную князем Ярославом Мудрым около 1016 г. в целях упорядочения конфликтов, возникавших среди дружинников. Новые законы в первую очередь предохраняли интересы и могущество знати. Это выражалось, во-первых, в разном размере штрафов за одно и то же преступление, осуществленное представителем знати и простым смердом. А во-вторых, в стягивании с виновника в любом случае штрафа в пользу князя или кого-то из его рода, и значительно меньшей части - в пользу пострадавшего.

“...Кто разорит чужую землю, платит штраф 12 гривен. Кто украдет вола – штраф одна гривна и возвратить вола. Кто убьет простого крестьянина – штраф 5 гривен. Кто убьет княжеского слугу, старшего дружинника – штраф 80 гривен. Если во время потасовки вырвали клок бороды – штраф 12 гривен в пользу князя. Если выбили во время потасовки зуб и кровь потекла изо рта (простое доказательство) – штраф 12 гривен в пользу князя, а пострадавшему – одна гривна...”.[2]

Глава 3

Смерды

Правовое положение смердов в Древней Руси с давних пор привлекало к себе внимание со стороны исследователей и ученых. Выдвигались различные варианты его понимания. Самые распространенные из них следующие: смерды были свободными так считали: Болтин, Карамзин, Рейц. Несвободными смердов называли Полевой, Каченовский. Соловьев и Дьяконов считали что, смердами называлось все сельское население. Пешков, Ведров, Самоквасов выдвигали теорию о том, что смерды — зависимые, сидящие на княжеской земле.

Как свободное сельское население смердов рассматривал В.И. Ленин, писавший, что в России «отработки держатся едва ли не с начала Руси (землевладельцы кабалили смердов еще во времена «Русской Правды»)...»[3].

Количество мнений не уменьшилось и поныне. По мнению Б.Д. Грекова и И.И. Смирнова, термин «смерды» означал и свободное сельское население, и попавших в феодальную зависимость крестьян. С.В. Юшков и Е.Д. Романова видели в смердах только феодально зависимое сельское население. А.А. Зимин доказывал, что смерды происходили из челяди — холопов. И.Я. Фроянов считал смердов для XI—XIII вв. «покоренными племенами, обложенными данью» («внешние смерды»), позднее смердами становятся пленники-рабы, посаженные на княжеские земли. Во втором значении интерпретировал смердов и Ю.А. Кизилов. В.В. Мавродин придерживался мнения, близкого к выводам Б.Д. Грекова: «...термин „смерды" обозначал сельское население вообще», обязанностью которого было: уплата дани и выполнение некоторых повинностей[4].

Л.В. Черепнин высказал мнение о смердах как государственных крестьянах, часть которых «в процессе феодализации» «была вынуждена в силу экономических условий или в результате внеэкономического принуждения переходить под патронат князей»[5]. Б.А. Рыбаков определял статус смердов как феодально зависимых с правами лично свободных. При анализе данных Русской Правды он пришел к следующим выводам: «1. Смерды не являются членами общины — верви, которых источники называют „людьми", а не смердами. 2. Смерды лично свободны и четко отделены от холопов. В отличие от холопов преступники из среды смердов платят князю штраф-продажу. 3. Неприкосновенность личности смерда ограждена „княжьим словом", а по размеру компенсации „за муку" смерд приравнен к огнищанину. 4. Смерд располагает каким-то владением (в составе которого есть кони), переходящим, как правило, по наследству, но в случае отсутствия сыновей отписываемым на князя. 5. В названных источниках нет никаких прямых данных о задолженности смердов, о продаже смердов в рабство и о бегстве смердов со своего места. 6. Смерды связаны с князем; нет ни одной статьи или дополнительной приписки о боярских смердах. По мнению Б.А. Рыбакова, смерды жили в княжеских селах, тогда как в весях жили крестьяне-общинники. Смерды платили князю дань, составляли часть княжеского конного войска - кметей. Князь давал смерду землю («село») при условии «многообразной службы», причем смерд вел самостоятельное хозяйство, «не стесненное обычаем крестьянской верви и огражденное заботой князя»[6].

Б.А. Рыбаков в связи с этим обратил внимание на статус феодально зависимых смердов, которые сохранили в княжеских домениальных селах права свободных.

Причиной столь существенных разногласий в выводах о природе смердов являются небольшое число известий о смердах в источниках XI—XIII вв..

Так, в первом по времени летописном упоминании смердов сообщается о том, как после княжения в Киеве в 1016 г. Ярослав наградил свое новгородское войско: «... старостам по 10 гривенъ, а смердомъ по гривне, а новгородцомъ по 10 гривенъ всем»[7]. При интерпретации смердов как свободного сельского населения это сообщение воспринимается как вознаграждение старост, сельского ополчения — смердов за помощь после кровавого избиения новгородцев за восстание против варягов.

Другим сообщением, которое свидетельствует о смердах как основной массе свободного населения, является гордое заявление Владимира Мономаха в «Поучении»:

«... и худого смерда и убогые вдовице не далъ есмь силным обидети»[8]. Указание на «худого смерда», которого «обижают» «силные», говорит о том, что смерды не являлись холопами, которых защищала власть господина, а были свободными людьми, на них, как и на одиноких вдов, также лично свободных, покушались «силные», а князь предоставлял им справедливый суд. Покровительство вдовам и сиротам считалось одной из добродетелей судей и христианских правителей, о чем писал Владимир Мономах:

Эти сообщения указывают на сложившееся во второй половине XI—начале XII в. противоречие феодального общества: наступление феодалов на социальные права и имущество лично свободного крестьянства и активное сопротивление последнего.

Социальный статус смерда раскрывается в грамоте великого князя Изяслава Мстиславича, в которой «село Витославлипы, и смерды, и поля Ушково» переданы во владение новгородскому Пантелеймонову монастырю. Как считает Л.В. Черепнин, «смерды — это государственные крестьяне, выполняющие повинности в отношении князя и города (Новгорода) по разверстке общинных властей», которые должны были теперь нести повинности на монастырские власти[9]. И.Я. Фроянов же увидел в документе свидетельство о начале передачи князьями «как представителями государства» государственных рабов-смердов «в руки частных лиц и духовных корпораций»[10]. По мнению М.Б. Свердлова, интерпретация грамоты Изяслава Мстиславича была бы более полной и лишенной противоречий, если считать смердами лично свободное сельское население. Великокняжеской властью с согласия новгородского епископа и новгородских городских властей («по благословению епискупа Нифонта испрошал семь у Новагорода») село со смердами и поля были переданы в господское владение монастырю. Поэтому смерды освобождались по отношению к князю, епископу, городу, общине-волости от податей и повинностей, которые должны были теперь исполняться на монастырь.

О правовом статусе смердов как лично свободных свидетельствуют ст. 45 и 46 Пространной Правды. Ст. 45: «А се уроци скоту.. . то ти уроци смердом, оже платять князю продажю»; ст. 46: «Аже бу-дуть холопи татье, суд княжь. Аже будуть холопи татие... их же князь продажею не казнить, зане суть не свободни, то двоиче платить ко истьцю за обиду». Среди интерпретаций этих статей существуют значительные разногласия, сводящиеся к разному пониманию слова "оже": если принять его как «если», то были смерды, которые платили продажу, штраф свободного человека, тогда как другие не платили ее, что подтверждает мнение о существовании свободных и зависимых смердов. Наиболее убедительным аргументом в подтверждение такой интерпретации формы «оже» («аже») является содержание ст. 45 и 46 ПП, из которого следует, что смерды, которые платят продажу, т. е. свободные, противопоставлены холопам, которые не платят продажу, так как они несвободны (т.е. утверждается правовой статус смердов как лично свободных людей).

Интерпретация известий о смердах как о лично свободных раскрывает содержание сообщений о смердах, предполагающих их толкование как свободных и несвободных, объединяет данные XI—XIII вв., свидетельствуя о смердах как основной массе свободного сельского населения, социально-экономический и правовой статус которого определяется следующим образом:

1) по социально-экономическому положению смерд — земледелец, владеющий лошадью, «имением» и по актовым материалам XIV в. свободно отчуждаемой землей; 2) смерд находится под юрисдикцией и в «подданстве» «своего» князя; 3) он участвует в княжеском пешем войске, на войну у него мобилизуют лошадей; 4) княжеская правовая защита должна обеспечивать независимость смерда, как и других свободных, небогатых и незнатных, от «силных»; 5) как свободный смерд платит продажу княжескому суду за совершенные преступления; 6) смерд живет в погосте и платит регулярную фиксированную дань—подать князю; 7) выморочное имущество смерда отходит князю как главе государства, в лице которого персонифицировалось право верховной собственности феодального государства на землю.

Основной податью смердов, перешедших во владельческие хозяйства, была дань, которая взималась ранее князем как главой государства. Во владельческих хозяйствах также продолжал взиматься государственный налог в пользу князя - дар (куницами, которые могли быть денежными единицами - кунами, ценным источником богатства - мехами). В XV в. дар составлял часть натурального оброка, в чем видится дальнейшее развитие этой феодальной повинности, слившейся с оброком. Эта подать взималась и со свободных смердов[11].

Cт. 25 и 26 КП, входящие в состав княжеского домениального устава, отмечают смердов наряду с рядовичами и холопами в числе зависимого населения, за них уплачивается самый низкий штраф. Но отсюда не следует, что они были холопами-рабами. Низкая норма штрафа за убийство различных видов зависимых отразила начальный этап юридического оформления складывающегося сословия феодально зависимых крестьян. Однако только эта норма свидетельствует о приниженном положении домениальных смердов. Во всем остальном, вероятно, они равны со смердами, за которых продолжала платиться 40-гривенная вира.

Таким образом, представляется наиболее плодотворным представление смердов - лично свободных и смердов — феодально зависимых. Первоначально смерды эксплуатировались в господских хозяйствах, сохраняя права свободных. Ухудшающееся положение смердов, связанное с утратой благ охотничьего хозяйства, захватываемого боярскими людьми, повлекло за собой, как пишет В.А. Анучин, «форсированный переход их к земледелию. Для даже весьма скромной интенсификации земледелия (переход к трехполью) смердам часто приходилось обращаться за ссудами к князю, боярам, а позже и к монастырям… Обязательства уплаты долгов натурой и деньгами заставляли смердов более старательно работать и совершенствовать орудия труда и агротехнику». А это вело к развитию промыслов и земледелия.

Часть 2

123