ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Параграф 2. Высшие военные учебные заведения Российской империи. Образовательный уровень русских офицеров.

Главным учреждением среди высших военных учебных заведений была Николаевская академия генерального штаба. Основана она была в 1832 году по проекту военного теоретика барона Жомини. Главным ее предназначением была подготовка офицеров для работы в Генеральном штабе. Курс обучения был рассчитан на два года (первый класс – теоретический, второй – практический). Сначала основной набор шел из выпускников Кадетских корпусов, проявивших особенные успехи в обучении. Их прикомандировывали к гвардии и через 2 года направляли в Академию. Остальные поступали из войск В 1852 году это правило было отменено и введены льготы для выпускников Академии генштаба. В результате приток офицеров усилился. Особая страница в истории Академии была связана с Д.А. Милютиным. Он резко расширил список изучавшихся предметов и ввел трехгодичное обучение. После русско-турецкой войны (многие генералы, успешно проявившие себя на этой войне, закончили эту Академию – Скобелев, Гурко) престиж Академии резко возрос и она стала главным вертикальным каналом для многих офицеров.

В Академию могли поступать офицеры не моложе 18 лет и в чинах не старше капитана армии и штабс-капитана гвардии, артиллерии и саперов. Поступать в Академию могли выходцы из всех сословий (в 1909 году 43% поступивших было из мещан). Служащие вне Петербурга сначала держали предварительный экзамен при корпусных штабах. В академии желающие поступить в теоретический класс держали вступительный экзамен; те, кто желал поступить сразу в практический класс, — и вступительный, и переходной; а желающие приобрести права окончивших курс — еще и выпускной. По окончании курса офицеры прикомандировывались на 1 год к образцовым частям для ознакомления со службой. Выпуск производился в октябре. Окончившие по 1-му разряду получали следующий чин, по 2-му — выпускались тем же чином, а по 3-му — возвращались в свои части и в Генеральный штаб не переводились. С 1863 года было введено правило, по которому для поступления нужно было отслужить не менее 4 лет. Распределение выпускников проводилось в соответствии с имевшимися вакансиями. Те, кому не хватило вакансий, направлялись обратно в полки, но с повышением в звании.

Главными предметами были военная тактика, стратегия, топография, фортификация, военная история, геодезия, география, картография, черчение, геометрия и съемка. Кроме этих предметов преподавались также русский язык, иностранные языки, политическая история, геология, астрономия и право.

Очень полезные сведения об учебе в Академии Генерального штаба дают воспоминания А.А. Игнатьева «50 лет в строю». Из этих мемуаров можно узнать, какие предметы сдавались при поступлении на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. А.А. Игнатьев сдавал русский язык (сочинение и диктант), математику (сюда включалась и геометрия), уставы, тактику (элементарную и общую), иностранные языки (немецкий и французский), общую историю, географию. Всего предметов было 9. Больше всего отсев был после первого экзамена – русского языка. По каждому предмету нужно было набрать не менее 6 баллов по двенадцатибальной шкале, а в среднем за все предметы не менее 8. Экзамены были очень строгие, причем это обстоятельство осложнялось тем, что экзаменаторы могли задать любой вопрос, даже не из программы. После двух лет обучения и экзаменов выпускники выезжали в полевые лагеря для практических занятий. После полевых поездок курсанты должны были готовить 3 темы, или иначе доклады, которые нужно было защитить и при этом уложиться в 45 минут. Дальше учащимся давали те или иные задачи по тактическим вопросам, и лишь после этого был выпуск. Игнатьев отмечает, что в системе подготовки офицеров главного мозгового центра армии – генштаба – были серьезные изъяны. Офицеров в основном учили пассивно-оборонительной тактике. Совершено не уделялось внимания социальным и общественным дисциплинам. На уроках военной географии совершенно не уделялось внимания Дальнему Востоку, что крайне отрицательно сказалось во время Русско-Японской войны. Но в целом, выпускники Академии были высококвалифицированными специалистами и патриотами своей Родины. Кроме Игнатьева поступление описывал А.И. Деникин, говоря, что «мытарства начинались уже с окружных комиссий. Экзамен держало 1500 человек, окружную комиссию проходило 500 человек, а поступало в Академию 140 – 150 человек». Не менее сложно было учиться. Из числа поступивших в Академию заканчивало, в среднем, 20 – 34%[38].

В начале двадцатого века, после русско-японской войны, положение дел несколько изменилось. О состоянии дел в Академии Генштаба можно узнать из мемуаров Бориса Шапошникова «Воспоминания о службе». Сначала нужно было сдать окружные испытания. Сдавались тактическая задача, сочинение по русскому языку и верховая езда. После прохождения окружных испытаний выдержавшие сдавали экзамены в собственно Академию. К вышеперечисленным экзаменам добавилась иппология (наука о верховой езде), введенная после русско-японской войны. Больше всего отсев был после первого экзамена – русского языка. По каждому предмету нужно было набрать не менее 6 баллов по двенадцатибальной шкале, а в среднем за все предметы не менее 8[39]. В то же время нужно сказать, что поступить в Академию стало проще, чем в конце девятнадцатого века. Так, из 150 человек, приехавших держать экзамен, было принято 124 или 82,6%. Это можно объяснить тем, что после поражения в русско-японской войне и Первой русской революции престиж армии резко упал, и мало кто из молодых людей шел в армию.

На первом курсе читали лекции по тактике пехоты, конницы, артиллерии, фортификации, устройству вооруженных сил европейских государств и США, истории военного искусства до Наполеоновских войн, истории русского военного искусства, геодезии, истории всеобщей и русской. Помимо чисто военных предметов изучались и общеобразовательные предметы, такие как русский и иностранные языки. Лекции начинались в 9 часов утра и продолжались до 4 часов дня. За посещаемостью лекций строго следили. После первого курса студенты выезжали на летнюю полевую практику. Студенты производили полуинструментальную съемку: с кипрегелем и глазомерную. В августе проводилось решение тактических задач на местности. С 1 октября начинались занятия.

На втором курсе проводились занятия по стратегии, общей тактике, новейшей истории войн, военную статистику, тыловую службу и военно-морское дело. После экзаменов и полевых занятий лучшие выпускники направлялись на дополнительный курс, где обучение было в большей мере самостоятельным. Сначала они тянули билеты по истории военного искусства. Нужно было разобрать военную операцию. Военные операции сдавали в октябре. После этого разбирали доклады по теории военного искусства. При сдаче нужно было сделать доклад за 45 минут, если он не успевал, то его прерывали, и доклад считался неоконченным. Это естественно отражалось на оценке. После этого летом, в июне, лучшие причислялись к Генштабу. Всего, из 124 офицеров, поступивших на 1 курс Академии, к Генштабу было причислено 43[40].

Академия Генерального штаба без преувеличения alma mater российского офицерства. В АГШ стремились поступить офицеры фактически из всех родов войск – казачества, артиллерии, гвардии, кавалерии, инфантерии и флота. Многие представители офицерства рассматривали АГШ как главный (а зачастую и единственный) источник вертикальной мобильности. Выпускники АГШ делали карьеру быстрее, чем многие гвардейцы. Выпускник Академии получал командование корпусом, в среднем, на 36 году службы, а строевые гвардейцы – лишь на 42.Эта тема нашла свое отражение даже в художественной литературе. В повести Куприна «Поединок» Шурочка, жена поручика Николаева, рассматривала возможность поступления как верный шанс вырваться из провинции. А.А. Игнатьев в своих мемуарах описывал случай, когда один поручик туркестанских стрелков покончил жизнь самоубийством после исключения из Академии, что было в те времена, увы, не редкостью. В одном германском издании даже говорилось, что Академию генерального штаба заканчивают офицеры с расшатанными нервами.

Для окончивших АГШ открывались большие возможности сделать не только военную, но и гражданскую карьеру. Этому способствовал тот факт, что генералы и адмиралы занимали посты министров внутренних дел, народного просвещения, финансов, военного министерства, государственного контроля. Многие высшие офицеры занимали посты военных атташе, послов в Париже, Берлине, Константинополе, Вене, Будапеште, Лондоне. Многие выпускники Академии генштаба занимали посты губернаторов и градоначальников.

Помимо образовательной деятельности Академия вела также научно-исследовательские изыскания в области военных (и не только) наук. АГШ издавала много военных журналов: «Разведчик», «Военный сборник», «Интендантский журнал», «Новости иностранной военной литературы» и другие. Офицеры, закончившие Академию Генерального штаба, считались элитой армии и составляли фактически замкнутую касту, поступить в которую можно было благодаря своим знаниям и умениям, а не благодаря родовитости.

Кроме Академии Генерального штаба существовали и другие высшие военные учебные заведения: Николаевская инженерная академия, Военно-юридическая академия, Интендантская академия и Михайловская артиллерийская академия. Михайловская артиллерийская академия была основана в 1855 году на базе Московского Артиллерийского училища. Учились в Академии 2 года Выпускались в соответствии с двумя разрядами. По первому разряду повышались на один чин, а по второму возвращались обратно в Академию или отправлялись в том же звании в свои части. Курс предметов был довольно обширным: история артиллерии, физика, начертательная геометрия, технология, фортификация, баллистика, организация и боевое применение артиллерии, высшая математика, механика. Всего за время существования (до 1914 года) академия выпустила 1715 человек. Офицерских кадров, ежегодно выпускаемых артиллерийской академией, не хватало для удовлетворения запросов в артиллерии. Поэтому, существовали также артиллерийские и оружейные школы. которые давали среднее образование в области артиллерии и фортификации.

Военно-юридическая академия была основана в 1866 году на базе аудиторского училища. Поступать можно было как в старший, так и в младший классы. В младшие классы поступали выпускники средних учебных заведений, в старшие – выпускники юрфаков. Срок обучения составлял три года. Выпуск осуществлялся в соответствии с двумя категориями, в соответствии с которыми распределялись и вакансии. Изучаемые предметы: гражданское и уголовное право, судопроизводство, церковное право, финансовое, полицейское право, история права в России, военное законодательство и другие. За 1901 – 1914 годы академия выпустила 416 человек. Такую же структуру имели инженерная и военно-медицинская академии.

Для повышения квалификации офицерских кадров и подготовки к занятию строевых должностей функционировали офицерские школы, учрежденные в 1882 году. Всего к 1914 году функционировало 8 таких школ: кавалерийская (закрыта в 1914 году), электротехническая (готовила радистов и электромехаников), артиллерийская, автомобильная, железнодорожная, гимнастическо-фехтовальная и две авиационные (в Гатчине и Севастополе). Срок обучения в них составлял от семи месяцев (артиллерийская) до года и семи месяцев (электротехническая школа).

Наряду со всеми достоинствами, академии имели и большие недостатки. Так, по мнению П. Режепо, многие предметы были балластом, оторванным от реальности и загружающим учебное время схоластикой. Система военных учебных заведений была во многом запутанной и многие учебные заведения фактически конкурировали друг с другом (юнкерские и военные училища – один из примеров). Из-за больших курсов обучение было поверхностным. Профессора за все учебное время успевали часто прочесть не более ½ - 1/3 всего курса.

Каков же был образовательный уровень офицеров в начале двадцатого века. Ответы на эти вопросы мы находим в статьях П. Режепо «Офицерский вопрос в начале XX века», Махрова «Современная война и высшее командование», и Э. Свидзинского «О развитии военных познаний и общих принципов в среде офицеров армии».

В своей статье П. Режепо на основе статистики дает оценку образовательному уровню высшего командного состава (полковники и генералы). Так, из 2668 полковников по состоянию на 1903 год не заканчивало Академий 1893 человека. Лучше было соотношение в среде генеральского корпуса. Так, среди командиров корпусов окончили академии около 50 процентов, а среди начальников дивизий около 49 процентов. К 1912 году это положение несколько улучшилось. По данным А.И. Деникина 77 и 68% начальников штабов пехотных и кавалерийских дивизий закончили Академию Генерального штаба.[41] Среди полных генералов академии заканчивало 57%, генерал-лейтенантов – 58%, генерал-майоров – 47%. Очень большое значение при продвижении по службе имело кумовство и родство со знатными лицами. Часто это помогало достигать высоких ступеней в военной иерархии, минуя те или звания.

Каков был уровень образованности русских генералов по сравнению с армиями потенциальных противников – Германии и Австро-Венгрии. Образовательный уровень генералов и офицеров Австро-Венгрии и Российской империи был примерно одинаков. Среди полных генералов Австро-Венгрии около 59% имело высшее военное образование. Большие различия имелись в уровне образования среди генерал-лейтенантов. В Австро-Венгрии около 80% заканчивало военные академии.[42] В Германии этот показатель был еще выше.

Система военного образования в Российской империи имела также много недостатков. Во многом она базировалась на системе Г.А. Леера. Леер считал, что основное внимание стоит уделять критико-историческому методу обучения. Принципы военного искусства он считал вечными и неизменными. Из этого положения следовал вывод, что знания для оперативной деятельности должны черпаться из истории военного искусства, невзирая на изменение условий эпохи и появление новых видов оружия. Во многом полезная теория, на практике, к сожалению, привела к произвольному подбору фактов и зубрежке. Многие преподаватели совершенно не имели таланта в области педагогики и часто даже толком не знали свой предмет. Особенно большую популярность теория Леера имела перед русско-японской войной. После поражения школу Леера начали выводить из программы (во многом благодаря стараниям Михневича). Тем не менее на начало Первой мировой войны военная школа Леера продолжала оказывать влияние. Огромный объем материала по военной истории, военному праву, общеобразовательным дисциплинам не оставлял офицерам должного количества времени для практических занятий и изучения современной тактики, стратегии, знакомства с новейшими научно-техническими разработками. Так, А.А. Игнатьев в своих воспоминаниях писал о том, что в Академии генштаба вообще не проводились военно-тактические игры. После русско-японской войны положение мало изменилось. Недостаточно внимания уделялось самообразованию офицеров. Если офицера заставали с книгой в руках, то первая мысль была о том, что он готовится к поступлению в Академию генштаба. Отсталость России в плане освоения новейших средств вооружения хорошо видна на примере авиации. Если в Англии, Франции и Германии создавались летные школы и строились авиационные заводы, то в России авиационная промышленность фактически отсутствовала (во время Первой мировой войны Росси приходилось закупать авиационные моторы и авиационные свечи). Авиация развивалась во многом стараниями энтузиастов, таких как Уточкин, Нестеров, Сикорский, Жуковский.

После Русско-Японской войны и первой русской революции 1905 – 1907 года были предприняты попытки реформировать военную школу. В частности увеличилось количество часов, уделяемых вопросам современной тактики и стратегии, юнкерские училища были преобразованы в военные. Н. П. Михневич написал блестящий для того времени учебник по военной стратегии, а А.Ф. Ридигер написал объемное пособие по военной администрации России и Западных государств. Все это показывало, что военная элита Росси начала интересоваться военным опытом стран Западной Европы. Но в то же время, все попытки нововведений наталкивались на сопротивление консервативно настроенных сановников. Труды академистов В. Флуга, П. Режепо, П. Махрова, П. Гейсмана, критиковавших русских военачальников войны 1904 – 1905 года за сверхосторожность, пассивность и приверженность тактике глухой обороны и призывавших не зубрить учебники и выискивать в военной истории ответы на все вопросы, а развивать свою волю, смекалку и изобретательность были исключены из программы преподавания. Начальника академии генштаба Щербачева исключили, а идеолога новой тактики Н. Головина отправили командовать полком в провинцию. Все это привело к тому, что к началу Первой мировой войны многие недостатки военной школы (в том числе и высшей) не были устранены, что потом имело пагубное влияние на боевые действия русской армии.

В целом, все же, стоит сказать, что высшее военное образование давало приличную подготовку офицеров. Описанные выше недостатки имели место (может быть, и в меньшей мере) и в армиях других европейских государств. Можно сказать, что отставание русского офицерского корпуса от военной элиты зарубежных государств было, но его никак нельзя назвать катастрофическим, и больше оно проявлялось в количественном (числе офицеров с высшим образованием), а не качественном отношении. Высшее военное образование высоко ценилось не только в России, но и в других европейских государствах. В Российской империи присутствовал весь спектр военных учебных заведений: от Кадетских корпусов до Академии генерального штаба, что гарантировало удовлетворение основных потребностей армии в офицерских кадрах.