ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Анатомия и физиология речи, закономерности ее развития и фонетические нормы

12 3

Дизартрия

/ Е.Н. Винарская. —

М.: ACT: Астрель, Хранитель, 2006.

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Понятие дизартрии

Анатомия и физиология речи, закономерности ее развития и фонетические нормы

Клинические формы дизартрии

Бульбарная дизартрия

Псевдобульбарная дизартрия

Так называемые псевдобульбарные дизартрия и анартрия у детей

Экстрапирамидная дизартрия

Мозжечковая дизартрия

Корковая дизартрия

Постцентральная апраксическая дизартрия

Премоторная апраксическая дизартрия.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Дизартрия— одно из самых частых расстройств речи. В настоящее время се значение для детской практики резко возросло в силу того, что недостаточность двигательного отдела центральной нервной системы в раннем детском возрасте становится все более обычным явлением. В частности, дизартрия является одним из симптомов детского церебрального паралича.

Патогенез (механизм) дизартрических расстройств речи обуславливается различными очаговыми поражениями мозга: стволовыми, вызывающими вялый и спастический паралич (бульбарная и псевдобульбарная дизартрия); пирамидными со спастическим параличом (псевдобульбарная дизартрия); ство-лово- подкорковыми с нарушениями мышечного тонуса и ги-перкинезами (различные подкорковые формы дизартрии); под-корково-мозжечковыми с расстройствами речевой просодии (подкорковые и мозжечковые формы дизартрии); корковыми с артикуляторной апраксией («кинестетическая» и «кинетическая» артикуляторная апраксия). Нередко наблюдаются сложные полипато генетические формы дизартрии.

Каждая клиническая форма дизартрии требует специфических приемов логопедической коррекции, а для этого необходима их патогенетическая диагностика. К сожалению, ни врачи, ни нейропсихологи помочь патогенетически дифференцированной диагностике дизартрии не могут, в лучшем случае они ставят описательный синдромологический диагноз.

Логопедам приходится разбираться в структуре дизартриче-ского расстройства самостоятельно. Овладев основами невропатологии и фонетики, изложенными на страницах предлагаемой книги, педагог-логопед сможет свободно справиться и с патогенетической диагностикой дизартрии, и с выбором патогенетически обусловленных оптимальных форм ее коррекции.

Если перечисленные дизартрические расстройства развиваются после завершения формирования у ребенка речи, то они проявляются только дизартрией, если же развитие речи еще не закончено, то дизартрия становится базой для системных задержек развития восприятия и понимания речи, навыков чтения и письма, а также общего психического развития ребенка. Разнообразные системные нарушения речи и психики нередко сочетаются с педагогической запущенностью ребенка. Такой «бу-

кет» разнообразных факторов усугубляет трудности детского . развития и препятствует обучению детей в массовой школе.

Отдельные речевые расстройства познаются в сравнении. Чтобы хорошо понимать дизартрию, логопед должен знать и дислалию, и алалию, и афазию, и заикание, и разного рода задержки речевого и психического развития, и нарушения речи при глухоте и тугоухости, и при умственной отсталости.

Так как очаговые поражения мозга весьма разнообразны, то у больных могут быть сложные сочетания речевых расстройств: различных форм дизартрии, дизартрии и дислалии, дизартрии и афазии, дизартрии и умственной отсталости, дизартрии, задержки психического развития и педагогической запущенности и пр. Логопед должен разбираться в этих сложных речевых ситуациях, чему поможет его логопедический кругозор и общая педагогическая культура.

Для дизартрии характерна невнятная смазанная артикуляция звуков с искажением их звучания, то есть фонетические нарушения. В случае дизартрии с системным недоразвитие коры головного мозга, а также при сложных речевых расстройствах фонетические нарушения могут комбинироваться с фонематическими. Поэтому дефектолог, и прежде всего логопед, должен хорошо ориентироваться в фонетике. Только это поможет перейти от количественного к качественному описанию фонети-ко-фонематической недостаточности речи в детском возрасте и к патогенетически обоснованной коррекции этой недостаточности.

Желательно, чтобы логопед обращал внимание на тренировку своего фонетического слуха и овладел навыками как фонетической, так и фонематической транскрипции звуковой стороны речи. Такие навыки дадут ему возможность фиксировать свои наблюдения, объективно прослеживать их динамику и обсуждать с коллегами встретившиеся случаи дизартрии, которые еще далеко не полностью изучены.

Понятие дизартрии

Дизартрические расстройства речи наблюдаются часто при самых различных в топическом плане очаговых поражениях мозга (коры левого, а также правого полушарий, проводящих систем семиовального центра, подкорковых ганглиев, диэнце-фальной области, четверохолмия, варолиева моста, продолговатого и спинного мозга). Однако клиницисты уделяют этому вопросу сравнительно мало внимания. Нозологическая и топическая дифференциальная диагностика форм дизартрии проводится обычно по совокупности сопутствующих неврологических симптомов (это положение подчеркивал, например, М.С. Маргулис, 1926).

Хорошо известно, что семиотика расстройств речи чрезвычайно многообразна. С уверенностью можно утверждать, что понимание ее и умение пользоваться сю значительно увеличивают диагностические возможности невропатолога.

Для того чтобы дизартрическая семиотика могла быть использована в повседневной работе врача, имеющего дело с очаговыми поражениями мозга, нужно четко определить, что такое дизартрия. В неврологической литературе такого четкого понятия нет, и, как отметил Grewell (1957), этот вопрос в руководствах обсуждается случайно и поверхностно.

Рассмотрим, как формировались представления о сущности понятия дизартрии и о ее месте среди других речевых расстройств.

В одной из первых классификаций речевой патологии (Kussmaul, 1879) все расстройства артикуляции были выделены в отдельную группу и обозначены термином «дизартрия». Но уже в 1888 году Cowers подразделил такие дизартрические расстройства речи на церебральную и бульварную формы. В дальнейшем не раз делались попытки дать более подробные нейро-

анатомические классификации дизартрии. Примером может служить классификация Froeschels (1943), который выделял четыре формы дизартрии: пирамидную, экстрапирамидную, лоб-но-понтинную и церебеллярную.

Однако малая изученность вопроса привела к тому, что ней-роанатомический принцип классификации форм дизартрии не всегда строго выдерживался. Так, Brain (1948) наряду с дизартрией, обусловленной очаговыми поражениями центрального двигательного нейрона, периферического двигательного нейрона и полосатого тела, выделяет также координаторную и миопа-тическую дизартрию.

Одной из самых подробных классификаций форм дизартрии преимущественно по нейроанатомическому принципу является классификация Peacher (1948), согласно которой выделяются следующие формы дизартрии:

— корковая;

— субкортикальная (при хорее, атетозе, поражении бледного шара, поражении головки хвостатого тела, постэнцефалити-ческом паркинсонизме, болезни Паркинсона);

— педункулярная;

— супрануклеарная (псевдобульбарная);

— бульбарная нуклеарная;

— церебеллярная;

— диэнцефальная;

— мезэнцефальная;

— периферическая, связанная с поражением черепных нервов;

— дизартрия, связанная с расстройствами глубокой чувствительности;

— дизартрия при диффузных поражениях мозга (токсикозы, постконтузионные состояния);

— дизартрия при эпилепсии;

— дизартрия при миастении;

— дизартрия при субкортикальной экспрессивной афазии (ап-раксическая).

Автор этой классификации отдает себе отчет в ее несовершенстве, что обусловлено в первую очередь нечеткостью самого термина «дизартрия». Клиническое понятие дизартрии значительно шире значения самого термина. Термин должен означать только дефекты артикуляции при периферическом или центральном поражении нервной системы, однако в клиниче-

ской практике он применяется ко всем моторным нарушениям речи (Peacher, 1950).

Не все перечисленные этим автором формы дизартрии относятся к расстройствам артикуляции, нередко они оказываются дефектами голосообразования, речевого дыхания, просодической организации речи: ритмической, темповой, мелодической и пр. В строгом смысле слова эти нарушения следовало бы назвать дисфонией, диспневмией, диспросодией. Однако в клинической литературе эти термины употребляются мало, и врач, как правило, пользуется неточным, но устоявшимся термином «дизартрия». При этом диагностика отдельных форм дизартрии основывается на описательных характеристиках речи больных («смазанная» речь при бульбарной дизартрии, скандированная эксплозивная при церебеллярной дизартрии, слабая и невыразительная при болезни Паркинсона и др.).

Peacher считает, что все эти описательные характеристики речи больных полезны для диагноза, но они субъективны и не позволяют поставить проблему дизартрии на научную основу.

Некоторые авторы полагают, что при современном состоянии проблемы не следует идти по линии выделения большого числа форм дизартрии на основе еще плохо изученных клини-ко-анатомических корреляций. Этим авторам кажется более важным подчеркнуть некоторые другие стороны вопроса. Так, Euziere, Terracol et Lafon (цит. по Grewell, 1957) различают чистую дизартрию и дизартрию ассоциированную, при которой моторные расстройства речи комбинируются с нарушениями процессов внимания и памяти. Среди чистых форм дизартрии ими выделяют лишь три подгруппы, обусловленные поражением периферического двигательного нейрона, поражением центрального двигательного нейрона и различные другие формы дизартрии, в основе которых лежат дистония, координаторные расстройства и пр.

Grewell (1957) подчеркивает первостепенную важность умения отличать прежде всего языковые расстройства (афазию) от расстройств говорения или, другими словами, от расстройств технических функциональных средств, с помощью которых категории языка реализуются в акте речи. В своей классификации речевых расстройств Grewell указывает на место дизартрии среди других нарушений процесса говорения:

— дизартрия — нарушение, обусловленное органическими поражениями центральной или периферической нервной системы;

— дислалия — нарушение артикуляции в связи с анатомическими дефектами периферического речевого аппарата;

— физиологическое косноязычие — как задержка речевого

развития;

— вторичные расстройства говорения (в том числе артикуляции) в связи с тугоухостью;

— психические расстройства речи (заикание и др.). Таким образом, для Grewell дизартрия —это расстройство

говорения вследствие различных очаговых поражений мозга, поэтому она включает в себя расстройства не только артикуляции, но и речевого дыхания, голосообразования и просодии. Расстройства артикуляции, обусловленные факторами, лежащими вне моторного аппарата головного мозга, по мнению этого автора, к дизартрии не относятся.

Еще более ограничивает содержание понятия «дизартрия» Hazard-Hugot (1964). К дизартрии он относит нарушения артикуляции, обусловленные расстройствами общей моторики пирамидного, экстрапирамидного или церебеллярного характера. Расстройства специальной речевой моторики, развивающейся у человека параллельно с формированием категорий языка, автор исключает из числа дизартрических и называет

анартрией.

В советской литературе вопрос о дизартрии также мало разработан. М.С. Маргулис (1926) относил к дизартрии все двигательные расстройства речи за исключением тех, которые связаны с поражением «кортикальной области двигательных образов слова» и которые клинически проявляются в виде моторной афазии и апраксии. Все формы дизартрии он подразделял на буль-барную и церебральную, при этом церебральная делилась им на кортикальную и субкортикальную. К последней М.С. Маргулис относил разные варианты капсулярных, экстрапирамидных и мозжечковых форм дизартрии. Кортикальная дизартрия, по мнению автора, тождественна субкортикальной капсулярной дизартрии и клинически проявляется псевдобульбарными расстройствами.

Л.Б. Литвак (1959) заостряет внимание на локально-диагностическом значении дизартрических расстройств речи. Под дизартрией автор понимает расстройства артикуляции, которые, однако, трактуются им нечетко: в их число включаются различные нарушения темпа, ритма и интонации речи. Специфические особенности невнятного произношения звуков авто-

ром упоминаются только при избирательных поражениях двигательных черепно-мозговых нервов. При других формах дизартрии симптом невнятной «смазанной» речи остается непроанализированным.

Логопеды детских учреждений используют термин «дизартрия» чаще всего по отношению к сложным расстройствам речи у детей с остаточными явлениями детского церебрального паралича. Такой диагноз указывает на невнятную речь детей, но мало говорит о ее патогенезе и фонетической специфике.

Оживление интереса к дизартрии наметилось в середине XX века, но лишь в 1982 г. состоялась первая тематическая научная конференция, посвященная клиническим аспектам проблемы дизартрии (Berry, 1983). Используя материалы этой конференции, можно сказать, что первым результатом такого возросшего интереса к проблеме дизартрии стали работы Darley, Aronson и Brown (1969, 1975), Aronson (1981) относительно специфики звуковых синдромов при различных клинических формах дизартрии.

Клиническая направленность этих работ в целом совпадает с направленностью наших работ по дизартрии, отраженных в предыдущих изданиях настоящей книги. Указанные авторы использовали метод экспертного ранжирования таких выявленных ими звуковых симптомов дизартрии, как неточная артикуляция согласных и гласных звуков, колебания темпа речи и наличие в ней ненормативных пауз, монотония, резкость и напряженность голоса, отсутствие колебаний громкости голоса или, наоборот, ее чрезмерные колебания, равноударенность слогов, подчеркнутая или ослабленная акцентуация речи и пр. Полученные шкалы соотносительной значимости отдельных симптомов для клинических форм дизартрии: бульбарной, псевдобульбарной, атаксической (церебеллярной), гипокинетической (при паркинсонизме) и других были положены в основу дифференциальной синдромологической диагностики. В отличие от этого в наших работах акцент был сделан на попытку патогенетического анализа, выявленных нейрофонети-ческих синдромов дизартрии и на связанный с таким анализом дифференциальный топический диагноз очаговых поражений мозга.

На Западе дальнейшее развитие исследований по проблеме дизартрии шло по линии все более широкого инструментально-фонетического изучения дизартричной речи вообще, а потом и у отдельных клинических групп больных с последующей количественной статистической обработкой полученных результатов и развертыванием специальной медико-педагогической помощи (Rose, Espir, 1970; Netsell, 1973; Kent, Netsell, 1975; Rosen-bek, Lapointe, 1978; Darby, 1981; Jorkstone, Beukelman, 1981; Berry, 1983, и др.).

В последующих наших работах большее место занял слуховой метод фонетического анализа дизартричной речи с качественным анализом полученных результатов на основе современных психолингвистических и системных физиологических представлений.

По мере накопления фактов все исследователи дизартрии стали уделять все большее внимание диспросодическим компонентам клинических синдромов дизартрии. Появились дискуссионные работы относительно понимания терминов «суперсегментный» и «просодический»*; связи суперсегментных, просодических расстройств дизартричной речи с сегментными; первичного или вторичного генеза просодических расстройств речи и т.п.

Изучение природы дизартрии нашло известное отражение в практике отечественной логопедии. Так, в учебнике О. В. Правдиной (1969) понятие дизартрии определяется уже с неврологических позиций и со ссылкой на наши работы представляются отдельные синдромы соответствующих звуковых расстройств. В работе И.И. Панченко (1972) делается серьезная попытка разобраться в патогенезе клинических проявлений дизартрии у детей с детским церебральным параличом и создать патогенетически обоснованную методику логопедической работы.

Несмотря на несомненные успехи в изучении проблемы дизартрии и основанное на этих успехах совершенствование диагностической практики и реабилитационной работы с больными с дизартрией, само это понятие остается еще довольно расплывчатым и мало определенным. Практические врачи по-прежнему понимают под дизартрией невнятную, смазанную, мало разборчивую речь,обусловленную стволово-подкорковыми очаговыми поражениями мозга. Такое распространенное пони-

В настоящей работе термины «суперсегментный» и «просодический» используются как синонимы.

Приняв указанное рабочее определение дизартрии, попытаемся кратко описать анатомию аппарата речи и его центральный управляющий механизм. Некоторые закономерности его формирования и функционирования изложим в соответствии с фонетическими нормами языка, соблюдение которых делает речь человека внятной и произносительно четкой. Одновременно рассмотрим, по каким объективным фонетическим признакам дизартрическая речь больного может быть описана и подвергнута диагностической — патогенетической и топической — дифференциации.

Анатомия и физиология речи, закономерности ее развития и фонетические нормы

Хотя «точные нервные механизмы порождения речевых движений остаются в значительной мере неизвестными» (Net-sell, 1983), можно утверждать, что приобретаемые в процессе индивидуального развития условно-рефлекторные речевые реакции формируются у человека в языковой среде на основе врожденных безусловно-рефлекторных дыхательных и пищевых двигательных координации (синергии).

Так, речевое дыхание формируется на основе обычного дыхания, служащего целям газообмена; оно составляет энергетическую основу речи. Известно, что люди, которым по каким- либо причинам была произведена трахеостомия, перестают говорить, хотя голосовые связки и артикуляторный аппарат при этом анатомически не повреждаются. Этот клинический факт демонстрирует значение в акте речи выдыхаемой воздушной струи.

Спокойное дыхание и речевое дыхание не являются однозначными процессами. Во время спокойного дыхания вдох производится активно за счет сокращения наружных межреберных, межхрящевых мышц и мышц диафрагмы, а выдох происходит более или менее пассивно в силу опускания стенок грудной клетки, эластичности легких и реберных хрящей и тонуса брюшных мышц. Отношение фазы вдоха к фазе выдоха по времени колеблется от 1:1,1 до 1:2.

Во время речи и особенно пения резко увеличивается функциональное значение фазы выдоха. Перед началом речи обычно делается более глубокий вдох. Время выдоха значительно удлиняется по отношению ко времени вдоха. Фаза выдоха перестает быть пассивной, в ней принимают участие внутренние межреберные мышцы, поперечные мышцы груди, нижние задние зубчатые мышцы, квадратные мышцы поясницы. Интересно, что работа ряда мышц во время выдоха начинает подчиняться та-

13ким факторам, как смысловое содержание речи и ее разборчивость для окружающих.

Ряд авторов обращают внимание на то, что словесная и слоговая структура речи отражается в динамике работы выдыхательных мышц живота и межреберных мышц (Stetson, 1930, !951) и даже гладких мышц бронхов (Жинкин Н.М., 1958). По данным Р.Л. Шейкина (1966), вдохи во время речи производятся или после окончания фразы, или между смысловыми группами слов. Характер речевого дыхания меняется в зависимости от громкости, интонационной и ритмической структуры речи (Арутюнян Э.А., 1967).

В целом, по образному выражению Kaplan (1960), «во время речи ритм дыхания следует ритму мышления».

Сведенные и напряженные голосовые связки только тогда начинают генерировать звуковые волны, когда соотношение подсвязочного и надсвязочного давления воздуха достигает некой критической величины (Ischikl, 1961). Если энергия выдыхаемого воздуха возрастает — увеличиваются его скорость и масса, — то возрастают амплитуда и частота колебаний голосовых связок, следовательно, изменяются и качественные характеристики голоса.

Артикуляционные уклады разных гласных весьма различны. При произнесении гласного А полость рта широко открыта, а при произнесении И или У в ней образуются сужения, создающие значительное сопротивление выдыхаемому воздуху. Это уменьшает разницу в величинах под- и надсвязочного давления, звуки получаются слабыми, и разборчивость речи падает. Чтобы этого не происходило, требуется постоянное изменение подсвязочного давления в зависимости от артикуляционных укладов произносимых звуков, то есть в конечном итоге от смыслового содержания речи.

Методом рентгенокимографии было показано, что саморегуляция подсвязочного давления осуществляется, по-видимому, за счет работы диафрагмы (Сергиевский М.В., 1950; Жинкин Н.И., 1958), которая во время выдоха и постепенного спадения грудной клетки то поднимается, то опускается. Величина подсвязочного давления при прочих равных условиях минимальна для гласного А, возрастает при произнесении гласных О, Э, У, И и становится максимальной при произнесении глухих щелевых согласных Ф, С, Ш, X.

Проходя через верхние отделы речевого тракта, выдыхаемая воздушная струя встречает на своем пути во время речи локальные преграды разного типа. Это создает шумы, специфические для каждой фонетической группы согласных, а также для отдельных согласных. Шумовые компоненты гласных не имеют дифференциального значения. При определенном падении интенсивности воздушной струи артикуляционный аппарат начинает работать впустую, также как и аппарат голосообразования. Именно поэтому механизм речевого дыхания называют энергетической основой речевого акта.

Иннервация этой части механизма речи обеспечивается специальными нервами грудного и шейного уровней (поперечнополосатые вдыхательные и выдыхательные мышцы). Диафрагмальный нерв иннервирует поперечнополосатую мускулатуру диафрагмы, а блуждающий нерв — гладкую мускулатуру бронхов. В управлении речевым дыханием принимают участие не только стволовые, но и подкорковые, а также корковые отделы мозга. В пользу последнего свидетельствуют приведенные факты о влиянии на характер речевого дыхания слоговой и семантической структуры речи.

Механизм голосообразования анатомически представлен в периферическом речевом аппарате гортанью.

Гортань как бы подвешена к подъязычной кости посредством щито-подъязычной мембраны. Вверху она открывается в полость глотки, внизу — переходит в трахею. Скелет гортани состоит из трех непарных хрящей: перстневидного, щитовидного и надгортанного и из трех парных — черпаловидных, рожковидных и клиновидных. Хрящи соединены между собой суставами, движения которых осуществляются несколькими группами мышц. Истинные голосовые связки (lig.vocales) натянуты в переднезаднем направлении между щитовидными и черпало-видными хрящами и заключены в складки слизистой (plicae vocales). Параллельно им расположены складки слизистой, носящие название ложных голосовых связок (рис. 1)*.

Различают внешние и внутренние мышцы гортани. Функциональное значение в процессе фонации внешних мышц гортани, относящихся главным образом к поверхностным и глубоким мышцам шеи и дна полости рта, еще не полностью выяснено. Однако известно, что они фиксируют гортань в определенном положении, подтягивают ее вверх и опускают вниз (обычно вместе с подъязычной костью), выдвигают гортань вперед и перемешают ее назад (последние движения незначительны). Иннервация этих мышц гортани осуществляется за счет тройничного, лицевого, подъязычного черепно-мозговых и I, II, III шейных нервов.

Непосредственно фонацию осуществляют внутренние мышцы гортани. К ним относятся перстне-черпаловидные задние и перстне-черпаловидные боковые мышцы, перстне-черпаловидные косые, черпаловидная поперечная и щито-черпа-ловидная мышцы. Та часть щито-черпаловидной мышцы, которая прилежит к голосовой связке, называется голосовой мышцей (m. vocalis). Ветви блуждающего нерва иннервируют не только внутренние мышцы гортани, но и ее слизистую, чрезвычайно богато снабженную различными чувствительными окончаниями.

При обычном дыхании голосовые связки раздвинуты и совершают небольшие экскурсии, то расширяя голосовую щель, то суживая ее. При форсированном дыхании голосовая щель расширяется максимально. При фонации голосовые связки напрягаются и производят колебательные движения.

Существует миоэластическая теория голосообразования, согласно которой периодические колебания сведенных голосовых связок и, следовательно, генерация голоса происходят под влиянием механического прорыва выдыхаемого воздуха.

Эти представления были поколеблены Husson (1962), выдвинувшим нейромоторную теорию голосообразования. Он считает, что голосовые связки активно сокращаются под влиянием серии нервных импульсов, причем частота колебаний голосовых связок соответствует частоте нервных импульсов.

Поданным Л.А. Чистович, В.А. Кожевникова (1969), голосовые связки приходят в колебательное состояние под воздействием, во-первых, их активного сокращения и натяжения и, во-вторых, подсвязочного давления воздуха, прорывающегося сквозь сомкнутые голосовые связки.

Колебательные движения голосовых связок порождают звуковые волны, то есть заставляют периодически колебаться молекулы воздуха с определенной частотой и силой: чем чаще колеблются молекулы, тем выше звук; чем больше амплитуда их колебаний, тем сильнее звук.

Звуковые колебания распространяются в воздухе со скоростью примерно 340 м/с. Физическая интенсивность звука обычно измеряется по уровню звукового давления. Диапазон звукового давления, воспринимаемого ухом человека, очень широк. Поэтому принято пользоваться логарифмической шкалой и выражать звуковое давление в условных единицах — децибеллах (дБ). Сила среднего разговорного голоса равна примерно 70 дБ. Амплитуда колебаний голосовых связок (сила голоса) в основном зависит от максимальной величины объемной скорости воздуха, проходящего через голосовую щель в момент открытия, то есть от величины подсвязочного давления (Чистович Л.А., Кожевников В.А., 1969).

Частотный диапазон голоса человека измеряется в герцах (Гц). Высота голоса в разговорной речи обычно колеблется у мужчин в пределах 80—150 Гц, у женщин — 120—400 Гц (Чистович Л.А., Кожевников В.А.). Так как человеческий слух неодинаково чувствителен к звукам разной частоты, то воспринимаемая нами громкость голоса зависит не только от его абсолютной силы, но и от его частотных характеристик. Высокие голоса ощущаются нами как относительно более громкие.

Значение аэродинамических условий в гортани при голосо-образовании наглядно проявляется также в механизме образования звонких и глухих согласных звуков. Артикуляционные уклады соответствующих пар глухих и звонких согласных (П—Б; Ф—В; Т—Д; С—3; Ш—Ж; К—Г) не отличаются друг от друга.

В работах коллектива, руководимого Л.А. Чистович, было показано, что иннерваторной единицей в процессе артикуляции служит слог. Отсюда следует, что команда к сокращению мышц голосовых связок в таких слогах, как, например, ПА, посылается центральной нервной системой одновременно с командой к смычке мышц губ. Тем не менее губно-губная смычка в этом слоге получается глухой. Этот факт можно понять, рассматривая, как это делает А.В. Венцов (1968), детали работы гортани при произнесении глухих и звонких согласных.

Arnold (1957) описал так называемый шепотный треугольник — щель между черпаловидными хрящами, образующуюся при расслаблении поперечной черпало-видной и напряжении перстне-черпаловидных мышц. На основании сопоставления ряда экспериментальных данных А.В. Венцов полагает, что шепотный треугольник открыт во время произнесения глухих согласных и закрыт во время произнесения звонких согласных. Поэтому аэродинамическое сопротивление гортани при артикуляции глухих согласных сравнительно меньше и соотношение над- и подсвязочного давления достигает той величины, при которой сведенные и напряженные голосовые связки генерировать звуковые волны не могут. К этому можно добавить, что во время произнесения звонких согласных внутриротовое давление постепенно повышается. Однако большое сопротивление гортани (шепотный треугольник закрыт) и увеличение объема надгортанных полостей за счет опускания гортани настолько увеличивает время выравнивания над- и подсвязочного давления, что их сопротивление, как правило, не достигает критической величины, и звонкость согласных поддерживается на протяжении всей смычки.

Таким образом, амплитуда и частота колебаний голосовых связок и, следовательно, громкость и высота основного тона голоса зависят как от характера нервной импульсации, так и от аэродинамических условий в гортани.

Кроме основного тона, голосовые связки генерируют и много обертонов. И основной тон, и обертоны значительно усиливаются и модулируются в частотном отношении благодаря системе резонаторов, расположенных в верхнем отделе речевого тракта.

С физической точки зрения, эффект резонанса может быть получен разным путем — отражением звуковой волны от различных поверхностей или вовлечением в вибрацию других структур, в том числе и воздушных полостей.

Основными резонаторами человеческого голоса являются полости так называемой надставной трубы: глотка, ротовая полость и полость носа с его придаточными пазухами (рис. 2, 3).

Полость глотки условно подразделяется на носоглотку, ротоглотку и гортанную часть глотки. Носоглотка располагается сзади от носовой полости и ограничивается боковыми и задней стенками глотки, а снизу — мягким нёбом (во время фонации). Нижний и средний отделы глотки ограничиваются спереди языком, сзади — мышцами задней стенки глотки.

Наружный слой мышц глотки представляют верхний, средний и нижний констрикторы, сокращение которых суживает просвет глотки. Внутренний мышечный слой состоит из отдельных продольных мышечных лент, которые поднимают или опускают, удлиняют или сокращают глотку. Все мышцы глотки иннер-вируются глоточными ветвями языкоглоточного и блуждающего (IX и X) нервов. Объем и форма глоточной полости могут резко меняться во время фонации и особенно пения, и это существенно влияет на ее резонаторные свойства (см. рис. 2 и 3).

Полость рта ограничивается спереди губами и рядом передних зубов, между которыми различают преддверие полости рта, сверху — твердым нёбом, сзади — стенкой глотки.

Основу дна полости рта составляют парные челюстно-подъязычные мышцы с расположенными выше нее подборо-дочно-язычными, подбородочно-подъязычными, подъязычно-язычными и шило-язычными мышцами. При закрытом рте ротовая полость представляет собой узкую горизонтальную 1. 2 3 4

При открывании рта объем и вместимость ротовой полости резко увеличиваются, она принимает веерообразную форму. При спокойном дыхании полость рта почти полностью отделяется от ротовой части глотки и носоглотки свисающей вертикально вниз мягкой нёбной занавеской.

Качества ротовой полости как резонатора определяются многими факторами, основными из которых являются форма твердого нёба и характер прикуса, величина и форма ротового отверстия, положение языка (в верхненижнем и переднезаднем направлениях), положение нёбной занавески, тонус мышц дна полости рта, языка, губ, мягкого, нёба и задней стенки глотки.

По сравнению с резонаторами глотки и полости рта носовые резонаторы отличаются постоянством формы, объема, размеров входного и выходного отверстий. Именно поэтому они резонируют на сравнительно узкий диапазон частот звуковой волны, тогда как глотка и полость рта, изменяя свои формы, размеры и упругость стенок, могут отвечать на очень широкий диапазон частот. Вторая отличительная особенность носового резонатора состоит в том, что он может быть полностью выключен из эффекта резонанса перекрытием тока выдыхаемого воздуха в носоглотку путем сокращения мышц мягкого нёба и глотки.

Кроме основных резонаторов — глотки, полости рта и носовых полостей, — в усилении и модуляции голоса, генерируемого голосовыми связками, иными словами, в придании ему определенного тембра, принимают участие полости трахеи и бронхов, полость грудной клетки в целом, полости гортани (выше и ниже голосовых связок). Могут резонировать также кости черепа и грудной клетки. Значение использования дополнительных резонаторов особенно велико в пении. В своей совокупности резонаторы, отличающиеся у отдельных людей по различным параметрам (вариации формы и объема, разная толщина стенок резонаторов, особенности работы мышц и пр.), и придают голосу индивидуальную тембровую окраску.

Большое значение в правильном механизме речи имеют мягкое нёбо и мышцы, принимающие участие в перекрытии сообщения между рото- и носоглоткой.

При спокойном дыхании мягкое нёбо расслаблено и частично закрывает вход в рот из глотки. Перекрытию отверстия из глотки в рот может способствовать также сокращение язычно-нёбных и глоточно-нёбных мышц.

Во время глубокого дыхания, зевания и речи нёбная занавеска поднимается вверх, открывая проход воздуху в полость рта и, наоборот, закрывая проход в носоглотку. Поднимание мягкого нёба осуществляется главным образом за счет сокращения парных мышц, растягивающих нёбную занавеску и поднимающих ее (рис. 4). Прохождение воздуха в носоглотку затрудняет также верхний констриктор глотки, образующий при своем сокращении на ее задней стенке утолщение (валик Passavant). Иннервация мышц мягкого нёба осуществляется веточками тройничного, лицевого и блуждающего нервов

Наблюдение больных, лишившихся части лица в результате травмы или хирургических операций, показало, что перекрытие входа в носоглотку во время артикуляции далеко не всегда бывает полным. Тем не менее это не вызывает носового тембра голоса.

В то же время известны многочисленные факты, когда гнусавость наблюдалась не только при нормальной подвижности мягкого нёба, но и при отсутствии уловимой утечки воздуха через нос при произношении ртовых* звуков. Отсюда широко распространенная точка зрения, что для произношения ртовых звуков вход в носоглотку должен быть полностью перекрыт, а утечка воздуха через нос, как результат несовершенства такого перекрытия, обязательно должна сопровождаться носовым оттенком голоса, является, по-видимому, слишком категоричной.

Специально проведенные исследования показали, что направление потока выдыхаемого воздуха в ротовой или носовой

В литературе по фонетике употребляется также термин «ротовой звук» (см. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М.: Просвещение, 1976.)

К этому процессу имеют отношение многие факторы, повышающие или понижающие сравнительное сопротивление выдыхаемому воздуху в полости рта и носа. Так, направлению воздуха в полость носа, кроме пареза мягкого нёба, могут способствовать узкое ротовое отверстие (Kelly, 1934; Williamson, 1944), отодвинутый назад язык (Hixon, 1949), малоподвижное мягкое нёбо или чрезмерно длинный язычок (Piper, Irvin, 1965).

По данным рентгенологического исследования Kaltenborn (1948), величина отверстия в носоглотку между нёбной занавеской и задней стенкой глотки у людей со здоровой речью равна примерно 1 мм; величина отверстия в полость рта между нёбной занавеской и спинкой языка — около 11 мм. У людей с гнусавой речью величина этих отверстий в среднем равна соответственно 8,8 и 3,1 мм.

Независимо от того, какой фактор служит причиной, направляющей выдыхаемый воздух в нос, не только искажается тембр речи, но и вторично значительно нарушается генерация шумовых признаков звуков речи.

Наконец, носовой тембр голоса может наблюдаться при совершенно нормальной работе глоточно-нёбного кольца, перекрывающего доступ воздуха в носоглотку. Это может быть обусловлено тем, что вибрация воздуха в носовых полостях возникает при определенных условиях содружественно, без какого-либо тока воздуха через них. Одним из таких условий являете^ наличие подслизистой щели в шве твердого нёба. Вибрация воздуха в ротовой полости передается воздуху носовых полостей через упругую слизистую, натянутую над этой щелью.

Таким образом, механизм, регулирующий направление выдыхаемого воздуха во время речи в полость рта, далеко не прост, и многие его стороны еще недостаточно изучены. Все случаи, когда голос приобретает носовой тембр, носят название открытой гнусавости, хотя этот термин не является достаточно точным. Напротив, если носовой тембр голоса отсутствует при произнесении даже носовых звуков М и Н, говорят о закрытой гнусавости, предполагая тем самым, что вход в полость носа для выдыхаемого воздуха закрыт (аденоиды, насморк и пр.). Механизм закрытой гнусавости также достаточно сложен.

Описанные части периферического двигательного аппарата речи имеются как у человека, так и у различных представителей животного мира. Но функция артикуляции формируется только у человека.

Центральную роль в артикуляции выполняют мышцы языка (рис. 2, 5). Кроме него, в артикуляторном акте принимают участие мышцы губ, щек (рис. 6, 7), мышцы, поднимающие нижнюю челюсть, глубокие и поверхностные мышцы шеи.

В отличие от мышц конечностей точки прикрепления этих мышц не всегда находятся на костях. Ряд из них прикрепляется к коже лица (мышцы щек, губ) или к фасциальным перегородкам (мышцы языка и мягкого нёба, глотки). Многие из арти-куляторных мышц, особенно мышц языка, анатомически можно выделить только условно. Тем более такое выделение становится условным в физиологическом смысле. Участвуя в захватывании, перемещении и перетирании пищи в полости рта, в произвольной фазе глотания, в сложнейших речевых движениях, мышцы языка и отдельные мышечные пучки его, работающие как агонисты, антагонисты или синергисты, постоянно меняются. «На каждую из мышц языка, — отмечал С.М. Доброгаев, — мы должны смотреть как на такую механическую силу, действие которой обнаруживает высокую изменчивость, благодаря многообразному влиянию массы разнообразно действующих сил других мышц, коими богат язык. От того или иного сложения этих сил будет... так или иначе меняться роль не только каждой мышцы, но и каждой группы волокон одной и той же мышцы»*.

Принято выделять внешние и внутренние мышцы языка**.

Из внешних мышц языка самая сильная — парная подборо-дочно-язычная мышца (см. рис. 2, 5) треугольной формы. Волокна мышц расходятся веером от подбородочного бугорка нижней челюсти; самые нижние из них проходят горизонтально в основании языка и прикрепляются к телу подъязычной кости. Большинство же волокон мышцы направлено к спинке языка на всем его протяжении от кончика до основания. Сокращение средних и нижних отделов мышцы выдвигает язык вперед и несколько приподнимает его. Волокна, направленные к кончику языка, сокращаясь, тянут язык назад и вниз. Избирательное сокращение средних волокон образует вогнутость в спинке языка. Сокращаясь всей массой, мышца продвигает язык вперед и вниз. Наличие в мышце антагонистических групп волокон способствует эластической напряженности языка.

Парная шило-язычная мышца продолговатой формы направляется от шиловидного отростка височной кости вперед и внутрь, вплетаясь в мышечные пучки края языка вплоть до самого кончика. Мышца тянет язык назад и вверх. Заднюю часть языка поднимает также парная язычно-нёбная мышца, но только тогда, когда мягкое нёбо бывает фиксировано. В противном случае сокращение этой мышцы ведет к опусканию мягкого нёба.

К внешним мышцам языка относится парная подъязычно-язычная мышца плоской квадратной формы, проходящая от подъязычной кости вертикально вверх к корню языка и дальше вдоль его массы до кончика. При фиксированной подъязычной кости она тянет язык вниз и назад.

К внутренним мышцам языка относятся непарная верхняя продольная и парные нижние продольные, поперечные и вертикальные мышцы.

Верхняя продольная мышца расположена непосредственно под слизистой оболочкой спинки языка. Ее волокна, начинаясь сзади от фасциальной перегородки языка, крепятся к его слизистой вдоль краев и кончика. Сокращаясь вместе с нижними продольными мышцами, эта мышца укорачивает язык, делая его толще и шире. Может также выгибать язык вверх в продоль-i юм направлении и загибать его кончик.

Нижние продольные мышцы округлой формы проходят в боковых отделах языка между волокнами подбородочно-языч-ных и подъязычно-язычных мышц. Их мышечные пучки начинаются от слизистой корня языка и направляются вниз и. ипсред к его кончику. Большинство из них оканчивается в слизистой нижней поверхности языка, а некоторые — в слизистой его спинки. Сокращаясь, мышцы укорачивают язык в пере-дпезаднем направлении и могут опускать поднятый кончик языка.

Поперечные мышцы образуют значительную часть массы языка. Некоторые их волокна начинаются от фасциальной перегородки языка, а другие перфорируют ее, начинаясь и оканчиваясь в слизистой оболочке боковых отделов языка. Мышцы суживают язык и поэтому выдвигают его вперед, выгибают его itiicpx, приподнимают боковые края языка при образовании желобка по его середине.

Вертикальные мышцы вместе с поперечными образуют массу языка, сокращаясь, уплощают его.

Для высовывания языка из полости рта и тем более для загибания кончика высунутого языка вверх, к носу, должны быть сокращены нижние пучки подбородочно-язычной мышцы, но расслаблены ее же волокна, тянущие язык назад и вниз. Наоборот, при движении языка кзади и книзу должны быть расслаблены нижние пучки этой мышцы. Ее средние пучки являются антагонистами волокон верхней продольной мышцы, выгибающей спинку языка вверх.

В движении языка вниз подъязычно-язычная мышца — антагонист шило-язычной, но в движении назад — обе эти мышцы агонисты. Боковые движения языка требуют расслабления парных мышц другой стороны. Сокращение волокон поперечных мышц языка (когда делают язык узким) требует расслабления волокон вертикальных мыщц и пучков подъязычно-языч-

25ных и шило-язычных мышц, идущих по краям языка и участвующих в его уплотнении и расширении.

Во всех движениях языка по средней линии (вперед, вверх, вниз, кзади) аналогичные мышцы правой и левой сторон должны работать как агонисты, иначе язык будет отклоняться в сторону. Прикрепление мышечных пучков таково, что в случае работы подъязычно-язычных и шило-язычных мышц он отклоняется в сторону более напряженных мышц, а в случае работы подбородочно-язычных мышц — в сторону менее напряженных.

Пожалуй, наиболее сложны мышечные синергии в процессе артикуляции переднеязычных звуков (смычных, щелевых и особенно дрожащего звука Р). Необходимые для этого тонкие движения собственных мышц кончика языка осуществляются при условии фиксации корня языка его внешними мышцами, а также мышцами подъязычной кости и шеи. При этом, разумеется, работают мышцы голосовых связок (генерация голоса), мягкого нёба и глотки (модуляция голоса) и дыхательные мышцы (обеспечение энергетической основы голосообразования и артикуляции).

Все мышцы языка иннервируются подъязычными нервами, только язычно-нёбные мышцы получают нервные импульсы от языкоглоточных нервов.

Звуки речи, генерируемые артикуляторным аппаратом, делятся на гласные и согласные.

Артикуляция гласных, характеризуется тоническим напряжением всех мышечных стенок резонаторных полостей речевого тракта при отсутствии локальной преграды на пути струи выдыхаемого воздуха. Напротив, при артикуляции согласных мышечные стенки резонаторных полостей расслаблены, тогда как в ротовой полости имеется локальный фокус произвольно сокращенных мышц.

Эта разница в образовании гласных и согласных звуков акустически выражается в том, что гласные являются по преимуществу музыкальными тонами, а согласные — шумами. Так как биомеханические различия гласных и согласных не абсолютны (артикуляционные уклады гласных определяются не только состоянием мышечных стенок резонаторов, но и различной позицией языка и губ, а уклады большого числа согласных включают в себя наличие голоса и тонического напряжения мышц резонаторных полостей), то акустически и гласные не лишены элементов шума, а в звонких согласных содержатся музыкальные тоны; сонорные же согласные по своей акустической природе вообще очень близки к гласным.

Специфичность тональных признаков гласных звуков (А, О, Э, У, Ы, И) зависит оттого, каким образом модулируются в резонаторных полостях надставной трубы — глотке и полости рта — различные обертоны, генерируемые голосовыми связками. Некоторые исходные обертоны при этом подавляются, другие усиливаются. В результате этих" изменений акустическая картина каждого гласного звука приобретает свой характерный вид — свой спектр — со специфическими усиленными областями частот (формантами), по которым и происходит распознавание данного гласного звука.

Основную роль в распознавании гласных играют две сравнительно низкие области усиления (форманта I и форманта II), н то время как сравнительно высокие области усиления связаны больше с индивидуальным качеством голоса. Так, для русских гласных устанашшваются следующие форманты (по Фанту, 1964): У О А Э И Ы

По мере опускания языка (изменение гласных по подъему) повышается форманта I, а по мере продвижения языка вперед (изменение гласных по ряду) повышается форманта II.

Спектральная картина согласных звуков сложнее, в чем находит отражение их преимущественно шумовой характер. Так, спектр смычных, или взрывных, согласных характеризуется мгновенным и кратковременным распространением звуковой энергии на широкую полосу частот, а для щелевых согласных характерен длительный сплошной шумовой спектр, расположенный для разных согласных в разных областях частот.

Обычно принято выделять среди согласных звуков группу шумных и группу сонант. Сонанты отличаются от шумных тем, что имеют наряду с шумовыми и тональные характеристики. Во время произнесения сонант состояние резонансных полостей приближается к их состоянию во время произнесения гласных; надсвязочное давление не достигает больших величин, так как полной преграды на пути выдыхаемому воздуху не бывает (отсюда одно из названий сонант — смычно-проходные звуки). Воздух проходит либо через нос (М, Н, М', Н')*, либо между боковой поверхностью языка и твердым нёбом (Л, Л'), либо через серединно расположенную щель (J), либо, наконец, отдельными порциями между последующими кратковременными приближениями кончика языка к твердому нёбу (Р, Р'). Последний механизм образования объясняет наименование звуков Р и Р' дрожащими сонантами, или вибрантами.

Шумные согласные подразделяются в свою очередь на звонкие (Б, Б', В, В', Д, Д', 3., 3', Ж, Г, Г) и глухие (П, ГГ, Ф, Ф', Т, Т', С, С', Ш, Щ', К, К', Ч', Ц). Первые произносятся при наличии голоса, а вторые — при его отсутствии.

Все согласные (сонанты и шумные) делятся на 4 группы в зависимости от места их образования: губные, переднеязычные, среднеязычные и заднеязычные. Губные звуки образуются при прохождении воздушной струи между верхней и нижней губой (Б, Б', П, П', М, М') или между верхней губой и нижним рядом зубов (В, В', Ф, Ф').

В образовании переднеязычных звуков (Т, Т', Д, Д', Н, Н', 3, 3', С, С', Ж, Ш, Щ', Ц, Ч', Р, Р', Л, Л') принимает участие передний отдел языка, образующий преграду току выходящего воздуха на уровне внутренней поверхности йерхнего зубного ряда, зубных альвеол или переднего отдела твердого нёба. Кончик языка при этом может быть более или менее поднят вверх или далее загнут кзади.

Преградой на уровне среднего отдела языка генерируется лишь один согласный J.

К заднеязычным звукам относятся согласные К, К', Г, Г', X, X', образующиеся при прохождении воздушной струи между напряженным и отодвинутым кзади корнем языка и задним отделом мягкого нёба.

Так же, как различно место образования преграды, может быть различным и способ ее образования. В соответствии с этим различают согласные смычные (Б, Б', П, П', Д, Д', К, К', Г, Г'), когда воздух одномоментно прорывается сквозь полную смычку органов артикуляции, и щелевые согласные, при произнесении которых воздух проходит сквозь щель между органами артикуляции. Щель может быть однофокусной (С, С', 3, 3'), двуфокусной (Ш, Щ', Ж) и боковой (Л, Л'). Два звука в русской речи образуются путем сочетания смычки с последующей щелью в одном и том же месте образования. Это звуки Ц и Ч', называемые аффрикатами.

Характерной чертой русской речи является строгое различение в ней твердых (Б, П, М, В, Ф, Т, Д, Н, 3, С, Ж, Ш, Ц, Л, Р, К, Г, X) и мягких (Б', П', М', В', Ф', Т', Д', Н', 3', С', Щ', Ч', Л', Р', Г, К', X') звуков. Смягчение звука достигается его палатализацией, то есть дополнительным сокращением мышц языка с подниманием его спинки кверху.

В речевом общении звуки речи почти никогда не произносятся изолированно, они произносятся в составе более или менее автоматизированных звуковых последовательностей — слогов, слов и предложений. В таких звуковых последовательностях звучание отдельных звуков речи приобретает различные особенности в зависимости от позиции соответствующего слога п ритмической структуре слова (позиционные оттенки) и от соседства данного звука с другими гласными и согласными (комбинаторные оттенки).

Как правило, звуки безударных слогов по сравнению со звуками ударных слогов имеют и меньшую длительность, определенность и четкость. Такая их позиционно обусловленная редуцированность может напоминать невнятность дизартричного произнесения звуков, хотя редукция безударных слогов в русской речи фонетически нормативна.

Из числа комбинаторных оттенков для русской речи характерны И-образные переходы мягких согласных к гласным. Одни и те же согласные в зависимости от соседнего гласного отличаются относительно более передним или более задним местом образования, а в слоге с огубленными гласными («пук», «сук») они тоже произносятся при округлении губ и получают таким образом своеобразное звучание. Глухие согласные в соседстве с гласными или сонорными согласными могут несколько озвончаться, а сонорные согласные в соседстве с глухими согласными или в конце слов могут оглушаться. Рядом с носовыми звуками (М, Н, М' Н') могут приобретать носовой оттенок соседние гласные и согласные. В стечениях согласных можно наблюдать различные переходные фазы в воспроизведении признаков способа образования согласного.

С физиологической точки зрения комбинаторные оттенки звуков чаще всего — результат запаздывания или, наоборот, более раннего включения некоторых артикуляторных движений, характерных для соседних звуков (Кожевников В.А. и др., 1965). В силу этого их проявлению способствует ускоренный темп речи.

Подобные особенности артикуляции звуков в акте речи здоровыми людьми обычно не осознаются.

Последние годы ознаменовались интенсивным изучением речевой просодии, то есть таких суперсегментных единиц потока

29речи, которые характеризуют сразу многие звуковые сегменты: целостные слоги, ритмические слоговые структуры, синтагмы (минимальные высказывания) и фразы, динамические единицы целостного текста. Речевая просодия выражается в таких ее физических характеристиках, как меняющаяся на протяжении слога звучность с шумовым максимумом вначале (согласный) и вокальным максимумом в конце (гласный); слоговые модели СГ (ПА, ТУ, КИ и пр.); соотносительные изменения длительности слога в слоговой ритмической структуре с ее максимальным значением в составе ударного слога; имеющие коммуникативное значение типы мелодической кривой или динамики частоты основного тона в пределах синтагм; соотносительные колебания интенсивности голоса на протяжении смысловых участков текста различной степени важности.

Семантика просодических свойств речи изучена далеко не полностью, в связи с чем приобретают очень большой интерес исследования голосовых реакций детей раннего возраста в так называемом доязыковом периоде развития, когда детские высказывания еще не имеют никакой лингвистически значимой структуры. Соответствующие наши исследования показали, что голосовые реакции детей раннего возраста: врожденные младенческие крики, гуление, лепет и формирующиеся на их основе псевдослова и псевдосинтагмы, — не обладая языковыми значениями, имеют богатейшую эмоциональную семантику. При этом важно, имея в виду проблему дизартрии, что на протяжении раннего возраста в процессе общения ребенка с матерью и другими взрослыми временные, громкостные, звуко-высотные и другие эмоционально выразительные свойства детских высказываний приобретают национально-специфические черты. Согласно наблюдениям Trevoort (1966), по звукам гуления шестимесячных детей уже можно определить своих соотечественников.

Такие приобретенные условно-рефлекторным путем знаки эмоциональной выразительности становятся необходимой предпосылкой языкового развития ребенка, а именно формирования в языковой среде фонетических речевых единиц. В процессе преобразования врожденных голосовых реакций ребенка в знаки эмоциональной выразительности, а затем и в фонетические формы языковых знаков они приобретают все более сложную национальную специфическую форму: суперсегментную и сегментную (табл. 1).

Таблица 1

12 3