ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Уголовно-правовая регламентация ответственности за кражу по современному законодательству

123 4

Кража чужого имущества является самым распространенным деянием, известных уголовному кодексу РФ (до 50%) в структуре всей преступности, и уже в силу одного этого факта представляют повышенную степень общественной опасности для экономических интересов граждан и государства. Основную часть преступлений против собственности по-прежнему составляют кражи чужого имущества. За прошедший период зарегистрирован 9971 факт, сообщили 27 февраля в МВД по итогам оперативно-служебной деятельности органов внутренних дел за 2013 год [5].

Анализ уголовных дел, а также опрос работников правоохранительных органов свидетельствует о том, что практика применения ст. 158 УК РФ связана с определенными трудностями. Это касается, прежде всего уяснения содержания понятий объекта и предмета кражи, которые, являясь необходимыми элементами состава преступления, нередко выступают в качестве основного критерия, позволяющего отграничить кражу от смежных составов преступлений.

Родовым объектом кражи, как, впрочем, всех преступлений, содержащихся в главе 21 Особенной части УК, следует признать собственность.

В самом общем виде собственность можно определить как отношение индивида (коллектива) к принадлежащей ему вещи как к собственной. Соответственно, все другие относятся к этой вещи как к чужой, им не принадлежащей. Таким образом, на одном полюсе этого отношения выступает собственник, который относится к вещи как к своей, на другом - несобственники, которые обязаны относиться к этой вещи как к чужой и, следовательно, воздерживаться от каких бы то ни было посягательств на волю собственника.

Разумеется, понятие собственности нельзя рассматривать с чисто экономических позиций. Закрепленные в нормах права экономические отношения собственности облекаются в правовую форму, представляя собой явление не только экономического, но и юридического характера.
Совершая кражу чужого имущества, виновный прежде всего посягает на отношение собственности. Право собственности нарушается как бы «попутно». В этой связи трудно не согласиться с мнением профессора Л. Гаухмана, что родовым объектом хищений являются именно отношения собственности, но не право собственности как юридическое выражение, форма закрепления экономических отношений собственности. Это обстоятельство имеет важное значение при отграничении.

Некоторые авторы считают объектами хищений не сугубо социальную категорию - общественные отношения, а предметы материального мира как таковые - совокупность вещей или имущественное достояние <*>. С такой позицией решительно нельзя согласиться. Не втягиваясь в дискуссию по этой очевидной для многих российских юристов проблеме, уместно лишь подчеркнуть, что натуральные формы материальных благ - конкретные вещи или имущественное достояние - приобретают для уголовного права значение как предмет преступного посягательства (но, разумеется, не объект) лишь в том случае, если они включены в сферу социальных связей и выступают материальным носителем определенных общественных отношений. Именно общественные отношения, нарушаемые общественно опасным деянием, и являются объектом любого преступления.

Видовой объект как обязательный элемент состава кражи по своей природе и содержанию совпадает с родовым объектом этого преступления. Непосредственным же объектом кражи признается собственность конкретного лица (частная, государственная, муниципальная и др.), на которую осуществлено преступное посягательство [6].

Родовым объектом краж чужого имущества (по смыслу ст. 2 УК РФ) является собственность.

Непосредственным объектом кражи являются те конкретные отношения собственности, на которые осуществлено посягательство. Предметом преступления является материальная вещь объективно существующего внешнего мира, привлекшая интерес преступника.

Объективная сторона кражи чужого имущества характеризуется группой признаков, определяющих внешнюю сторону этого общественно опасного деяния. В нее входят: изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц; причинение этими действиями реального материального ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества; противоправность совершения этих действий; безвозмездность их совершения.

Следует отметить, что если УК РФ кражей признает «тайное хищение» чужого имущества, то объективная сторона кражи в УК до 1994 года характеризовалось как «похищение», а теории преобладало мнение, что понятие «похищение» и «хищение» соотносятся между собой как «часть к целому». Почему затем законодатель отказался от использования традиционного при определении кражи термина «похищение», трудно понять, поскольку «похитить» (от слова «похищение») означает «тайно унести, увести, украсть» и более точной характеристики кражи как «похищение» трудно представить.

Сущность кражи состоит в тайном похищении чужого имущества, где содержание преступных действий (как объективно, так и субъективно) выражается в том, что вор стремится избежать какого бы то ни было контакта с собственником (владельцем) имущества либо с иными лицами, которые могут воспрепятствовать преступлению или изобличить преступника. Противопоставляя тайное похищение открытому, уголовное законодательство исходит из того, что при открытом, явном завладении чужим имуществом преступник пренебрегает окружающими и проявляет больше дерзости, вследствие чего и наказание должно быть более тяжким. Основными особенностями, характеризующими признаки кражи, являются следующие обстоятельства: а) виновное лицо не имеет юридических правомочий в отношении похищаемого имущества ; б) виновное лицо использует ненасильственный способ завладения чужим
имуществом (кража совершается в обход сознания и воли потерпевшего); в)виновное лицо, совершая хищение, стремится быть незамеченным (или же скрытыми могут оставаться его действия).

Таким образом, характеризуя кражу как тайное хищение, можно предположить, что тайным хищением является ненасильственное, скрытое, завладение чужим имуществом виновным при отсутствии у него каких либо правомочий по имуществу, характеризующееся тем, что такое хищение осуществляется в отсутствии потерпевшего или иных лиц, в присутствии потерпевшего или посторонних лиц, но незаметно для них, в присутствии посторонних лиц, не понимающих характера совершаемых действий и значения происходящего, либо же осуществляется при непосредственном наблюдении посторонних лиц, но не обнаруживающих себя виновному, или в присутствии каких-либо лиц, со стороны которых у виновного не возникает оснований опасаться противодействию и разоблачению. Такой вариант определения тайного способа завладения чужим имуществом при краже можно было бы предложить отразить Пленуму Верховного Суда Республики Беларусь при подготовке очередного постановления по делам о хищениях.

Итак, кража это самое «старое» и широко распространенное имущественное преступление. Уголовный закон определяет кражу как тайное хищение чужого имущества (ст. 158 УК РФ). Здесь тайный способ предполагает скрытность, незаметность хищения для других лиц. В этом отношении именно тайность завладения чужим имуществом является необходимым объективным признаком кражи как самостоятельной формы хищения. Более того, кража относится к разряду ненасильственных форм хищения и представляет собой активные действия по противоправному и безвозмездному завладению (изъятию) чужим имуществом. Однако может ли употребляемый законодателем термин «тайное хищение» характеризовать способ совершения преступления. Если под способом совершения преступления понимать определенный порядок, метод, последовательность движений и приемов, применяемых лицом, то при «тайном» хищении отсутствует конкретный способ совершения преступления.

Как отмечает по этому поводу Милюков С. Ф., слово тайное (как впрочем, и «открытое») отвечают на вопрос «какое», а не «каким образом» [7]. Поэтому в понятии кражи термином «тайно» охватывается обстановка совершения преступления, а не конкретный способ действия. Более того, по утверждению Семенова В. М., используемое законодателем в статье о краже прилагательное «тайное» является излишним, поскольку в русском языке слова «похищать», «похищение» означают действие, совершаемое тайно, незаметно, скрытно, вследствие чего кражу необходимо рассматривать как «тайное завладение чужим имуществом» [8]. В.И.Плохова, указывая на нечеткость, неоднозначность признаков ненасильственных способов преступлений против собственности, предлагает определить кражу как «изъятие чужого имущества, права на имущество, без взаимодействия с потерпевшим, воздействия на него и без использования правомочий в отношении имущества» [9]. Исаев М.М. предлагает в составе кражи изменить слово «тайное» на «скрытое», которое, по его мнению, «безусловно, ближе по своему смысловому и логическому содержанию к темпротивозаконным действиям, которые фактически совершает преступник при похищении личного имущества потерпевших граждан». Справедливости ради следует сказать, что есть и противоположные мнения. Большинство ученых все-таки указывают на «тайность» как на основной, генеральный (типовой) способ хищения. Это объясняется тем, что тайная деятельность при краже является способом изъятия и завладения чужим имуществом, она выступает постоянным, неотъемлимым признаком объективной стороны состава преступления [10].

Как видно, «тайность» всегда была присуще краже и характеризовала больше обстановку совершения преступления нежели его способ. Однако этот элемент преступного посягательства прочно усвоен законодателем и правоприменителем, несмотря на логические противоречия описания способа деятельности при хищении. Очевидно, что центр тяжести при определении объективной стороны кражи лежит не в плоскости «тайного хищения», а в ненасильственном способе преступного завладения чужим имуществом. Причем этот способ характеризуется тем, что виновный стремится избежать какого бы то ни было видимого контакта с собственником или титульным владельцем похищаемого имущества либо с посторонними лицами, могущими воспрепяттсовать преступлению и изобличить преступника. Ненасильственное завладение чужим имуществом характеризуется также отсутствием какого бы то ни было физического или психического насилия над личностью потерпевшего, виновный для совершения преступления не использует какие-либо правомочия в отношении похищаемого имущества и свое положение, значения не имеет и правовое отношение потерпевшего к изъятому у него имуществу. Хотя в принципе, это обстоятельство должно учитываться при квалификации.

Согласно же господствующей точке зрения при краже чужого имущества оно находится в чужом по отношению к преступнику владении, когда виновный не имеет никакого отношения к похищаемому имуществу. Однако в ряде случаев виновный может и фактически обладать имуществом, иметь к нему доступ по службе, по роду выполняемой работы или охранять его, не обладая при этом в отношении этого имущества никакими правомочиями. Судебная практика и наука уголовного права вот уже долгое время признают такие ситуации кражей, т.е. когда имущество передано для производства технических операций, для охраны, перевозки и т.д.

Считается, что хищение подлежит квалификации как кража, если оно совершено лицом, которое не было наделено определенными правомочиями в отношении похищаемого имущества, а могло лишь использовать его при выполнении порученной работы. При этом исходят из того, что указанные лица обращаются с имуществом лишь в процессе производства, но оно не передается в ведение этих лиц или в их подотчет. Однако если работнику имущество вверяется для определенной цели (например, дляперевозки) и это оформляется соответствующими документами, то хищение такого имущества следует квалифицировать как присвоение или растрату.

Так, в п. 18 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» сказано: «Противоправное безвозмездное обращение имущества, вверенного лицу, в свою пользу или пользу других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному законному владельцу этого имущества, должно квалифицироваться судами как присвоение или растрата, при условии, что похищенное имущество находилось в правомерном владении либо ведении этого лица, которое в силу должностного или иного служебного положения, договора либо специального поручения осуществляло полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию или хранению в отношении чужого имущества. Решая вопрос об отграничении составов присвоения или растраты от кражи, суды должны установить наличие у лица вышеуказанных полномочий. Совершение тайного хищения чужого имущества лицом, не обладающим такими полномочиями, но имеющим доступ к похищенному имуществу в силу выполняемой работы или иных обстоятельств, должно быть квалифицировано по статье 158 УК РФ».

По этому поводу в науке уголовного права было сформулировано положение, согласно которому не во всех случаях имущество, переданное лицу в правомерное владение, является «вверенным имуществом». Так, рабочий, которому передается инструмент или материал с целью употребить его для выполнения какой-либо работы, как правило, не может его присвоить, но может украсть, хотя он фактически управляет процессом использования этого материала, обязан надлежащим образом хранить, расходовать и использовать этот инструмент или материал и несет ответственность за причинение имущественного ущерба организации (предприятию). Для обоснования наличия в подобных случаях признака кражи «изъятие из владения» применяется доктрина «опосредованного владения», в соответствии с которой хозяин (наниматель) владеет переданной работнику вещью посредством работника [11].

Это доктрина прочно уходит своими корнями в германское право, положения которой впоследствии были приняты русской, а затем и советской уголовной школой. Основывается она на том, что «владение может осуществляться или непосредственно самим хозяином вещи или через представителя. Так как для владения в смысле кражи достаточно фактического держания вещи или ... сохранения ее, то здесь не может быть речи о представительстве юридического владельца, сопровождающемся волей - владетьвещью для другого на основании особого соглашения». Исходя из этого и делался вывод о том, что владение будет отсутствовать в случае наличия фактических отношений к вещам со стороны слуг, рабочих, членов семьи и других лиц в силу их особого положения к месту нахождения вещи.

Такова сегодня судебная практика и она обусловлена крайне широким (расширительным) взглядом на кражу применительно к ситуациям, когда хищение совершается путем различных злоупотреблений: положением и доверием. Однако нам представляется, что вышеуказанные ситуации нетождественны и они не могут расцениваться одинаково, и вот почему. Если говорить о хищении, социальной опасности совершаемых действий и их природе, то становится проблематичным расценить как одно и то же явление, именуемое кражей, ситуации, когда кто-либо проникает в помещение исовершает хищение находящихся там предметов, и такое же хищение совершает работник организации, который по роду своей работы совершает определенные операции с этими предметами. Лицо может проникнуть в квартиру и совершить кражу ювелирных изделий и такое же преступление может совершить домработница. Если в одном случае мы действительно говорим о тайном хищении, то во втором случае такое тайное похищение становится возможным благодаря акту доверия со стороны собственника имущества (нанимателя). Обстановка совершения хищения может быть любой, однако виновное лицо завладевает в рассматриваемых нами ситуациях чужим имуществом тайно лишь благодаря акту доверия собственника, т.е. главным образом злоупотребляет его доверием в отношении своего положения (служебного или должностного) и доступа к чужому имуществу, хотя бы и правомочий в отношении этого имущества виновный мог и не иметь, а выполнять лишь какие-то производственные, технические или профессиональные функции с этим имуществом. Понятно, что нарушение особого доверия или личных обязанностей невозможно без знания самого потерпевшего и сложившихся между ними отношений, т.к. только эти отношения порождают такое доверие (и в этом принципиальное отличие от злоупотребления доверчивостью) и личные обязанности.

123 4