ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Универсальный нравственный закон народной жизни.

Генезис темы деревни в русской литературе.

Впервые образ русской деревни как социального образования вывел на страницах своей повести «Бедная Лиза» (1792) Николай Михайлович Карамзин. В категориях художественного мышления писателя «деревня» осмысляется безусловно положительно, находясь на одной стороне оппозиции вместе с категориями «идиллия» (противопоставлена «трагедии», которую несёт с собою горожанин Эраст), «Россия» (противопоставлено «Западу» - «Лиза» - имя русское, в противоположность западному имени «Эраст»), «женское начало» (противопоставлено «мужскому началу» - вспомним, что в русской литературе и философии Россия преимущественно ассоциируется с женскими образами: «О Русь моя! Жена моя!» у А.Блока, статья «О вечно бабьем в русской душе» у Николая Александровича Бердяева).

На протяжении всего 19 века говорить о деревне, вслед за Карамзиным, означало говорить обо всём русском народе. Сентименталисты, романтики (Жуковский с его балладами «Светлана» и «Людмила»), проявившие искренний интерес у русской старине, и наконец, писатели классического реализма (особенно «народническая литература» - Глеб Успенский, Фёдор Решетников) призывали образованных людей, верхние слои общества обратить внимание на народные бедствия, ощутить себя с крестьянством единым народом.

Резкое изменение в звучании темы деревни происходит на рубеже 19-20 веков. Антон Павлович Чехов (рассказы «Мужики» и «В овраге» 1890-х годов), Иван Алексеевич Бунин (повести «Деревня», 1910 и «Суходол», 1911), даже Сергей Есенин (повесть «Яр», 1916) заговаривают о жадности, косности и звериной жестокости самой деревни, - во многом самой виноватой в своих бедах.

Окончательную перемену плюсов на минусы в осмыслении образа деревни производит советская литература. Крестьянство объявляется - например, Максимом Горьким в его «Несвоевременных мыслях», 1917-18, «Моих университетах», 1923 – полностью антиреволюционным и антикультурным классом. Оно показывается тёмным и диким, обречённым плестись в хвосте у пролетариата и подбирать крохи, упавшие со стола городской культуры. Безусловным лидером советской жизни, прежде всего – политическим, провозглашается пролетариат. Семён Давыдов в романе Михаила Шолохова «Поднятая целина» учит казаков пахать землю: несмотря на то, что они этим занимались всю жизнь, а он впервые взялся за чапиги (рукоятки плуга), на его стороне – политическая правота, делающая его всесильным.

Трагичной оказалась судьба «новокрестьянских поэтов», мужественно оставшихся верными родной сельской жизни, её устоям и культуре. Многих из них власть репрессировала (Николая Клюева, Сергея Клычкова, Петра Орешина), само упоминание о «новокрестьянской поэзии» стало невозможным до 1960-х годов.

В годы ВОв противопоставление города и деревни в советской литературе отходит на задний план – ведь никакого различия нет между тем, горожанин или крестьянин по происхождению тот солдат, что жертвует жизнью ради своей Родины.

В послевоенное десятилетие тема деревни звучит так же иллюстративно, лакировочно и фальшиво, как и вся соцреалистическая литература, выдающая должное за действительное и перерождающаяся в некий неоклассицизм[1].

И вот, в середине 1950-х годов наша литература, наконец, обращается к образу и теме деревни вполне всерьёз, для ответов на главные вопросы человеческого бытия: человек и народ, законы человеческого существования, исторический путь народа.

Деревенская проза как литературное направление. Основные представители. Универсальный нравственный закон народной жизни.

"Ни один писатель не может пройти мимо деревенских проблем.

Это национальные проблемы, если говорить честно". Василий Белов

На первом этапе, в 1950-е годы, основными жанрами деревенской прозы были жанры художественно-публицистические: журнальный очерк, цикл или книга очерков (Валентин Овечкин, «Районные будни», Ефим Дорош, «Деревенский дневник», Гавриил Троепольский, «Записки агронома»), от силы – рассказ (Александр Яшин, «Рычаги»,»Вологодская свадьба») или повесть (Владимир Тендряков, «Ухабы», «Не ко двору»). Основная тема звучит узко и хозяйственно-прагматически – это проблемы руководства сельским хозяйством.

На втором этапе, в 1960-80е годы, лицо деревенской прозы определяют уже другие писатели.

Основные представители.

Василий Белов, Василий Шукшин, Владимир Солоухин, Виктор Астафьев, Евгений Носов, Юрий Казаков, Евгений Лихоносов, Фёдор Абрамов, Валентин Распутин, Владимир Крупин, Леонид Бородин. Все – из «глубинки», крестьянские дети, в основном северяне и сибиряки. Почти все – «безотцовщина». У Астафьева отец бросил семью, у остальных отцы погибли, кто в лагерях (у Шукшина, Вампилова, Бородина) кто на войне (у Белова, Рубцова).

Происходит укрупнение жанровой системы – теперь основные жанры ДП[2] - жанры беллетристики, художественной литературы: в первую очередь – повесть, остросюжетная или способная выразить лирические переживания персонажей и автора, а также роман. Это укрупнение связано и с ростом задач, ставящихся перед собою деревенской прозой. Теперь предметом её изображения и осмыслении становятся исторические судьбы русского народа в богатом на резкие повороты и изломы 20-м веке.

Универсальный нравственный закон народной жизни.

ДП вновь, как и в 19 веке, ставит знак равенства между крестьянством и всем русским народом. Только знак равенства теперь ставится рукой, протянутой с другой стороны: не дворянин-писатель соглашается нагнуться до уровня «меньшого брата», но «крестьянские дети» объявляют настоящими сыновьями русского народа тех, кто вырос на русской земле, в лоне русской природы, кормит себя и мир напряжённым и духовно необходимым трудом на этой земле. Толстовский Платон Каратаев («Война и мир») – персонаж второстепенный, хотя и принципиально важный: его задача – стать иллюстрацией, примером действия великого нравственного закона народной жизни, который уже понял князь Андрей: «Быть как все». А.Солженицын носителя этого закона делает центральным героем повести «Один день Ивана Денисовича», В.Белов своего Ивана Африкановича – героем повести «Привычное дело», а Валентин Распутин Настёну – героиней повести «Живи и помни», а знаменитых «распутинских старух» - героинями «Последнего срока» и «Прощания с Матёрой».

Нравственный закон народной жизни в понимании ДП можно сформулировать так: