 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| Новая транскрипция стихотворения О.Э. Мандельштама
IL VIOLINO DEL DIAVOLO, «За Паганини длиннопалым…» К 125-летию со дня рождения поэта О.Э. Мандельштам один из наиболее загадочных поэтов своего времени. Его судьба достаточно известна и не нуждается в пересказе, а вот произведения до сих пор вызывают живой интерес, привлекают своей недосказанностью, таинственной образностью. В их числе «За Паганини длиннопалым…» (1935), созданное в годы ссылки в Воронеж. По утверждению самого поэта его вдохновила игра скрипачки Г.В. Бариновой [1], которая гастролировала там в то время в составе Московской филармонии. Приведем текст полностью: За Паганини длиннопалым Девчонка, выскочка, гордячка, Утешь меня Шопеном чалым, Вертлявой, в дирижерских фрачках. Играй же на разрыв аорты
Галина Всеволодовна Баринова (1910–2006) – известная скрипачка, некогда концертирующий музыкант, профессор Московской консерватории, оставила значимый след в истории исполнительского искусства. Виртуозное владение инструментом позволило ей заслужить многие государственные звания и награды. Еще в юности она получила лестные отзывы в ведущих периодических изданиях [2]. Поэтическое послание скрипачке полно метафор, метких обобщений, точно подмеченных характерных нюансов, схваченных острым взором художника. Многие годы исследователи творчества поэта пытаются разгадать тайну произведения, препарируя его по слогам. «За Паганини длиннопалым…» – во многом отражает личность Г. Бариновой, впоследствии стихотворение служило «визитной карточкой» героини, побудив многих рецензентов принять его как знак непререкаемого превосходства и свидетельство яркой индивидуальности музыканта. Известность пришла к Г. Бариновой рано и сопровождалась многими слухами. Официальная версия жизни и творчества исполнительницы отражена на страницах периодической печати и в книге «Музыка и слово» [3]. Мы же обратимся к воспоминаниям родных и близких Г. Бариновой и к свидетельствам, которые оставили ее современники, сопричастные к описываемым событиям. Первостепенным источником служат воспоминания матери, выдающейся пианистки, профессора Ленинградской консерватории Марии Николаевны Бариновой (1878–1956). Факты, изложенные в книге «Судьба бросала меня, как лодочку в океане…» [4], с энциклопедической точностью, достоверно раскрывают многочисленные перипетии ее судьбы, а также близких и родных. Честность – главная черта ее характера. Воспоминания написаны так, что даже безжалостный читатель не сможет упрекнуть автора в недостоверном или приукрашенном описании. Например, ее супруг Всеволод Гаврилович Гамалея (1883–1937) зачастую позиционировал себя профессором Петербургской консерватории. М.Н. Баринова подмечает, что он никогда не занимал подобной должности, да и в целом не имел к учебному заведению отношения (если не считать кратковременную замену ее на период болезни). Данные сведения В.Г. Гамалея использовал исключительно в целях личной рекламы [5]. Документальные источники полностью подтверждают слова М. Бариновой. Многое из того, что она напишет о единственной дочери, будет иметь неоспоримое подтверждение. Поэтическое послание Мандельштама часто называют «загадочным». При анализе ряда источников и формировании образа Г. Бариновой через призму воспоминаний современников, данные строки становятся прозрачными и понятными. Филологи многократно обращались к нему [6], в попытке раскрыть «таинственные» метафоры поэта. Но до сих пор нет его окончательного и однозначного исследования: все изыскания объединяет некоторая недосказанность. В связи с этим, хотелось бы обозначить совершенно иную точку зрения на поэзию Мандельштама и представить его новую транскрипцию. Стихотворение «Скрипачка» (часто используемое название), как упоминалось, было написано Мандельштамом в годы ссылки в Воронеж. Событие имело место быть 5 апреля 1935 года (опубликовано в цикле «Воронежские тетради»). В полном собрании сочинений поэта [1, с. 641–642] мы находим подтверждение двум обстоятельствам: он действительно был на упомянутом концерте и описывает в стихотворении игру именно Бариновой. Мандельштам вспоминал о том, что сразу после выступления послал скрипачке рукопись, которая в свою очередь утверждала, что «об этом не знала, не было письма» [3, с. 245]. Содержимое послания останется навсегда загадкой, как и сам факт его отправления. Текст стихотворения наводит на мысль о том, что поэт был наслышан о исполнительнице еще задолго до ее концерта. В самом произведении есть несколько точных биографических отсылок, которые могли быть известны только близкому окружению. Мандельштам мог слышать о ней, например, от их общего знакомого поэта И.В. Северянина, который еще с 1916 года приятельствовал с отцом героини В.Г. Гамалея. Северянин не раз принимал их семью на даче и вполне мог поделиться с Мандельштамом своими впечатлениями от общения со скрипачкой и ее родителями. Кроме того, жизнь Бариновой к 1935 году была широко известна в богемных кругах. Знакомство даже заочное объясняет очень многое в стихотворении поэта. «За Паганини длиннопалым», по словам самой Г.В. Бариновой, ходил некогда ее предок, «кем-то вроде секретаря», но, тем не менее не совсем ясно, какова была его роль в судьбе виртуоза [3, с. 242]. Отметим, что поэт настоял на эпитете «длиннопалым» отсылая к Паганини [7, с. 19], а не «длиннополым», что было бы логично, относительно женщины–скрипачки, которая предстала перед зрителями в платье, подол которого был до самого пола. С другой стороны, «бегут цыганскою гурьбой» многие техничные исполнители, те, кто не подходит под определение «виртуозы». «Кто с чохом чех, кто с польским балом» – уточнение национальной принадлежности отсылает нас к произведениям, которые звучали как в концерте 1935 года, так и в программе, которой славился Маэстро Паганини и исполняла Г. Баринова. Авторы аналитических разборов зачастую заостряют внимание как раз на соотношении программы концерта с упомянутыми в тексте строками. Нельзя с этим не согласиться: исполнительница играла сочинения Р. Шумана, Г. Венявского, Ф. Шопена, Н. Паганини. «Венгерской немчурой» – вероятнее всего поэт с негативным оттенком, отсылает к понятию «чужак». Баринова с ранних лет неустанно путешествует по миру. Ко времени упомянутого концерта, она успела пройти стажировку в Париже, пожить некоторое время в Германии, вернуться и покинуть родной Ленинград, поселиться в Москве. К 1935 году она владеет несколькими языками, но еще не определилась с местом своего постоянного пребывания, где могла бы освоиться. Двадцатипятилетняя Г. Баринова «девчонка, выскочка, гордячка» такой и была, по мнению современников. Статная, улыбчивая, экспансивная и кокетливая, она экстерном сдала экзамены, за 2 года закончила Консерваторию и всегда преподносила себя как личность неординарную и выдающуюся. Послание «утешь меня игрой своей» имеет в себе реальное основание. Например, известно, что К.К. Шваб (1873–1938) флейтист, солист оркестра Мариинского театра, также сосланный в Воронеж, нередко играл поэту, который после вспоминал: «Мы не раз заходили к нему, и он <…> утешал О. Мандельштама Бахом, Шубертом и прочей классикой» [8, с. 14]. Искусство, в частности музыка, была для поэта лучшим из утешений, он не только ее любил, понимал, но и не раз соотносил с искусством поэзии. Не стоит забыть о том, что у автора есть несколько подобных стихотворений: «Шарманка» (1912), «Бах» (1913), «Ода Бетховену» (1914), «Рояль» (1931) и многие другие. Потому «Скрипачка» не исключительное, а очередное поэтическое творение о музыке. «На голове твоей полячка, Марины Мнишек холм кудрей» – несомненно отсылка к происхождению Бариновой и ее репутации. В действительности ее отец Гамалея по семейному преданию происходит из Польши от древнего дворянского рода князей Гедиминов [3, с. 245]. Г. Баринова – «папина дочка», и в ней много больше от Гамалея, чем характерных черт семьи по линии матери – Бариновых [4, с. 453–454][1]. Марина Мнишек, женщина, имя которой вписано в политическую историю России, как супруги Лжедмитрия II, причастной ко многим событиям Смутного времени. Несмотря на природную внешность и улыбчивость, и то, что Г. Баринова всегда была в центре внимания, ее сопровождали неудачи в личной жизни. Первого супруга скрипачки некоторое время спустя расстреляют как шпиона. К 1935 году ее жизнь овеяна слухами и домыслами в Москве и Ленинграде. Мандельштам словно осекает Баринову, «Смычок твой мнителен, скрипачка». Тщеславная и гордая, в интервью, которые Г. Баринова охотно давала различным изданиям, всегда отмечая, что главной ее целью является «играть хорошую музыку, на хорошем инструменте, для хорошей публики» [3, с. 247]. Она с юности начала охоту, цель которой сменить свой дорогостоящий инструмент работы Амати (купленный с большим трудом ей матерью), на бесценный Страдивари, за который боролись все скрипачи страны[2]. В следующей строфе Мандельштам напомнит о географически значимом месте, о том, как «Парижем мощно-одичалым», некогда была увлечена Г. Баринова. Именно там она будет проходить стажировку у ассистента Ж. Тибо – Шалье. Франция в судьбе исполнительницы – место становления ее как музыканта, также связанно с именем Ивана Мозжухина[3], блистательного артиста немого кино. Его пребывание там безоговорочно определило выбор Г. Бариновой в пользу столицы Франции, вместо ранее намеченной Германии (официальная причина – отъезд в Америку профессора Флеша, у которого скрипачка должна была учиться) [4, с. 429–430]. «Мучным и потным карнавалом / Иль брагой Вены молодой», как «Переливающий как хмель» – присущее г. Бариновой ощущение жизни, праздной и искрящейся, однодневной, с четким представлением о ее возрождении «из гроба в колыбель», подобно птице Феникс. «Вертлявой, в дирижерских фрачках» предстала перед Г. Бариновой заграничная исполнительница, которая и вдохновила юную особу предпочесть роялю именно скрипку. Ее родители виртуозная пианистка М.Н. Баринова и техничный В.Г. Гамалея, по традиции обучали дочь сперва игре на фортепиано, но концерт произвел на нее такое впечатление, что Г. Баринова определилась в выборе инструмента, с целью в будущем «иметь право на ношение красного фрака» [4, с. 342]. Наибольший интерес вызывает последняя строфа, которая служит «камнем преткновения» многих исследований. «Играй же на разрыв аорты, / С кошачьей головой во рту!». Филологи единодушно сходятся во мнение, что «поэзия Мандельштама замечательна своей принципиальной неточностью» [10]. Так ли это в данном случае? Физическая игра на скрипке подразумевает пересечение области аорты смычком. Поэтическое сравнение мы можем рассматривать двояко: от физики игры, до личностной характеристики. Баринова в воспоминаниях современников была строптивой и беспощадной, когда речь шла о достижении ею постановленной цели. Она была склонна к устроению своим близким скандалов, сопровождаемых театральной истерикой[4]. «С кошачьей головой во рту» не прямолинейная отсылка к подобию грифа, напоминающего голову кота, как часто пишут исследователи. Вероятнее всего, речь идет именно о родной матери. В семейном кругу ласковое имя родительницы было «Кошка», «Кошечка», «Серая», за ее любовное отношение к детям, которых часто в личной переписке называла «котятами» [4, с. 262]. Из воспоминаний становится ясно, что отношения между М.Н. Бариновой и дочерью были напряженными. Мы допускаем, что Мандельштам мог быть свидетелем нелицеприятных высказываний Г. Бариновой о матери, или же слышать их от других. К тому же родной отец называл ее «фунтик кошки» [4, с. 262], потому анималистическая тема имеет непосредственное отношение наиболее вероятно к личности, если не к матери, так к самой скрипачке. «Три чорта» может быть, также соотносится к представителям семьи Гамалея, потому как именно их «порода» преобладала в Г. Бариновой. М.Н. Баринова вспоминала, что в роду Гамалея характерными чертами были жадность, алчность, свобода действия и слова, лишенная привязанностей и обязательств. Ко времени описываемых событий в роду Гамалея в живых оставалось три родных брата[5], она самый молодой «прекрасный чорт в цвету». Каждый из них славился дурным нравом, не лицеприятными высказываниями в адрес других. Сложная и противоречивая личность Г.В. Бариновой была хорошо знакома Мандельштаму. Ее происхождение, поездки заграницу, причастность родственника к Паганини, выбор инструмента и многие другие подробности, которые могут быть известны только узкому кругу. Если исходить из сочиненного им стихотворения в день, когда он только увидел ее на сцене и услышал ее игру, то метко подмеченные особенности характера, личная история были известны ему заранее. К тому же отправленная рукопись стихотворения, таинственно исчезнувшая по дороге к адресату, наводит на мысль, что поэт знал, куда направить его. Впоследствии он выразит обиду на скрипачку, которая не удостоит его ответа, даже после того, как к ней «придет человек» уточнить причину ее молчания и услышать мнение о творении Мандельштама. Сама Баринова вспомнит об этом легкомысленно, без особого пиетета к поэту, отметит сухо «не знала, не получала» [3, с. 247], тем самым даже не выразив благодарности автору. Мы предложили иную версию прочтения стихотворения Мандельштама «За Паганини длиннопалым…», не претендуя на единственно верную транскрипцию. Но многие факты говорят о том, что поэт был наслышан о Бариновой и вдохновленный ее игрой, создал точный поэтический портрет скрипачки.
Список использованных источников: 1. Мандельштам О.Э. Полное собрание сочинений и писем в трех томах. Т. 1. Стихотворения. М.: Прогресс–Плеяда, 2009. 808 с. 2. Концерт Гали Гамалея // Красная вечерка. 13 января 1923. 3. Баринова Галина. Музыка и слово. Статьи. Переводы. Воспоминания // Ред.-сост. Е. Л. Сафонова. М.: Консерватория, 2012. 324 с. 4. Баринова М.Н. Судьба бросала меня, как лодочку в океане… Воспоминания. СПб.: Папирус, 2012. – 592 с. 5. Катастрофа с автомобилем Айседоры Дункан // Красная газета. 19 мая 1924 г. 6. Шорина Э.В. Анализ поэтического текста: О. Мандельштам «За Паганини длиннопалым…» («Скрипачка»)» [электронный ресурс] // Nova Info: сетевой журнал. 2016. http://www.novainfo.ru (дата обращения: 14 февраля 2016 г.). 7. Мандельштам в Воронеже (по письмам С.Б. Рудакова) // Гернштейн Эмма. Мемуары. М.: Вагриус, 2006. 320 с. 8. Мандельштам Н.Я. Воспоминания. М.: Москва-книга, 1989. 200 с. 9. Штильман А. Феномен посмертной славы [электронный ресурс] // http://www.berkovich-zametki.com 2007 (дата обращения 12 февраля 2016 г.). 10. Иванов Г. Осип Мандельштам [электронный ресурс] // http://www.lib.rin.ru (дата обращения 15 февраля 2016). [1] До 1930-х скрипачка носила фамилию отца Гамалея, но после сменила на Баринову (несмотря на то, что официально состояла в браке). [2] Современники вспоминали: «“Юсуповский” [назван так в связи с принадлежностью Князю Юсупову] Страдивари был вожделенной мечтой многих скрипачей, но прежде всего Галины Бариновой, несомненно одарённой артистки. Она была приглашена выступить на Берлинской Конференции глав стран-победительниц летом 1945 года (но не Ойстрах! “Записка” Александрова была уже “руководством к действию”!). После того, как Ойстрах стал играть на “трофейном” Страдивари, “Юсуповский” оказался в руках Бариновой. Яков Сорокер в своей книге приводит курьёзный пример человеческого тщеславия: “…говорят, что получив желанный инструмент Баринова воскликнула: “Теперь я им (!?) покажу!” После получения такого “страшного” оружия в свои руки, ничего существенного не произошло – Ойстрах остался Ойстрахом, а Баринова осталась Бариновой» [9]. [3] И. Мозжухин был для юной Г. Бариновой кумиром, которого она стремилась разыскать для знакомства в Париже. Ей представился случай буквально через две недели после прибытия, на благотворительном концерте, устраиваемом русской эмиграцией, где ей предстояло играть вместе с актером [4, с. 430–431]. [4] Баринова М.Н. Неоднократно вспоминала о различных неприятных ситуациях, которые учиняла ее дочь, как сама, так и в поддержку других [4, с. 444]. [5] Николай, Юрий и Всеволод Гамалея. У Анны Александровны (урожденной Анненковой) и Гавриила Николаевича Гамалея по разным данным было 8–9 детей. По разным причинам остались трое (некоторые умерли, остальных мать лично отстранила от дома, содержания и семьи). [4, с. 229–230]. |
