 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| Лермонтовский фольклоризм.
Фольклор как основа кавказских поэм «Хаджи Абрек», «Аул Бастунджи», «Каллы». Лермонтовский фольклоризм. Вопрос об отношении Михаила Юрьевича Лермонтова к народной поэзии ставился в работах литературоведов не единожды. И в данном докладе я обращусь к теме фольклора в художественной системе кавказских поэм М.Ю.Лермонтова «Каллы», «Аул Бастунджи» и «Хаджи Абрек». Лермонтовский гений искал вдохновения в подлинной жизни, в народной поэзии, в фактах действительности. Старое литературоведение (Макогоненко) объясняло тягу Лермонтова к народной поэзии исключительно биографическими моментами. Однако, как мы знаем, подобные факты не могут объяснить всего явления в целом и вскрыть подлинные причины повышенного интереса Лермонтова к народной поэзии и фольклорным темам. Причины, конечно, глубже; их следует искать в общественной позиции Лермонтова, в его общественных связях и симпатиях, в его понимании задач литературы, в общем, в определенном общественном миросозерцании Лермонтова. В свете новых исследований (Гинзбург) Лермонтов представляется наследником декабристских идей, выразителем декабристских настроений в обществе, только что пережившем разгром движения и все более и более отходившем от революционных настроений предыдущего периода. Лермонтов, по мнению критиков, был не только хронологически современником Герцена и Белинского, но и в полном смысле слова поэтом их поколения, «выразителем дум и настроений последекабристской и послепушкинской поры, человеком новой эпохи и создателем новой поэзии». В свете этой концепции Азадовского и вскрывается смысл и сущность лермонтовского фольклоризма. После поражения декабристов многое изменилось. Однако разгром декабристов не только не снял проблемы народности и осмысления роли фольклора, но еще более ее заострил. Во второй половине 20-х и в 30-е годов эта проблема становится центральной в русской литературе, особенно в годы, непосредственно следующие за разгромом декабристов. 1830—1831 гг., например, — важнейшая веха в истории русской фольклористики: это пора итогов и оформления всей предыдущей работы в области изучения фольклора и начало новой эры. С 1831 г. начинается знаменитая собирательская работа П. Киреевского и Н. Языкова; в эти же годы выходят «Сказки» Пушкина и Жуковского, «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя; за ними появляются «Сказки» Даля, Языкова, Ершова; наконец, ко второй половине 30-х годов относятся первые капитальные издания русской фольклористики: сборники Сахарова и Снегирева и первый обобщающий труд, посвященный народной поэзии, — диссертация Бодянского. Этот же общий интерес отражают и лермонтовские произведения этих лет, в которых видное место занимают фольклорные мотивы и темы. В эти годы написаны «Атаман», цикл песен и баллад, насыщенная фольклором повесть «Вадим», «Боярин Орша», кавказские поэмы. При обращении к лермонтовскому фольклоризму стоит обратить внимание на два разных метода обращения к фольклору. В 30-е годы в русской литературе разгорелся спор о методе поэтической обработки фольклорной темы. Спор этот был вызван знаменитым «состязанием» Пушкина и Жуковского (1831 г.). Одновременное появление их «Сказок» знаменовало два различных художественных метода и две принципиально различные точки зрения. Путь Жуковского в работе над «Сказками» — путь романтиков. Он вносит в русскую поэзию традиции и методы немецкого романтизма. Фольклор интересует Жуковского исключительно как свидетельство о национальной старине, как выражение суеверных преданий, как памятник старинной поэзии. Он видел в народной поэзии один из источников для поэзии, но этот источник должен быть подвергнут решительному преображению под пером поэта. Жуковского совершенно не интересует народная точка зрения, — наоборот, он вносит в сказку свою мораль и свою дидактику, не считаясь ни со стилем своих источников, ни с их идейной стороной. Таким образом, Жуковский подходит к фольклору как бы сверху: народная поэзия, с его точки зрения, может входить в литературу только очищенная и приглаженная поэтом. Иной характер носит фольклоризм Пушкина. Пушкин видит свою задачу в том, чтобы создать такое произведение, где отразилась бы точка зрения народного певца-сказителя, где все идейное содержание было бы преломлено сквозь призму народного восприятия. Поэтому в работе над «Сказками» Пушкин пользуется не только материалом самых сказок, но исчерпывающе привлекает все фольклорное богатство: народные поэтические символы, эпитеты, сравнения, общие места, песенно-былинные образы — все привлекается для поэтической переработки сказок. У многих современников и литературных друзей Пушкина его метод встретил преимущественно отрицательное отношение. Комовский, писал, выражая общую точку зрения: «Жуковский побрился, а Пушкин — с бородой». Эту же мысль образно выражал Плетнев: «Сказки Жуковского идут из барского дома, а не из мужицкой избы»; видно, что говорит поэт, а не какой-нибудь дворовый рассказчик, которого он презрительно именует «барским подлипалой». В этот спор вмешивается и Лермонтов — не теоретически, но как поэт. Его ответ — «Бородино» и поэма о купце Калашникове. Лермонтов — за Пушкина, или, вернее, с Пушкиным, и против Жуковского. Его произведения — отрицание методов Жуковского и отказ от еще недавно увлекавшей его формы романтической баллады. Следует отметить также значение влияния на фольклоризм Лермонтова славянофилов. Л. Гинзбург и другие исследователи категорически отрицают влияние и роль славянофилов в формировании мировоззрения Лермонтова, отрицают и какие-либо формы близости его с ними. Однако вопрос гораздо сложнее — и в биографическом и в теоретическом плане. Известно, что Лермонтов был знаком со славянофилами; известно знакомство Лермонтова с Петром Киреевским, Самариным, Хомяковым. Все это не могло пройти бесследно для Лермонтова. С деятелями будущего славянофильства Лермонтова соединяли, прежде всего, общие интересы к народной поэзии и народному прошлому; есть все основания думать, что близость к славянофильскому кругу сыграла значительную роль в знакомстве Лермонтова с русским фольклором, т. е. в самом овладении фольклорным материалом, но в вопросах понимания и определения его исторического характера и смысла Лермонтов и славянофилы значительно расходились. Таким образом, основные интересы, которые их сближали, — главным образом интересы фольклорные. Именно славянофилы (вернее сказать, будущие славянофилы) являлись в эти годы деятельнейшими пропагандистами изучения народной поэзии; именно они осуществили давно носившуюся в воздухе идею большого, всестороннего собрания песен, они же выдвигали на первый план идею народного начала. Идея народности, признание народа живой, действенной силой истории, раскрытие исторического значения фольклора, — все это являлось положительными началами в формирующемся славянофильском учении и не могло не импонировать Лермонтову, ибо все это было близко и дорого ему самому. Но одно дело — интерес к народной культуре и признание ее значения, другое — вопрос о содержании и характере народной культуры: здесь Лермонтов решительно расходился со славянофилами. Рассматривая фольклоризм Лермонтова, следует также обратить внимание на заметку 1830 г. Она свидетельствует не только о повышенном интересе Лермонтова к фольклору, но и о предпочтении своей, национальной народной поэзии перед всякой иной народной поэзией — немецкой, французской, английской. Точный смысл заметки таков: если захочу обратиться к народной поэзии, то буду ее искать только в русских песнях и сказках. Это означает, что его больше не удовлетворяют фольклорные темы и образы, подсказанные европейским романтизмом. Субъективизм романтиков, их эмоциональное отношение к изображаемому обусловило расцвет лирики, вторжение лирического начала во все жанры литературы, что привело к разрушению иерархии жанров классицизма. Одним из ведущих жанров стала романтическая поэма. И когда говорят о романтическом герое, то чаще всего имеют в виду героя поэмы. Через образ центрального героя поэмы полнее и ярче раскрывается мировоззрение автора, особенности его романтического идеала.
Лермонтов и Кавказ. Важной частью русского гражданского романтизма стала восточная тема; восточный стиль стал одним из элементов «стиля свободы». Так воспринимал эту тему и Лермонтов, но для него она имела еще и некоторое особое — личное — обаяние, тесно слившись с личными воспоминаниями и впечатлениями. Восточная тема выступает у Лермонтова как тема кавказская. Его восприятие Кавказа дано в том же плане борьбы за свободу, в плане национальной героики, и в своих кавказских поэмах Лермонтов более чем где-либо опирается на фольклор. Его поэмы «Аул Бастунджи», «Хаджи Абрек», «Измаил-бей» все основаны на местных легендах. Любовь Лермонтова к России неразрывно связана с глубоким чувством к Кавказу. Поэт посвятил Кавказу не одно свое произведение. Тебе, Кавказ, - суровый царь земли - Я снова посвящаю стих небрежной: Как сына ты его благослови И осени вершиной белоснежной! От ранних лет кипит в моей крови Твой жар и бурь твоих порыв мятежной; На севере в стране тебе чужой Я сердцем твой, - всегда и всюду твой!... Белинский писал: «Кавказ – поэтическая родина Лермонтова, пламенно любимая, на недоступных вершинах Кавказа, венчанных вечным снегом, находит он свой Парнас; в его свирепом Тереке, в его горных потоках, в его целебных источников находит он свой Кастальский ключ, свою Иппокрену. Кавказский край занимает исключительное место в жизни и творчестве Лермонтова. «Юный поэт заплатил полную дань волшебной стране, поразившей лучшими, благодатнейшими впечатлениями его поэтическую душу. Кавказ был колыбелью его поэзии, так же, как он был колыбелью поэзии Пушкина, и после Пушкина никто так поэтически не отблагодарил Кавказ за дивные впечатления его девственно величавой природы, как Лермонтов...» (Белинский). Судьба Лермонтова сложилась так, что именно Кавказом были порождены наиболее яркие впечатления детства. С пребыванием на Кавказ летом 1825 связано первое сильное детское увлечение Лермонтова. Лермонтов приехал на Кавказ вместе с бабушкой Елизаветой Алексеевной Арсеньевой для оздоровления. Тогда и услышал поэт множество легенд и рассказов о Кавказе. Он слышал их и от родственников, и от друзей семьи Шан-Гиреев, Хастатовых и, возможно, студентов-кавказцев. Юный Лермонтов был чрезвычайно впечатлительным и эмоциональным, он сразу и навсегда полюбил этот край. Пробуждение первой любовной мечты («О! сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать мой ум!») сливалось с поэтическим восприятием природы Кавказа, которая гармонировала с романтической направленностью раннего творчества Лермонтова. «Синие горы Кавказа, ... вы взлелеяли детство мое;... вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе». Неудивительно, что именно экзотической, броской природой Кавказа были порождены самые яркие впечатления детства поэта. В посвящении к поэме «Аул Бастунджи» Лермонтов называет себя «сыном» Кавказа: «Я сердцем твой, — всегда и всюду твой». «Синие горы», «гордые снежные вершины» в сознании Лермонтова становятся символом свободы. Природа горного края — «жилище вольности простой» — противостоит «неволе душных городов», «стране рабов, стране господ» и «голубых мундиров». Образ Кавсказа сложился у Лермонтова под влиянием вольнолюбивых мотивов русской поэзии 20-х гг. Лермонтов не только пытается передать национальный колорит, он увлекается культурой Кавказа, вникает в быт и особенности национальной психологии. Литература романтизма находила на Кавказе совершенство первоприроды, начало начал, а значит, Кавказ способствовал приближению к истине. На Кавказе русский человек открывал вновь себя и свое Отечество, которое с высоты гор можно было охватить единым взглядом, целостно и непредвзято. Соприкасаясь с чужой культурой, в сопоставлении с ней русская литература, ее авторы отчетливо видели себя. В борьбе горских народов за свое национальное существование отражался сходный с русским порыв к свободе, национальному самоопределению. Национальный акцент в сюжетах не мешает поэту изображать параллельно с кавказской действительностью российскую современность, ее тревоги и заботы. Дар «отзывчивости» не превращает поэта в ориентального автора, но позволяет наметить новые принципы изображения Кавказа, основанные на знании реального края и его народов. В художественном мире кавказских поэм поэта наиболее заметно обогащение жанровой поэтики романтической поэмы мотивами и формами фольклора, преимущественно эпоса, родственных ему жанров и близко стоящей к фольклору древней литературы. При этом важнейшей особенностью этого процесса является восприятие национальной мифологии как глубинных пластов фольклора и литературы древности. Именно этим сложным соотношением фольклора и мифа лермонтовская поэма разнится, с одной стороны, от «русской поэмы» типа «Руслан и Людмила» А. С. Пушкина и от «литературной сказки», лучшие образцы которой в творчестве В. А. Жуковского и А. С. Пушкина приходятся на начало развития поэмного творчества Лермонтова. Прежде, чем говорить дальше о кавказских поэмах, следует вспомнить, что в поэмах Лермонтова литературоведы отмечают чрезвычайно развитое эпическое начало. Герой лермонтовских поэм не столько размышляет и анализирует, сколько чувствует и действует; образ его раскрывается в драматических сюжетных перипетиях. Это эпическое начало по-разному сказывается в различных тематических группах лермонтовских поэм. Такие группы можно наметить уже в ранних поэмах. Одна из них — «кавказские поэмы» — «Каллы», «Измаил-Бей», «Аул Бастунджи», «Хаджи-Абрек», где использованы легенды, предания, есть этнографические и пейзажные зарисовки. Эпические мотивы актуализированы в биографиях героев-горцев. В этих поэмах повествовательный элемент особенно силен; в рассказ свободно входят экзотические пейзажные описания, быт, этнография, фольклор. Здесь обрисовывается специфический национальный характер, — характер «естественный», не связанный законами европейской цивилизации и потому свободный в проявлениях своих чувств. С другой стороны, Лермонтов стремится мотивировать его традициями и обычаями, среди которых не последнее место занимает обычай кровной мести; изгой, мститель получает таким образом некую социально-бытовую среду. В двух случаях Лермонтов прямо указывает, что материалом для его кавказских произведений этого раненого периода послужили реальные фольклорные источники, которые ему стали известны в 1825 г. Это видно в примечании Лермонтова к «Грузинской песне» (1829): «Слышано мною что-то подобное на Кавказе». Также в примечании к «Измаил-бею»: «слыхал от одного горца рассказ», который «использовал в этой поэме». Следует заметить, что произведения грузинского и азербайджанского фольклора Лермонтов знал в пересказе. Поэтому стиль их не мог быть усвоен Лермонтовым и оказать влияние на его стиль не мог. Так, в кавказских поэмах поэт использовал исключительно свой стиль.
Каллы Молодому горцу рассказывают, что много лет тому назад, когда он был еще ребенком, его отец пал жертвой убийцы. Кровь должна быть отомщена – так говорят ему. Горец мстит. Но после этого он убивает и того, кто рассказал ему об убийстве и подстрекал к мщению. Таков сюжет поэмы Лермонтова «Каллы». Такова же и основная сюжетная ситуация черкесского предания, известного также в позднейшей обработке Хан-Гирея. В том, что лермонтовская поэма построена на материалах этого черкесского предания, убеждают не только сюжетные совпадения. Герой поэмы Лермонтова получает прозвище «Каллы». Это не совсем правильное написание. Правильнее – «Канлы». В переводе это слово означает – «кровник». «Между убийцею и родственниками убитого с момента убийства до момента примирения за кровь устанавливаются особые отношения, называемые кровными. Сам убийца весь этот промежуток времени носит название канлы, что значит кровник», - пишет Н. Семенов в книге «Туземцы северо-восточного Кавказа (Рассказы, очерки, исследования, заметки о чеченцах, кумыках и ногайцах и образцы поэзии этих народцев)». Кровная месть — древнейший принцип судопроизводства, характерный для родоплеменного строя, согласно которому лицо, совершившее убийство, либо кто-то из членов его семьи (рода, племени, клана, группировки) обязательно подлежит смерти в порядке возмездия. Кровную месть осуществляет, соответственно, кто-либо из членов семьи, рода, племени, клана, группировки, к которой принадлежал убитый. Поступки героев — горцев в русской литературе XIX века чаще всего инициировались кровной местью, властью традиций, религиозным фанатизмом, верой в судьбу, стремлением к свободе, что является отчасти верным, но упрощает духовный мир горца, реальную борьбу мотивов в его поведении. Несмотря на доступные сильные художественные результаты в изображении горского менталитета, в русской литературе XIX века (до Толстого) зачастую образы горцев носили функциональный характер, т.е. выпячивалась какая-нибудь идея в мотивировке поведения, что снижало художественно-эстетический уровень изображения горской души. Законы кровной мести довлеют над горскими персонажами в произведениях русской литературы XIX века, диктует им определенный стереотип поведения. Почти все герои - горцы в произведениях Пушкина, Бестужева-Марлинского, Лермонтова, Толстого мстят (Аммалат-Бек, Казбич, Хаджи-Абрек, Хаджи-Мурат). Кровная месть в русской литературе до Толстого романтизируется, зачастую изображается как справедливое возмездие за зло. Однако уже Лермонтов дает суровую оценку этому обычаю, для него кровная месть неоправданное насилие. Одно их действующих лиц черкесского предания, записанного Хан-Гиреем, носит именно это имя – Канлы. Очень любопытно сравнить характеристики Канлы и Каллы. Князь Канлы: Смертию соперников он приобрел ужасное звание Канлы – кровавый… Каллы. И он лишь знает, почему Каллы ужасное прозванье В горах осталося ему. Павшего жертовою мести Лермонтов называет Акбулат. У Хан-Гирея это же лицо носит имя Джембулат. Нередко случается, что при использовании источника автор литературного произведения опускает, в зависимости от композиционных или иных требований, мотивировку поступка героя, изображая сам поступок. Так, мотивы, которыми руководствуется герой поэмы, убивая муллу, подстрекнувшего его к мети, у Лермонтова неясны. Но неясная в лермонтовской поэме мотивировка совершенно отчетливо выглядит у Хан-Гирея: горец убивает подстрекателя после того, как он убеждается в лживости его обвинений. Знал Лермонтов и характерные обряды, связанные с обычаем кровной мести. В пятой строфе поэмы Лермонтов описывает могилу убитого муллы: На вышине горы священной, Таких столбиков, ставившихся на скалах и возвышенностях, было много на старом Кавказе. Под ними лежали убитые, которые должны были быть отомщены. Мотив «канлы» (кровной мести) вновь повторяется в «Хаджи Абреке». В «Каллы» выражен протест против жестоких обычаев старины. Бунт романтич. героя в защиту личной свободы, разума, молодости и красоты против деспотизма, фанатизма близок самому Л.; вместе с тем Аджи-убийца осужден автором — обречен на мучительное одиночество. В мрачной по общему тону поэме Лермонтова есть и жизнеутверждающий мотив: жена муллы после его гибели «другого любит без боязни».
Хаджи Абрек. «ХАДЖИ АБРЕК», первая из опубликованных поэм Лермонтова (создана в 1833). Основные мотивы поэмы — похищение женщины и кровная месть. Герой мстит князю Бей-Булату за убийство брата, убивая его возлюбленную. По содержанию и стилистическим особенностям поэма близка к своеобразным бытовым повестям, известным в фольклоре черкесов и кабардинцев. Сведения о быте и нравах горцев, об их творчестве Лермонтов мог получить и от родственников — Хастатовых и Шан-Гиреев, и от горцев, учившихся вместе с ним в Школе юнкеров, — Шах-Вали и Мехти-Ассан-Хана. О месте действия поэмы существуют разные мнения: Л. Семенов считает, что речь идет о карачайском ауле Джемаате (или Джемагате) в Теберде. Главный герой поэмы — абрек. «Абрек» - здесь не собственное имя, а прозвище. Оно означает «изгой, исключенный из семьи и рода. Абреком делался по преимуществу убийца, от которого отказывался род. По черкесским обычаям убийца в таком положении должен был уходить из своего рода в горы и другие места и скрываться здесь, ведя жизнь бездомного и безродного бродяги - абрека, пока не находил для себя в чужом роде защитника - кунака, являвшегося посредником в деле примирения абрека с родом убитого» (Леонтович Ф. И., Адаты кавказских горцев..., в. 1, О., 1882, с. 359). Намек на полную отчужденность от всех Хаджи Абрека после убийства им Леилы содержится в заключительном стихе поэмы. Когда погибли в схватке оба героя, то В одном узнали Бей-Булата, т. е. не хотел узнать как абрека. Именно таким изображен Хаджи Абрек. Впервые герой-абрек (Аджи) появился у Лермонтова в черновом варианте поэмы «Каллы». В «Хаджи Абреке» герой, сделавшись «кровником» князя, по обычаю отрекается от всех привязанностей и личных радостей, он живет уединенно, готовясь к мщению. Эта поэма Лермонтова тоже возникла не на пустом месте. Лермонтов мог слышать рассказ о гибели известного чеченского наездника Бей-Булата Таймазова от своих родственников, приезжавших с Кавказа, или от юнкеров-кавказцев, сыновей Шамхала Тарковского - Шах-Вали и Мехти Ассан-Хана, бывших на выпуск старше поэта. Бей-Булат стал «кровником» кумыцкого князя Салат-Гирея, убив его отца. Через десять лет, в 1831г., Бей-Булат погиб от руки Салат-Гирея, прострелившего ему сердце и разрубившего голову. Назвав именем Бей-Булата одного из главных действующих лиц поэмы, Лермонтов развил мотив кровной мести и рассказал в заключение о гибели героя на поединке. Поэма Л. состоит из монологов (рассказ старого лезгина, обращение Хаджи к коню, мольба Леилы о пощаде), диалога (разговор Леилы с Хаджи), описаний (аул Джемат и окружающая его природа, портрет Леилы и ее пляска). Также контрастны картины природы. Поэма изобилует драматическими коллизиями, примыкая по содержанию к «Каллы» и «Аулу Бастунджи». Связана она также с «Мцыри» и «Героем нашего времени» (образ Казбича). Из всех обычаев и традиций кавказцев обычай гостеприимства нашел в эпосе наиболее яркое отражение. Хаджи-абрек, явившись в дом князя Бей-булата с целью вражды с ним, не дотрагивается до предложенной пищи. Он поступил согласно народному обычаю горцев, из которого следует, что вкусивший пищу хозяина не может враждовать с ним. В Хаджи-Абреке изображен совет джематских удальцов – место схода, где собираются односельчане и обсуждают важные события, принимают решения и т.д. В поэме мы видим также мотив «просьбы о помощи». Такой призыв никогда не остается неуслышанным, так как удовлетворить подобные просьбы – долг чести героев (в песенном эпосе кавказцев). Стоит здесь также сказать о кавказских женщинах, которых так любил Лермонтов. Это видно во всех его произведениях посвященных этому краю. Лермонтов выделяет два начала в образе женщины-горянки. Первое – это «небесное», возвышенное в ее облике. Весь облик девушки-горянки легок, воздушен, по-ангельски чист и непорочен. И второе начало – это земное: сила характера, смелость, отвага, способность переносить суровые испытания и невзгоды, выпадающие на ее долю. Эти качества поэт идеализирует, он воспевает кавказскую натуру женщины.
Аул Бастунджи. Вначале следует обратить внимание на реальное место действия поэмы. В первой главе «Аула Бастунджи» Лермонтов пишет: Между Машуком и Бешту, назад Тому лет тридцать, был аул, горами Закрыт от бурь и вольностью богат. - Его уж нет. Приступая в поэме «Измаил-бей» к рассказу о событиях, Лермонтов пишет: Давным-давно, у чистых вод, … Пустой аул, пустое поле,
Аул исчез с лица земли. Две кавказские поэмы Лермонтова, написанные после пребывания поэта на Кавказе в 1825г., начинаются со сходной ситуации, которая имеет решающее значение в последующем развитии действия. Эти аулы действительно существовали, и их судьба почему-то очень заинтересовала Лермонтова. Пятигорье, то есть местность, прилегающая к Бештау и Машуку, издавна было одной из основных частей Большой Кабарды. С Пятигорьем связано много событий в ее истории, особенно военной. Насколько значительное место занимало Пятигорье в истории кабардинского народа, указывает то, что в большом количестве кабардинских преданий действие происходит именно в этом районе. Пятигорье издревле было населено довольно густо. Кроме кабардинцев, здесь жили абазины, а также ногайцы. Но конце 18 - начале 19 в. в районе Пятигорья происходила смена населения, и многие аул были навсегда покинуты. Фольклор кавказских горцев, в частности черкесов и кабардинцев, очень богат. У черкесов большой популярностью пользовалось предание о Канбулате и его брате Атвоуке (Антиноко). Позднее оно же было использовано Хан-Гиреем в его сочинении «Князь Канбулат, черкесское предание». В основе этого предания лежит действительное историческое событие, которое произошло в середине 17 столетия. Жена старшего брата (его наложница) заподозрена им в связи с младшим братом. Младший брат принужден покинуть дом, где жил до этого вместе с братом (покидает дом старший Брат). Между ними начинается губительная вражда. В историческом событии, положенном в основу этого рассказа о вражде двух братьев, рознь между ними имела главной причиной борьбу за власть, но предание выдвинуло на первый план вражду из-за женщины, что произошло, может быть, под воздействием о рассказах о неверных женах, о которых тоже весьма много упоминаний в кавказских преданиях. Излагая содержание этого черкесского предания, мы в основных чертах пересказали сюжет «Аула Бастунджи». Следует отметить схожесть имен двух главных героев: Канбулата – Акбулата. Вариант предания известен и дигорцам. Предания о враждующих братьях могли отличаться у разных народов, однако везде сохраняется мотив вражды. «Бостанжи» - в переводе – «огородник», «садоводник». В поэме, возвращаясь с охоты домой, где его ждет известие об исчезновении жены, Акбулат встречается с муллой. В лукавой мудрости муллы обнаруживается та идея, вокруг которой сосредоточилось действие поэмы. Мулла в кавказских поэмах встречается также в поэме «Каллы». В обеих поэмах они играют зловещую роль как поборники религиозного фанатизма. Рознь поселилась в сердцах братьев из-за женщины. Из-за женщины погиб и Аул Бастунджи. Мотив, близкий выраженному в «Черкесской песне» из «Измаил-бея» и в «Аула Бастунджи», имеется в легенде, опубликованной собирателем кабардинского фольклора Е. Барановым. В ней есть такое место: «Да, предки наши заслуживают похвалы. Но чем мы можем похвалиться? Кто из нас скажет, что он верит своему коню и своей жене? Кто поклянется, что ни конь, ни жена никогда не изменит ему? – переглянулись джигиты между собой: странный вопрос предложил им князь. Разве он ребенок, что не знает того, что коню как товарищу, еще можно верить, но разве же можно верить жене?.. Ведь на всем свете не найдется существа изменчивее женщины». Подобный взгляд свойственен и кабардинским рассказам о «неверных женах». Черкесской песне близка по мысли кабардинская поговорка: «В юности за оружие берись, но не женись». Боевой конь – верный товарищ горца в его нелегкой и неспокойной жизни. Конь осмысляется, как ценность, далеко превосходящая другие. Конь для героя поэмы дороже жены, денег, богатства и т.п. Характерный мотив, отразившийся в творческой практике Лермонтова и созвучный фольклорным представлениям, имел значение и при построении действия в поэме Аул Бастунджи; он сыграл здесь значение в создании колорита времени и места. Фабула поэмы исполнена драматизма. Большую роль играют описания природы, быта и нравов горцев, подробнее и ярче, чем в предшествующих поэмах, обрисованы действующие лица (особенно Селим), уделено значительное внимание их психологии. Селим близок Аджи, герою поэмы «Каллы»; это герой-бунтарь, не признающий нерушимости брака, освященного обычаем; он страстно протестует против одного из адатов — права старшинства; герой «Каллы» выступает против кровной мести. Проклят и обречен на одиночество и позорную смерть Селим. Скитается Аджи, ставший «каллы» («кровником»). Фабула поэмы исполнена драматизма: герой - бунтарь, не признающий нерушимости брака, освященного обычаем, страстно протестующий против одного из адатов - права старшинства. В результате Селим проклят, обречен на одиночество и позорную смерть (здесь уже предвосхищен конец героя поэмы «Беглец», также Селима).
Заключение. Обнаруженные нами факты дают возможность сделать заключение о знакомстве Лермонтова с кавказским фольклором, в частности уже в тот период, когда писался «Измаил-бей», то есть в 1832 г. Если мы обратимся к книге Леонида Петровича «Лермонтов и фольклор Кавказа», то увидим, что он оказался первым в российском лермонтоведении, кто нашел реальных прототипов героев лермонтовских произведений «Измаил-Бей» и «Хаджи Абрек» связал действие поэм с реальными событиями. Можно, в таком случае, задать вопрос: а насколько это важно. А дело заключается в том, что творчество Лермонтова оказалось слишком биографично, и это не простые слова. Лермонтов один из первых русских поэтов, понявший, что правда жизни интереснее и значимее романтических вымыслов. Он заметил, что рассказывая правду, называя реальных исторических персонажей, описывая реальные исторические события, автор, во-первых, не грешит против истины, а во-вторых, получает благодарность слушателей или читателей. Это увидел и выделил Леонид Петрович Семенов. В этой своей знаменитой книге «Лермонтов и фольклор Кавказа» он писал: «...ни одни из русских писателей не проявил в области кавказского фольклора такой осведомленности, как Лермонтов, и никто, вдохновляясь мотивами этого фольклора, не создавал таких прекрасных произведений, как он». Делая вывод, нужно обратить внимание на лично отношение Лермонтова к Кавказу, его обычаям, фольклору и быту. Лермонтов обращался к Кавказу на протяжении всего своего творчества, однако ранние его поэмы были связаны с поиском идеального героя, которого поэт в его юные годы еще не мог найти. В природе Кавказа, в его нравах и обычаях Лермонтов пытался найти ту гармонию между естественным, природным и демоническим. Однако и на Кавказе поэт не находит идеала. Нетрудно заметить, что Лермонтова, прежде всего, интересовал тот фольклорный и этнографический материал, который является общим, типичным для жизни горцев. Отсюда в центре его внимания те фольклорные образцы, мотивы, традиции, которые наиболее ярко выражают эту общность, типичность горской психологии, быта, образа жизни. В эпосе отразились представления кавказцев о прекрасном, возвышенном, героическом в жизни и в человеке. Весь комплекс представлений об идеальном человеке в эпосе определяется эпической формулой – молодец, оберегающий свою честь. Он отличается беспредельным мужеством и стойкостью в борьбе, любовью к родной земле, стремлением защитить слабого, обездоленного, уважением к женщине, духом побратимства и дружбы. Идея о том, что свобода и вольность для горца дороже всего в жизни является ведущей, доминирующей во всех кавказских произведениях. Лермонтов отрицает тезис о смирении как основной черте народного характера, отрицает тезис о безусловной покорности судьбе как основному народному принципу, — он утверждает начало бунтарское и, подобно Раевскому, подчеркивает наличие в народе чувства собственного достоинства, совершенно самостоятельно и независимо повторяя точки зрения Белинского и Герцена. Теории гармонического единения власти и народа Лермонтов противопоставил драматический конфликт двух этих стихий, найдя форму для его выражения в традиционных образах и представлениях народного поэтического сознания. Из других ценностей на первый план выступают те, которые в наибольшей степени сопутствуют сохранению свободы, вольности. Это оружие, боевое снаряжение, обычаи и традиции и, конечно, добрый конь. Лермонтов не идеализирует борьбу народов Кавказа за свою свободу, а воспевает ее как предмет, достойный высокой поэзии. И действительно, народы Кавказа от древнего старца да ребенка показали чудеса храбрости, отваги и беззаветного героизма. Какой кодекс чести создали они: это вошло в золотой фон человеческого достоинства и оплодотворило самой высокой и самой чистой идеей мировую поэзию и литературу. (Вл. Архипов). Молодецкая удаль в кавказских произведениях поэта осмыслена как поэтическая категория. Те или иные черты, стороны этой молодецкой удали изображены во многих произведениях поэта. Через изображение этой удали поэт стремиться передать дух сурового и буйного времени, особенности самобытной психологии горцев, их мировосприятие и миропонимание. Дух времени осмыслен как героический. Отсюда объектом прекрасного является возвышенно-героические личности, молодцы-удальцы, ведущие борьбу против насилием над человеком, за свободу, за «вольность». У Лермонтова есть не только положительные типы горцев, но и отрицательные, которые, как раз, несут на себе печать романтизма (Селим, Аджи, Хаджи-Абрек). Жизнь горцев, их быт, нравы, ценности их морали, эстетическое своеобразие их культуры является объектом глубоких философских размышлений поэта.
Список использованной литературы
|
