ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

от текста небольшое философское эссе (по желанию).

ФОМА АКВИНСКИЙ ЗА 90 МИНУТ

Перевод С.Зубкова

Paul Strathern. Thomas Aquinas in 90 minutes. Chicago: Ivan R.Dee, 1998
М.: Астрель; АСТ, 2005

Введение

Фома Аквинский умер 7 марта 1274 года и сразу вознесся на небеса. 49 лет спустя он был причислен к лику святых; в 1879 году папа Лев XIII провозгласил работы Аквината "единственно истинной философией".

Фома Аквинский, таким образом, порвал с великой философской традицией накапливания заблуждений. Это ставит его на особое место среди остальных философов (и, вероятно, в философии в целом). Похоже, что к сказанному им нечего добавить. Если вы, конечно, не считаете, что наше мышление достигло прогресса со времен крестового похода детей и пояса девственности.

Он был героем множества житий святых, наполненных причудливыми анекдотами и безоговорочным принятием метафизических россказней, что, впрочем, едва ли улучшило его философскую репутацию. Нам в наследство досталась неясная фигура на фоне пропахших ладаном тяжелых туч теологии. На протяжении тысячелетия, со времен Августина Блаженного, в Европе едва ли можно обнаружить столь блистательный философский ум. Аквинат, безусловно, фигура мирового масштаба.

Чтобы оценить работы Аквината, необходимо проводить различие между его теологией и его философией. Первая безупречна со всех точек зрения и сомнений не предполагает (любой сомневающийся подлежит немедленному отлучению и имеет незавидную перспективу загробной жизни – так себе, что-то вроде стран третьего мира, мало приспособленных для жизни), с другой стороны, философия – это нечто открытое для вопрошания. Другой философия просто не бывает.

Даже во времена Фомы Аквинского разница между философией и теологией подразумевалась. Обе доказывали свои положения в одной манере, при помощи дедукции, рассуждения, логики и т.д. Но в теологии знание основывалось на истине веры. Принципы теологии опирались на веру в Бога. Философия, с другой стороны, не требовала такой веры. Она начинала с "самоочевидных" оснований. То есть полагалась на способность понимания окружающего мира и использование разума.

В реальной жизни теология и философия, конечно же, были порой неразделимы, особенно в Средневековье, когда религия доминировала. Такое состояние дел кажется слишком старомодным в сегодняшний век атеизма, но, на самом деле, наше мышление находится в похожем состоянии. Современная философия только на бумаге может провести границу между философией и теологией. Для того чтобы философствовать, мы должны с чего-то начать – с основных допущений, которые нельзя доказать при помощи разума. Например, вера в то, что все в мире взаимосвязано и имеет некоторую постоянную основу, без чего не могло бы существовать законов науки. И чем это отличается от веры в Бога? Говорят: очевидно, что мир именно таков, даже если мы не можем этого доказать. А между тем современная квантовая механика, имеющая дело с субатомными частицами, не признает ни постоянства, ни причинности. И тем не менее это наука. Возможно, что со временем мы придем к общей теории (теории, объясняющей все), которая снимет эту очевидную несостыковку. Но дело не в этом. А в том, что в настоящее время вера в постоянство мира не более оправдана, чем вера в Бога. Фактически она считается "истинной при любых условиях". А значит, неопровержимой.

Что позволяет нам сделать еще одно сравнение. Конец XX века коренным образом отличается от эпохи Средневековья. Разум человека технологического общества имеет мало общего со средневековым. Некоторые философы и ученые даже сомневаются, являются ли два человека этих эпох соизмеримыми. Они говорят о том, что у этих людей нет общих человеческих свойств; для человека Средневековья понятие "человек" предполагало наличие "души", неизменных "условий человеческой жизни", а также "сознания", ускользающего от научных определений, веры в уникальность человеческого существа и т.д. В мире дарвиновской эволюции, ДНК, клонирования и подобных чудес, влияющих на наше самоопределение, для таких понятий нет места.

В таком случае, чем нам может быть интересен Фома Аквинский? Простых людей, живущих "по старинке", вряд ли стоит убеждать в том, что Гамлет, Фауст и даже Данте не устарели. Тем же, кто считает, что мы находимся на пороге беспрецедентной эры развития человека (или фундаментального эволюционного скачка), потребуется больше аргументов. Но найти таковые несложно. Аквината от XX века отделяют шесть столетий. Прогресс все это время был неспешным, продвижение вперед шло шаг за шагом. К концу же XX века конь помчался галопом. Если мы считаем, что взгляды на мир (или устройство сознания) времен Аквината стали несостоятельными, то насколько же быстро отправятся на свалку наши сегодняшние взгляды? Если прогресс – это последовательность кадров, то должен ли каждый кадр считаться неповторимым и навсегда уходящим? "Серьезные" современные мыслители могут относиться к Фоме Аквинскому так же, как мы относимся к раннему Чаплину. Как скоро определенный образ мышления начинает расцениваться как фарс? Или, может быть, такие клише, как банановые корки и показная сентиментальность Чаплина, еще могут нам что-то сказать?

Мы считаем свой век величайшим в истории человечества (подобные иллюзии свойственны многим из предыдущих эпох). Наш век кажется нам невероятно содержательным, но динамизм вовсе не обязательно характеризует великие эпохи. Среди самых долговечных и стабильных цивилизаций, при которых существовал избыток материальных и интеллектуальных ресурсов, можно назвать Китай и средневековую Европу. Эти периоды не отличались стремительностью изменений, напротив, была достигнута стабильность, которая в значительной мере благоприятствовала развитию мысли и интеллектуальному совершенствованию. "Божественная комедия" Данте была, возможно, самым блестящим поэтическим произведением из созданных человеком, взгляды, запечатленные в ней, стали неотъемлемой частью мировоззрения Средневековья. Изящные готические соборы, построенные в западной Европе, явились, бесспорно, первыми коллективными монументальными шедеврами человечества. Они воплощают в себе талант их строителей; со времен древней Греции человечество не видело ничего подобного. Также Средневековье оставило после себя коллективные монументы философской мысли. Мощным интеллектуальным пластом была статичная, накопившая многие богатства философия схоластики. А наиболее выдающейся фигурой схоластической философии по праву считается Фома Аквинский.

Жизнь и труды Аквината

(…)

XIII век ознаменовался возвращением к классическому образованию, в частности, к работам Аристотеля, о которых раньше знали немногие.

Классическое образование после падения Римской империи стало непоследовательным. Учения Платона и Аристотеля сохранились только во фрагментах. Многие древние манускрипты были утрачены или забыты. В пятом веке труды Аристотеля были переведены на сирийский (древний вариант арамейского, на котором говорили в Сирии) христианами-несторианцами, а затем его работы были переведены на арабский и еврейский. В XII веке сочинения Аристотеля прокомментировал Аверроэс (который, возможно, не стал бы столь известен, если бы его называли по полному имени Абу аль Валид Мухаммед ибн Ахмад ибн Мухаммед ибн Рушд), служивший судьей в захваченном турками испанском городе Кордова. В традиции исламских ученых той эпохи, Аверроэс был также врачом и философом. Когда он стал личным доктором калифа Кордовы, пациент убедил его написать комментарии к работам Аристотеля. Таковые были переведены на латынь, на которой говорили все интеллектуалы Европы и которая объединяла культуру всего континента.

Когда комментарии Аверроэса начали появляться в университетах Европы, они пробудили интерес к философии Аристотеля, дух рассуждений которого был близок переменам, происходившим в средневековом мире. Феодализм приходил в упадок, рост городов способствовал появлению новой культуры и нового мировоззрения.

Христианство уже один раз встречалось с греческой культурой – 800 лет назад. Тогда оно восприняло многие идеи Платона при посредничестве святого Августина. Эти идеи просто подтверждали христианское отношение к повседневному миру. Мир был всего лишь бледной сценой, на которой разворачивалась духовная борьба человечества. Подлинная реальность лежала в области чистых идей: все остальное в лучшем случае – просто заблуждение, а в худшем – заслуживает проклятия.

Такое отношение было удобно для феодального, аграрного общества, но жителям городов требовалось иное понимание своего окружения, чтобы решать новые проблемы, которые ставила перед ними жизнь в городе. Одной из наиболее сложных, например, была проблема канализации.

Научный подход Аристотеля больше подходил для удовлетворения практических нужд. Средневековый мир пробуждался, начали появляться первые технические новинки (например, открытый трубопровод). Христианская теология впервые столкнулась с проблемой научного объяснения принципов работы мира. Там, где раньше господствовала мистическая вера, начал поднимать голову разум. (При встрече с неизбежной глупостью людей трудно было размышлять о загробном мире или идти чистить канализацию.)

Это изменение мировоззрения сопровождалось переменами в других сферах. В суде возрождение методов римского права вело к проведению полноценных расследований, заменивших попытки найти "истину" за счет пыток ответчика. Казалось, что дела людей начали, наконец, руководствоваться рассудком. Европа была на пороге Ренессанса. То, что он тогда не наступил, – это другая история, и Фома сыграл в ней свою роль. Укрепив догматы церкви при помощи логики Аристотеля, он отдалил неизбежное. Затем в XIV веке наступлению эпохи Возрождения помешала чума, Черная Смерть, оставившая после себя горы трупов и нереализовавшихся идей по всей Европе.

(…)

Но идеи Аристотеля утратили популярность среди консервативно настроенных церковных служителей. К тому времени, когда Аквинат появился в Париже, учение Аристотеля уже не менее четырех раз проклиналось как ведущее к безверию. (В 1231 году папа Григорий IX даже собрал комиссию, чтобы вычеркнуть нежелательные места из работ Аристотеля.) Но Фома делал все возможное, чтобы избегать столкновения с церковью. Он интерпретировал Аристотеля так, чтобы не противоречить теологии. Основанное на самоочевидных божественных принципах и истинах (данных в Библии), знание может строиться на принципах разума. Четыре столетия спустя, по этому же проекту попробует построить свою философию Спиноза.

(…)

Фома Аквинский продолжал обучение и начал писать свой великий труд. Это была "Сумма против язычников", в которой содержатся блистательные идеи наряду с длинными пассажами, должными продемонстрировать католикам, что единственно истинная философия остается за пределами разума. Эта, на первый взгляд, оборонительная философская позиция, утверждающая, что философская истина запредельна и находится выше понимания, имеет долгую историю. На самом деле, она присутствует даже в современной философии: Витгенштейн, например, утверждает, будто истина настолько невыразима, что о ней даже не следует говорить.

"Сумма против язычников" – энциклопедическая работа, которая соединяет учение о мышлении Аристотеля и католическую традицию – примерно так же, как святой Августин Блаженный соединил философию Платона с христианством восемью веками ранее. Как мы уже видели, до всеобъемлющего анализа аристотелевских идей Фомой Аквинским и их соединения с христианскими идеями, теология находилась под влиянием вновь открываемой греческой культуры, с ее акцентами на знании и науке. Трудно предположить, как христианская теология могла бы выжить без помощи Аквината.

(…)

Согласно Фоме, любое правильное рассуждение неизбежно приведет нас к Богу. Но оно не может провести нас дальше. Мы можем доказать существование Бога и бессмертие души. Но разум не способен доказать существование таких вещей, как Страшный Суд или Святой Дух. Их существование может быть только результатом откровения, доступного через веру.

Фома Аквинский многое сделал для того, чтобы разграничить области знания и веры. Истины, демонстрируемые с помощью разума, не противоречат истинам веры. Точно так же истины веры, полученные путем откровения, согласуются с истинами разума. К счастью, большая часть "Суммы против язычников" посвящена последним, и только когда рассуждения приходят к своему заключению, Аквинат говорит, что они находятся в согласии с верой.

Такое разделение Аквинатом сфер разума и веры прокладывает путь независимому научному исследованию с использованием методов Аристотеля. В то же самое время Фома подчеркивает, что выводы, полученные в результате таких исследований, согласуются с основоположениями веры. Создается впечатление гармоничного партнерства между разумом и верой, но это иллюзия. Церковь давно уже сделала науку не более чем пищей для себя. И она проглотила Аристотеля целиком (или, по крайней мере, те остатки его философии, которые сохранились после мрачного Средневековья). Наука Аристотеля теперь стала частью веры. Мир состоял из земли, воды, воздуха и огня, земля была центром Вселенной, тяжелое тело падало на землю быстрее легкого. Аристотель написал, что это так, поэтому так и считали (несмотря на то, что любой, кто уронит одновременно карандаш и книгу, может убедиться в обратном).

Главные трудности для Фомы Аквинского начинались тогда, когда логика Аристотеля применялась к той науке, которую он породил. Здесь разум и вера действительно начинали противоречить друг другу. Но в то время такие трудности разумнее было прятать под сукно, где им суждено было оставаться еще три века, до открытий Коперника и Галилея. Коперник использовал математические расчеты, чтобы показать, что Земля вращается вокруг Солнца. Опытная наука Галилея может рассматриваться как применение разума в практической сфере. Аристотель, конечно же, согласился бы с тем, что эти ученые развивают науку, которую он создал. Он никогда не стремился к тому, чтобы его теория оставалась неизменной. По Аристотелю наука находится в процессе постоянного развития. Устойчивым является лишь метод.

Если бы церковь просто отделила метод Аристотеля (аргументация, логика, категории) от его результатов, конфликта с наукой не возникло бы. Научные результаты Аристотеля могли бы рассматриваться как существующие в рамках его эпохи, вроде как одежда или языческие верования. Это лучше всего иллюстрируется конфликтом, который так и не возник. Аристотель едва ли говорил о коммерции, и поэтому изобретение банковского дела, которое имело место примерно в ту эпоху, не задевало постулаты веры (за исключением библейской заповеди против ростовщичества, на которую все закрывали глаза). Аристотель ничего не написал о двойной бухгалтерии, обменных курсах или займах. В результате "наука денег" развивалась беспрепятственно, к счастью для европейской цивилизации (и конечно, банкиров).

Но вернемся к "Сумме против язычников". Прояснив природу разума, Аквинат решает теперь использовать его для главной задачи: доказательства бытия Бога. Сегодня эта тема считается в принципе не подлежащей сфере разумного доказательства. Существование Бога для нас самоочевидно, это вопрос веры. Или же можно считать все это сказками. Какими бы развитыми ни были аргументы "за" или "против", они заранее несостоятельны. Другими словами, сегодня мы считаем, что такие вопросы, как существование Бога или бессмертие души, относятся к области веры. С философской точки зрения важно то, что Фома Аквинский различает эти два понятия (разум и вера), а не то, что он использует их неправильно. Как мы уже видели, что-то похожее происходит и в современной философии, когда Витгенштейн утверждает: "О чем невозможно говорить, о том следует молчать". Другими словами, любая высшая истина, если таковая и есть, находится настолько за рамками доказательства, что об этом бессмысленно даже рассуждать.

Полезно придерживаться подобного отношения к доказательствам бытия Бога, представленным Аквинатом. Важен здесь не результат, а сам ход мысли. Другими словами, форма такой аргументации.

Впрочем, это не надо понимать буквально. Ведь аргументация, используемая расистами или приверженцами теории плоской земли, может по форме превосходить соображения сторонников космополитизма и гелиоцентризма, но это не значит, что выводы первых правильнее. Доказательства бытия Бога, возможно, кажутся старомодными, но их форма все еще имеет ценность для нас. Действительно, как мы увидим, современные ученые используют подобную форму аргументации для объяснения существования Вселенной.

Любопытно, но Аквинат начал с того, что отверг доказательство, существовавшее еще за век до его рождения, а именно онтологическое доказательство бытия Бога.

Создателем онтологического доказательства был Ансельм Кентерберийский, итальянский монах, который стал архиепископом во время правления Уильяма Руфуса. Онтологическое доказательство было лучшим из его достижений. Говоря просто, оно начинается с утверждения, с которым большинство людей согласны (даже если они не верят в Бога). Утверждается, что идея Бога – величайшая из всех возможных идей. Согласно Ансельму, если этой идеи не существует, то должна существовать более совершенная идея, в которую также включается свойство существования. Поэтому величайшая идея должна существовать, иначе будет возможна еще более великая идея. Следовательно, Бог существует.

Аквинат отказывается от этого доказательства на том основании, что мы, смертные, можем иметь лишь смутное представление об атрибутах Бога и никогда не сможем знать их точно. Поэтому мы не можем доказать, есть ли среди этих атрибутов существование или нет.

Несмотря на то, что оно было отвергнуто Фомой, онтологическое доказательство имело долгую историю. Четыре века спустя его использовал Декарт, а затем в различных формах – Спиноза и Лейбниц. В последующем веке Кант согласился с Фомой Аквинским и сказал, что разрушил онтологическое доказательство раз и навсегда – но что-то очень похожее снова всплыло в философии Гегеля. Доказательства бытия Бога могут казаться многословными, но они достались в наследство философии, уже освободившейся из оков теологии. И хотя онтологическое доказательство впоследствии вышло из моды в философии, не столь давно оно удивительным образом вернулось в науку: космологи начали использовать его для объяснения происхождения Вселенной. Аргументы следующие: до Большого взрыва ничего не существовало. "Все" было ничем, лишенным атрибута существования. Но это все, для того чтобы стать действительно Всем, должно было обрести существование. Это объяснение облечено в квазинаучную терминологию, но в основе своей близко к средневековой логике.

Это неожиданное воскрешение не уникально. Не кто иной как Стивен Хокинг использует похожие аргументы в своей книге "Краткая история времени". Он обсуждает возможность создания общей теории, которая могла бы полностью объяснить существование мира. В одном месте Хокинг спрашивает: "Будет ли эта теория настолько совершенной, чтобы оправдать собственное существование?" Это, по-видимому, перекликается с онтологическим аргументом. Предполагается, что так и будет.

Как мы видели, Аквинат не занимался теорией Большого взрыва и не создавал общей теории. Он имел свое представление о наиболее важных вопросах, которые необходимо ставить, чтобы познать начало мира и его принцип действия. Они в скрытой форме присутствуют в его доказательстве бытия Бога, предложенном в "Сумме против язычников". По существу, это перефразирование доказательства аристотелевского существования перводвигателя. Аквинат утверждает, что "все, что движется, приводится в движение чем-то другим". Эта цепочка причин и следствий может быть прослежена сколь угодно долго. Но она не может быть бесконечной. Следовательно, со временем мы придем к перводвигателю, который сам по себе неподвижен. По словам Фомы, "всем ясно, что это Бог". Хотя надо отметить, что первоначальное аристотелевское доказательство существования перводвигателя не имело никакого отношения к христианскому Богу. Оно даже не привело Аристотеля к идее о существовании еврейского Бога Ветхого Завета. На самом деле, он пришел к совершенно греческим представлениям о наличии множества различных богов, что едва ли соответствовало морали христианства. Возможно, в этом Аристотель разделил предрассудки своего времени. В других местах он говорит о Боге как о высшем разуме или духе. Что означает, что при помощи его доказательства существования перводвигателя можно доказать существование любого вида богов – от бога математики до маленького козлоногого бога, который играет нимфам на флейте.

Доказательство Аквинатом существования перводвигателя имеет и механические следствия, хотя его вывод не согласуется с научными представлениями (предположим, что Большой взрыв был вызван бесконечно сильно сжатой частицей, но почему мы должны считать ее Богом?). Также это доказательство невозможно применить в математике, в которой действительно существует бесконечный ряд. Об этом было неизвестно во времена Фомы Аквинского. Хотя он, вероятно, знал о непериодических числах, таких как число я, которое было открыто еще Евклидом: произведения этого греческого ученого были переведены в эпоху Аквината и сильно повлияли на развитие геометрии в средневековом мире.

Как Аквинат мог принять во внимание теорию Большого взрыва, которая появилась только в XX веке? И не мог ли он считать математические данные абстрактными, не связанными с физическим миром причин и следствий?

В остальных аспектах философия Фомы Аквинского очень реалистична. Как и Аристотель, он был склонен к эмпирическому подходу: наше знание происходит из опыта. Подход Аквината был описан ярким католическим писателем начала XX века Честертоном, который назвал их "организованным здравым смыслом". Это, конечно, нелепо, но если мы посмотрим на работы Фомы в свете его времени, то мы поймем, что это так. В XIII веке многие идеи Аристотеля были настолько распространены, что считались частью здравого смысла. Было очевидным вращение Солнца вокруг Земли например. Другие его идеи могут показаться менее вероятными, но все же, можно понять, насколько они были убедительными в то время.

Например, считалось очевидным, что мир состоит из земли, огня, воздуха и воды. Конечно же, это не подтверждает ни опыт, ни эксперимент. Это просто гипотеза. Но если вы будете ее придерживаться, как Аристотель и ученые Средневековья, то будете смотреть на мир с качественной точки зрения. И тогда легко представить себе мир как соединение таких качеств. В конце концов, наш опыт мира, получаемый при помощи чувств, в основе своей является качественным. Сладкий, кислый, горячий, холодный, яркий... земля, вода, воздух и огонь – просто дедуктивный вывод из этих посылок.

Таким был взгляд на мир, унаследованный Аквинатом от Аристотеля – парадигма или установка, характерная для средневековой философии. Ограниченность такого мировоззрения становится заметной только в сравнении с другим, например, с нашим сегодняшним. Современный взгляд на мир в основе своей является количественным. Мы смотрим не с точки зрения качеств, а с точки зрения измерений. (Именно поэтому средневековая математика считалась такой абстрактной, тогда как наша описывает все, от субатомных частиц до самых дальних пределов Вселенной.)

Количественный подход также возник в Греции. Демокрит говорил, что мир состоит из неделимых атомов, Архимед применял математику к решению практических проблем механики и гидростатики. Но этот подход был отвергнут аристотелевской традицией. Его возрождение в эпоху Ренессанса положило начало современной науке. Однако следует отметить, что количественный подход не является единственным в наше время. Средневековое мировоззрение может показаться нелепым в мире квантовой физики и черных дыр, но и наш подход не лишен ограниченности. И эта ограниченность не была бы понятна во времена Фомы Аквинского. Формулы физики могут объяснить появление радуги и даже показать, почему цвета появляются именно в этой данной последовательности. Но они не могут передать красоту – а именно таковая и является неотъемлемым свойством радуги. Современные ученые осознают это. Великий физик Ричард Фейнман, занимающийся квантовой теорией, однажды сказал: "Наука способна предсказывать. И ясно, что она еще слаба. Если бы вы никогда не были на Земле, могли бы вы предсказать грозы, вулканы, волны океана, восходы и красоту заката?.. Следующая эра развития разума, возможно, создаст методы понимания качественного содержания событий... Сегодня мы не можем видеть в уравнениях "квантовой механики" туман, музыку или мораль, как и их отсутствие". Поэтому "следующая эра развития разума" вполне может взять на вооружение средневековую науку!

(…)

Послесловие

Философия Фомы Аквинского, позднее известная как томизм, была принята на вооружение церковью. Его работы использовались для решения доктринальных споров, а его философия стала интеллектуальным высшим авторитетом (высшим церковным интересом, конечно, остается Папа, но его решения обычно не являются примерами интеллектуального творчества).

Это оказало свое влияние на философию, которая стала сводиться к выяснению того, что сказал по тому или иному вопросу Фома или Аристотель. Комментарии были распространенным жанром в те дни, а оригинальная философия оставалась мертва (можно спорить о том, была ли она живой со времени св. Августина, жившего за восемь столетий до Фомы Аквинского).

Такое положение дел продержалось еще два века после его смерти, до окончания эпохи Средневековья. Удивительно, но оно сохранилось и в эпоху Возрождения, когда мировоззрение людей претерпело сильнейшие изменения. Земля и римская католическая церковь перестали быть центром мира. Процветали науки и гуманизм, вдохновляя ученых и исследователей на новые открытия. Однако философия оставалась неизменной, в университетах по-прежнему преподавался томизм, а мир науки еще два столетия жил по законам Аристотеля.

В этом колоссальном готическом строении, на которое было потрачено столько труда и гениальности, как ни на что другое, первые трещины начали появляться только в XVII веке. В 1637 году Декарт опубликовал "Рассуждение о методе". В своем трактате он поставил под вопрос все принятые ранее условности и пришел к основе, на которой начал строить свою философию. Такой основой стало его знаменитое изречение "Cogito, ergo sum" – "Мыслю, следовательно, существую". Фома с Аристотелем навсегда остались в прошлом.

(…)

Вопросы к тексту:

1. В чем состоит сходство и различие философии и теологии?

2. Сравните мышление современного человека и человека эпохи средневековья.

3. Какую роль сыграла мысль Фомы Аквинского в истории Европы?

4. Как, по Аквинату, соотносится вера и разум?

5. Какие доказательства бытия Бога приводит Фома Аквинский?

6. Какие параллели проводит П. Стретерн между онтологическим доказательством бытия Бога и современной наукой?

7. Что такое количественный и качественный взгляд на мир?

8. Как Вы считаете, насколько сегодня актуален Фома Аквинский и средневековая мысль в целом?

Напишите на основе ответов на поставленные вопросы и впечатлений

от текста небольшое философское эссе (по желанию).