ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Романтические мотивы в пьесе Х. Соррильи «Дон Хуан Тенорио»

Образ Дон Жуана, наряду с Дон Кихотом и Фаустом, на протяжении уже многих веков остаётся одним из самых известных и популярных в европейской литературе «вечных» образов. Своим рождением он обязан Испании, где в 1630-м году появилась пьеса Тирсо де Молины «Севильский Насмешник, или Каменный гость». За несколько веков своего бытования в европейской литературе сюжет о Дон Жуане знал немало переработок и интерпретаций, однако ни одна из них не пользовалась на родине самого Дон Жуана такой популярностью, как пьеса Хосе Соррильи «Дон Хуан Тенорио» (1844 г.). Это не просто знаковое произведение, повернувшее двухвековое развитие сюжета о Дон Жуане в совершенно новое русло и открывшее принципиально новые возможности интерпретации данного образа. Заслуга Соррильи состоит прежде всего в том, что он создал по-настоящему национальный образ: он вернул Дон Жуана Испании. Не случайно на памятнике Дон Жуану, установленному в Севилье в 1975-ом году, выведены слова именно из соррильевской драмы: «Перед вами дон Хуан Тенорио / И нет мужчины, равного ему!» Знакомая каждому испанцу с раннего детства пьеса Соррильи на протяжении уже полутора веков не сходит с театральных подмостков, и каждый год в День поминовения усопших (El Dia del Difunto) её по традиции представляют во многих испанских театрах. Герой Соррильи не просто романтик, бунтарь и исключительная личность, не вмещающаяся в рамки обыденности, но прежде всего испанец до глубины души. Сальвадор де Мадариага, известный испанский писатель, литературный критик и общественный деятель, говоря о национальной специфике образа главного героя пьесы Соррильи, отмечал, что Дон Жуан Соррильи - это «отпрыск» испанского народа, привыкшего «отстаивать право отдельной личности на безоговорочное спасение - невзирая на все требования общества, морали и закона» [Мадариага 2003: 333].

Драма Соррильи состоит из двух частей, неравнозначных по степени концентрации действия и даже относящихся к разным жанрам (см. Сагайдычных 1986). Как и в пьесе Тирсо, главный герой Соррильи - молодой дворянин, слава о любовных похождениях которого гремит по всей Испании. После длительного пребывания в Италии он возвращается в родную Севилью. Пьеса открывается сценой в таверне, где встречаются дон Хуан и дон Луис, его двойник и подражатель. Они заключают пари, ставкой в котором стала жизнь и честь двух женщин (доньи Анны и доньи Инес) и которое в конечном счёте определило весь ход событий в драме.

Дон Луис всячески пытается соперничать с доном Хуаном, однако с самого начала пьесы читатель сознаёт, какая пропасть лежит между этими двумя персонажами. Дон Хуан - настоящий романтический герой, личность исключительная и свободная в проявлениях своей воли. Дон Луис - всего лишь подражатель, обыватель, который пытается казаться исключительным. Образ жизни Дон Жуана с его любовными победами и дуэлями для дона Луиса - всего лишь игра, которая тешит его мужское самолюбие, для дона Хуана - это единственно возможный способ существования и проявления своей истинной природы. Не случайно в конце пьесы дон Хуан убивает своего двойника, таким образом наказывая его за дерзость и мелочность. Инициатором спора становится как раз дон Луис, заявивший, что в списке соблазнённых доном Хуаном женщин не хватает только одной - послушницы, которая готовится дать монашеский обет. Речь идёт об Инес, дочери Командора де Ульоа, которую прочил в жёны дону Хуану его отец, дон Диего. Со стороны дона Луиса это личный выпад против дона Хуана, на который последний незамедлительно отвечает, предложив дону Луису компенсировать это «упущение» не только соблазнением послушницы, но также и невесты самого дона Луиса, доньи Анны де Пантоха. Интересно, что вся сцена происходит на фоне народных гуляний, а все её участники, в том числе отец Дона Хуана, дон Диего, и Командор, наблюдающие за спором молодых людей, скрываются за масками, что привносит в пьесу атмосферу игры, карнавальности, характерную и для пьесы Тирсо де Молины. Заключённое между героями Соррильи пари, ставшее лейтмотивом всей пьесы, только усиливает этот эффект. Все события первой части драмы мастерски срежиссированы самим доном Хуаном. Он, как и герой Тирсо де Молины, парит над всем происходящим, играя роль «первой скрипки» вплоть до финальной сцены, когда перед лицом смерти все маски спадают и игра заканчивается, но только не смертью, как в пьесе Тирсо, а раскаянием героя и его отречением от своей природы Дон Жуана ради любви к донье Инес.

Сама по себе идея спасения распутника и обольстителя, раскаявшегося перед смертью, не была изобретением 19-го века. В народных испанских легендах и романсах об оскорблении юношей черепа, которые легли в основу сюжета о Дон Жуане, уже были примеры подобного развития событий, когда молодой повеса получал прощение и избегал смерти, воззвав к божьей милости. В европейской литературе тема раскаяния и спасения Дон Жуана впервые появилась в пьесе испанского драматурга 18-го века Д. Антонио де Саморы «Нет срока, который бы не наступил, и нет долга, который бы не был уплачен, или Каменный гость» (издана в 1774 г.). Это произведение стало одним из литературных источников соррильевской драмы. Версию раскаяния Дон Жуана представляет и знаменитая новелла П. Мериме «Души Чистилища», в основу которой, как известно, легла весьма популярная в Европе того времени легенда о Дон Жуане де Маранья, который не только раскаялся в своих грехах, но и ушёл в монастырь после того, как встретился с процессией душ Чистилища и увидел собственные похороны. Данная легенда восходит к реальным историческим событиям, связанным с жизнью испанского дворянина 17-го века дона Хуана де Маньяры, который после смерти своей молодой супруги отказался от распутной и скандальной жизни и стал монахом. В сцене финального разговора героя Соррильи со статуей Командора очевидны аллюзии на текст Мериме. Так, дон Хуан, как и Дон Жуан де Маранья, узнаёт, что колокола, которые он слышит в церкви, звучат по нему, а поминальные песни отпевают его погибшую душу. Очевидно, что идея раскаяния и спасения Дон Жуана в европейской литературе была не так уж и нова ко времени написания драмы Соррильи, а вот спасение Дон Жуана, искренне полюбившего женщину и в любви раскаявшегося, действительно было новым поворотом в истории развития сюжета. Это стало возможным только в эпоху романтизма. Как писал С. де Мадарьяга, интерпретация Соррильи - это радикальный пересмотр образа Дон Жуана, «это смена знака: с минуса, с удовольствия ради себя - к плюсу, к любви ради другого» [Мадарьяга 2003: 329].

Э.Т.А. Гофман был первым из романтиков, кто на материале оперы Моцарта предложил новую, «музыкальную», интерпретацию легенды о Дон Жуане. Дон Жуан Гофмана - «любимейшее детище природы», воплощение божественного начала, которое делает его исключительной личностью, возвышая над посредственностью. Согласно Гофману, Дон Жуан - вечный искатель божественного идеала. С этой точки зрения Дон Жуан и Фауст являются героями одного порядка, они оба в вечном поиске, оба жаждут: один - абсолютного знания, другой - абсолютной красоты. Именно в романтической интерпретации два легендарных героя европейской литературы, Чернокнижник и Обольститель, оказались родственными душами, Соррилья же в своей пьесе довёл эту параллель до того, что объединил черты обоих персонажей в образе своего дона Хуана и привнёс в традиционный сюжет о Дон Жуане композиционные элементы фаустовской легенды. Очевидно, что финальная сцена пьесы Соррильи, в которой дух доньи Инес, появляясь в окружении ангелов, спасает раскаявшегося дона Хуана от статуи Командора, пытающейся утащить душу героя в Ад за все его прегрешения, перекликается с финалом «Фауста» Гёте. Более того, в тексте самой пьесы Соррильи не раз появляются ссылки на текст Гёте. Так, одним из ведущих мотивов пьесы становится мотив демонизма главного героя. Постоянные эпитеты дона Хуана в драме - «un demonio», «hijo de Satanás», «diablillo» («демон», «сын Сатаны», «дьяволёнок»). Дважды в пьесе говорится о том, что герою помогает «домашний / ручной демон» («un demonio doméstico»), что, безусловно, является аллюзией на образ Мефистофеля. Интересно, что в сцене, где дон Хуан признаётся в любви донье Инес и убеждается в её взаимности, он как бы между прочим бросает фразу: «Es Dios, que quiere por ti / ganarme para Él quizás» («Возможно, это Господь хочет получить/выиграть мою душу с твоей помощью») [Zorrilla 2004: 129]. Слова дона Хуана отсылают читателя к гётевскому «Прологу на небесах», где Бог и Мефистофель заключают спор, залогом в котором становится душа Фауста. И действительно, в конце пьесы Соррильи Бог «выигрывает» душу дона Хуана.

Дон Жуан романтиков, обольщая женщин, не просто реализует свой природный эротический потенциал, он интуитивно ищет некий эфемерный идеал женственности, ту, что смогла бы составить ему достойную пару. У Гофмана такой исключительной героиней становится донна Анна. Её любовь к падшему Дон Жуану могла бы стать залогом его спасения, но не стала: Дон Жуан в гофмановской интерпретации должен умереть, так как только смерть как единственная равная ему по мощи и неукротимости сила может остановить его на том пути распутства, который он выбрал для себя, осознав невозможность утолить ту жажду прекрасного, что заложена в него от природы. Соррилья же открывает перед своим героем другой путь. Его дон Хуан обретает в Инес воплощение своей мечты о совершенной возлюбленной, равно как Фауст в образе Елены Прекрасной. Чувство дона Хуана абсолютно идеально, оно взлелеяно его же воображением, ведь он влюбляется в Инес, даже ни разу её не видя. Его любовь, как он сам признаёт, вышла из спора, очередной авантюры и превратилась в настоящее чувство, какое он всегда внушал другим, но никогда сам не испытывал. Как справедливо замечает С. де Мадариага, его поразило то, что «она просто и невинно признаётся в своей любви к нему», отдаёт себя ему «без всяких условий, ограничений, без борьбы» [Мадарьяга 2003: 330]. Инес любит его безыскусно и самоотверженно, в её чувстве даже есть доля материнской заботы. Она готова простить ему всё, даже убийство отца, лишь бы защитить его от правосудия. Такой любви дон Хуан не знал, и она его меняет. Выбирая одну единственную, он перестаёт быть Дон Жуаном, поскольку Дон Жуан - это вечный порыв, вечное движение и жажда жизни, останавливаясь, он умирает или перестаёт быть собой. Только при этом условии стало возможно раскаяние героя Соррильи, признание им божественного авторитета, которому он всегда бросал вызов. Как Фауст отдал душу Дьяволу за обретение знания о смысле жизни, так и дон Хуан Соррильи отдал свою душу, свою донжуановскую природу, за краткий миг истинного счастья, блаженства идеальной любви.