 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ
| ЕДИНАЯ ЕВРОПА: ФОРМА И ПРЕДПОСЫЛКИ К ОБЪЕДИНЕНИЮ 10 страница
356 Юлиус Эвола стом», достаточно быть человеком правых убеждений, свободным от современных предрассудков, чтобы, охватив мысленным взором нарисованную нами картину, подвести итог и адекватно оценить дистанцию, отделяющую ее от того печального зрелища, которое представляет собой современный мир. XIII Мы подошли'к концу нашего исследования. Надеемся, несмотря на его краткость, нам удалось указать основы для критической оценки структур и значения фашизма, рассматриваемых с точки зрения, отличной как от одностороннего его восхваления, так и от априорного поношения. Существенным для нас было введение критериев, позволяющих выйти за ограниченный горизонт, свойственный обоим вышеуказанным подходам. В связи с этим воспользуемся случаем подчеркнуть исключительность «чрезвычайных» законов против фашизма и его пропаганды, действующих в Италии по сей день, пусть даже в несколько измененном виде. Мы не отрицаем, что «демократия» имеет право на самозащиту при помощи законодательных мер, но только в том случае, если под «демократией» понимают определенную процессуальную политическую форму, а не однозначную догматическую доктринальную систему. Иначе, учитывая множество самых разнообразных толкований «демократии», мы сталкиваемся со странным противоречием. Сколь бы ни казалось парадоксальным, демократическая «свобода мнений» обязана признать законность исповедания и защиты антидемократических идей, ибо в противном случае она сама становится насильственным, тираническим режимом, пусть и с обратным знаком. (Впрочем, многие отмечали, что ни один режим не является столь нетерпимым и фанатичным, как тот, который провозглашает «свободу».) Демократия, как метод, имеет право бороться лишь с практической деятельностью, направленной на захват власти в государстве путем прямого насилия. Если бы упомянутое фашизма: взгляд справа 357 законодательство, преследуя как преступление возрождение фашистской партии, руководствовалось бы этим правилом, нам нечего было бы возразить (но не надо забывать, что в Италии фашизм пришел к власти законным путем — Муссолини получил бразды правления от монарха, также и в Германии нацизм добился успеха, победив на выборах). Однако обсуждаемое законодательство направлено не только на подавление определенных внешних проявлений (фашистское приветствие, черные рубашки, фашистские гимны и т.д.), но также расценивает как преступление «апологетику фашизма». Это — юридический абсурд: назначать наказание, не определив состава преступления — в нашем случае не дав предварительно четкого определения «фашизму». Впрочем, отсутствие такового отчасти связано с фактической невозможностью. Читателю, следовавшему за нами до данного момента, совершенно ясно, что стремление осудить и окончательно искоренить фашизм равнозначно одновременному осуждению идей и принципов, присущих не исключительно фашизму, но сыгравших значительную роль во многих предшествующих системах. Пришлось бы признать «фашистскими» большинство государств, существовавших с древнейших времен, основанных на принципе авторитета и иерархии и не допускавших ничего подобного абсолютной демократии, либерализму или социализму. Серьезное законодательство по самозащите демократии, дабы не нарушить логики и не впасть в явное сект&нтство, должно начать с общего определения системы, конституционно для нее неприемлемой, частным случаем которой является «фашизм» (точнее отдельные стороны фашизма), и каковую, если угодно, можно назвать «тоталитарной» в указанном нами отрицательном смысле. Это определение должно иметь строго системный и объективный характер, без навешивания ярлыков. Однако совершенно очевидно, что подобного рода законодательство в первую очередь ударило бы по коммунизму и привело бы к немедленному роспуску и запрету компартий в демократических государствах. Именно так поступили в США и поначалу в ФРГ. Италия, приняв законодательство против фашизма, не сделала того же по отношению к коммунизму и коммунисти- 358 Юлиус Эвола ческой пропаганде (хотя известно, что в Италии компартия является активной организацией, занимающейся пропагандой, обладающей складами оружия, сетью «ячеек», пользующейся иностранным финансированием и так далее, что явно требует принятия куда более серьезных мер, нежели против устрашающего «возрождения фашистской партии»). Это свидетельствует о специфической направленности данных законов, обусловленной не строго юридическими соображениями, но партийными пристрастиями. Практически демократия попала под влияние левых сил и коммунистов, которые, как говорилось ранее, в тактических целях готовы воспользоваться ей для ее же ниспровержения в будущем, рассчитывая на невежество, загипнотизированность и низость ее представителей. В современной Италии это невежество оборачивается самой настоящей безответственностью, хотя казалось бы естественным признать необходимость организации национального движения в качестве противоядия против болезни, поразившей практические все национальные учреждения. Два выдающихся социолога, Парето и Моска, справедливо указывали, что в результате возникновения индустриализованного массового общества и усиления социальной сферы современное государство почти лишилось средств для защиты своего авторитета, которыми оно располагало ранее. В чрезвычайной ситуации профсоюзы и аналогичные массовые организации трудящихся при помощи забастовок и саботажа способны настолько парализовать весь национальный организм, что не поможет ни вмешательство сил полиции, ни даже армии. Учитывая степень распространения в Италии коммунистической заразы, вполне очевидна необходимость создания национальным движением своего рода сети, охватывающей всю страну и способной быстро мобилизовать своих сторонников для оказания повсеместного (на заводах, в учреждениях, сфере услуг и т.д.) сопротивления в чрезвычайной ситуации. Первоочередной целью должна быть защита государства от развала и от подрыва его авторитета (даже если это «пустое государство»), а не отрицание того и другого. Вклад, который могло бы внести в решение указанной проблемы правое движение, похоже ускользает от глаз со- Критика фашизма: взгляд справа 359 временных правителей демократической Италии (худшего политического класса из когда-либо бывших), подверженных «психозу фашизма» и способных лишь придумывать «чрезвычайные законы», поверхностность и односторонность которых мы показали. Мы говорили в начале, что хотя в столь сжатом исследовании невозможно полностью изложить правую политическую доктрину, мы постараемся в ходе критического анализа выявить основные ее предпосылки. Надеемся, что так и произошло. Однако возможно для многих результат покажется обескураживающим. Действительно, дистанция, отделяющая принципиальную доктрину правых от существующей сегодня политической и идеологической реальности, выглядит едва ли преодолимой. Помимо вышеупомянутого национального движения, основной задачей которого является чуть ли не чисто физическая самооборона, где сегодня те силы, которые рискнули бы бескомпромиссно отстаивать указанные положительные стороны фашизма •— с особым упором на монархическую, аристократическую и иерархическую идею, — выявленные нами путем отделения отрицательных аспектов и соответствующей интеграции. Учитывая сложившуюся ситуацию, критический анализ, подобный предпринятому нами в данной работе, имеет чисто теоретическое значение и может быть интересен лишь постольку, поскольку не только в Италии, но и во всей Европе такого исследования — не связанного партийными пристрастиями и конъюнктурными соображениями, но опирающегося на почти забытые идеи высшей традиции — до сих пор не было. С практической точки зрения ситуация может измениться лишь если вместо окончательного развала, достигнутого силами мировой крамолы при помощи средств, предоставленных в их распоряжение демократическим законодательством, наступит подлинный кризис, который вызовет реакцию со стороны национального организма, подобно тому как в индивидуальном физическом организме при смертельной угрозе внезапно пробуждаются казалось бы уже угасшие жизненные силы. Тогда единственной альтернативой, преду- 360 Юлиус Эвола гаданной еще Доносо Кортесом и упомянутой нами чуть ранее, останется выбор между «абсолютными отрицаниями» и «высшими утверждениями». На сегодняшний же день бесполезно искать в нашей работе каких-либо особых практических намерений. В качестве заключения нам хотелось бы вкратце перечислить важнейшие черты государственного строя, который мог бы возникнуть из движения «фашистского» типа, если бы тому удалось преодолеть все колебания и путаницу, свойственные движениям прошлого, в указанном нами положительном, то есть правом, смысле. Однако следует помнить, что мы исходим здесь не из фактической действительности, которую представлял собой итальянский фашизм и схожие движения других стран в их неповторимой «историчности». Ценность и актуальность имеют скрытые возможности «фашизма», то есть — как было удачно подмечено — то, чем «он мог и должен был быть» в случае реализации определенных условий. Первой характерной чертой такого государства является решительная и бескомпромиссная позиция против всякой демократии и социализма. Пора положить конец глупой недальновидности, трусости и лицемерию тех, кто безостановочно талдычит о «демократии», пропагандируя и восхваляя ее. Демократия — это регрессивное, сумеречное явление. Настоящее государство должно быть направлено как против капитализма, так и против коммунизма. Его средоточием должны стать принцип авторитета и трансцендентный символ верховной власти. Самым естественным олицетворением данного символа является монархия. Потребность в высшем освящении данной трансцендентности имеет основополагающее значение. Монархия вполне совместима с «легитимной диктатурой», в соответствие с древним римским правом. Монарх может даровать (обязательно на основе лояльности) исключительные права человеку, обладающему особыми качествами и подготовкой, на время чрезвычайной ситуации или для решения особых задач. Возможна система «авторитарного конституционализма», которая включает в себя преодоление детерминизма и Критика фашизма: взгляд справа 361 мифологии так называемого «правового государства». Право не возникает из чего-то готового и не подверженного изменениям. В основе всякого права лежат отношения силы. Власть, из которой рождается всякое право, обладает правом вмешательства для устранения и изменения действующих структур в случае необходимости, свидетельствуя тем самым, что политический организм сохраняет волю и высшую власть, что он не утратил живой души, превратившись в нечто абстрактное и механическое. Государство — это первичный по сравнению с нацией, народом и «обществом» элемент. Оно (вместе со всем, принадлежащим политическому уровню и политической реальности) определяется преимущественно на основе идеи, а не натуралистических и договорных факторов. Не договорные отношения, но узы верности и послушания, свободного подчинения и чести составляют основы настоящего государства. Ему не ведомы демагогия и популизм. Оно органично и едино, не будучи «тоталитарным». Вышеуказанные отношения являются предпосылкой широкой децентрализации. Частные свободы и автономии находятся в прямой зависимости от преданности и ответственности. В случае нарушения обязательств центральная власть в соответствии с собственной природой имеет право на вмешательство, осуществляемое с тем большей твердостью и, суровостью, чем больше свободы было допущено. Настоящее государство не признает системы парламентской демократии и партократии. Оно может позволить лишь гибкое корпоративное представительство избирательного характера в виде Нижней или Корпоративной палаты, над которой стоит Верхняя палата, как высшая инстанция, гарантирующая главенство политического принципа и высших (не только материальных-и практических) целей. Поэтому оно требует решительного отказа от ложной системы всеобщего равного избирательного права, сегодня доступного даже женщинам. Столь же неприемлем лозунг ^политизации масс». Большинство здоровой нации не должно заниматься политикой. Фашистский трехчлен «авторитет, порядок и справедливость» сохраняет для настоящего государства неоспоримое значение. Юлиус Эвола Крит ика фашизма: взгляд справа Политическая партия, необходимый орган движения в период борьбы и на переходном этапе, после прихода к власти и стабилизации не должна перерастать в «однопартийную» систему. Основной задачей должно стать создание Ордена, соучастника достоинства и авторитета, сосредоточенных в центре, на членов которого будут возложены некоторые из функций, свойственных в прежних традиционных режимах дворянству, как политическому классу, занимающему ключевые позиции в государстве: в армии, на дипломатических должностях и т.п., предпосылкой чего служили суровая этика и особый образ жизни. Это ядро должно стать также хранителем и носителем идеи государства, а также не допустить «цезаристской» изоляции обладателя верховной власти. Сфера политики и власти по самой своей природе независима от экономики и не должна подчиняться экономическим группам или интересам. Здесь уместно вспомнить слова Суллы, который говорил, что он стремится обладать не золотой утварью, но иметь власть над теми, кто ею владеет. Необходимо провести корпоративную реформу в самом сердце мира труда и производства, то есть на предприятиях, которые должны быть органично реорганизованы и решительно освобождены от классовости и классовой борьбы, то есть как от «капиталистического», так и пролетарского или марксистского мышления. Необходимо решитепьно отказаться от синдикализма как основного орудие всех беспорядков последнего времени, настоящей раковой опухоли на теле демократического государства. Согласно фашистской концепции, судьей, улаживающим конфликты и недоразумения, должно быть государство. Объективность и сила этой высшей инстанции, воплощенные в соответствующих структурах, положат конец использованию забастовок для шантажа государства, ибо уже вполне очевидно, что их целью является удовлетворении скорее политических, нежели социальных или экономических требований. Защита принципа истинной справедливости требует отказа от пресловутой «социальной справедливости», служащей исключительно интересам самых низших слоев населе- ния, так называемых «трудящихся», в ущерб высшим классам, что приводит к самой настоящей несправедливости. Настоящее государство должно быть иерархичным, и прежде всего потому, что оно способно установить и заставить соблюдать истинную иерархию ценностей, утверждая главенство тех, кто принадлежит высшему, а не материально-практическому уровню, и признавая законность естественного неравенства и соответствующих различий в социальном положении, возможностях, достоинствах. Оно отвергает ложный лозунг государства труда, будь то государство «национальным» или нет. Жизненно важным условием существования настоящего государства является наличие особой атмосферы высокого напряжения, которую не следует путать с искусственным возбуждением. Предпочтительно, чтобы каждый занимал собственное место, получая удовольствие от деятельности, соответствующей его природе и склонностям, и, следовательно, свободной и желанной как таковая, а не из практических соображений или нездорового желания прыгнуть выше собственной головы. Понятно, что нельзя требовать ото всех «аскетического и воинского мировоззрения», однако можно достичь такой интенсивности личной жизни, благодаря которой человек предпочтет большую свободу довольству и prosperity, за которые приходится расплачиваться огра^иче-нием свободы за счет неизбежного усиления сописльно-экономической зависимости. Автаркия, в указанном чами понимании, является ценным фашистским принципом. Высокой оценки также заслуживает мужественное, умеренное ограничение потребность, а также склонность к внутренней дисциплине и антибуржуазная ориентация жизни. Совершенно недопустимо нахальное морализаторское вмешательства общественного в частную жизнь. Здесь принципом также является свобода, связанная с такой же степенью ответственности, а в целом предпочтение должно быть отдано принципам «высшей морали» перед конформистскими принципами «мелкой морали». По сути атмосфера настоящего государства должна быть персонализирующей, одухотворяющей и свободной. Внутренняя сила должна создавать потенциальное тяготение, за- 364 Юлиус Эвола ставляющее отдельных людей, группы, отдельные части и людей Ордена вращаться вокруг центра. За этим тяготением необходимо признать «анагогический» и дополнительный характер; дополнительный, так как нет ничего парадоксального в том, что истинная личность реализуется лишь там, где действуют силы, указывающие на нечто большее, чем просто личное. Короче говоря, для возникновения и существования настоящего государства существенное значение играют «неуловимые» причины, нечто в своем роде провиденциальное, поскольку невозможно создать и сохранить указанную атмосферу, просто пожелав того. В подобном государстве благодаря соответствующему мировоззрению народ может по мере развития достигнуть спокойствия, внутренней силы и стабильности, означающей не застой, но равновесие достигнутой силы, которая в случае необходимости способна мгновенно мобилизовать всех и дать силы для свершения абсолютного деяния. Доктрина государства может лишь предложить ценности, позволяющие подвергнуть проверке избирательное сродство и преобладающие или латентные склонности нации. Если народ не умеет или не желает признать ценности, названные нами «традиционными» и определяющие истинное правое движение, он стоит того, чтобы предоставить его самому себе. В лучшем случае можно указать его прошлые и нынешние ошибки и заблуждения, жертвами которых он стал благодаря регрессивным процессам, а также общему и нередко систематически организованному внушению. Если и это не принесет ощутимых результатов, значит народ испытает ту судьбу, которую он сам себе уготовил, воспользовавшись своей «свободой». ЧАСТЬ ВТОРАЯ |
