 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ
| Предки Лермонтова и «полки иноземного строя»
Чем наемники из Западной Европы отличились на русской военной службе в XV–XIX веках Традиция использования иностранных наемников на Руси существовала издавна — достаточно вспомнить варяжские дружины первых русских князей или, например, «черных клобуков», кочевников-тюрков, служивших пограничной охраной Киевского княжества накануне монгольского нашествия. Вооруженные силы Московской Руси так же изначально создавались при активном участии иностранных «наемников» — как с Востока, в виде переходивших на московскую службу татарских мурз и беков, так и с Запада, в лице князей и бояр, переселявшихся в Москву с захваченных Литвой и Польшей западнорусских земель. Примером первых будут касимовские «царевичи», потомки Чингисхана, служившие московским князьям с XV века, а примером вторых — герой Куликовской битвы князь Дмитрий Боброк Волынец, выходец с территории современной Львовской области. Однако помимо этнически или географически близких татар и славян уже с конца XV столетия при великом князе Иване III на русской военной службе появляются первые наемники из Западной Европы. Со времен же Ивана Грозного и вплоть до Наполеоновских войн они будут постоянным и очень важным элементом русской военной мощи. Целых три века этот «иностранный легион» московских царей и петербургских императоров за щедрую плату серебром служил государству российскому. Пушкари и пираты Первым западноевропейским наемником на русской военной службе по праву может считаться Аристотель Фиораванти. Этот инженер из итальянской Болоньи не только строил соборы и укрепления московского Кремля вместе с целой плеядой итальянских архитекторов, но и в качестве главного специалиста по артиллерии участвовал в походах князя Ивана III на Тверь, Новгород и Казань. Итальянцы массово попали в Россию благодаря византийской царевне Софье Палеолог, ставшей женой Ивана III. Выходцы из разгромленной турками Византии имели хорошие связи в Италии, обеспечив приезд на Русь высококвалифицированных инженеров и архитекторов. Италия в конце XV столетия была наиболее развитым регионом Западной Европы в экономическом и научно-техническом плане, а Фиораванти по праву считался одним из лучших европейских инженеров. В 1475 году он основал в Москве «Пушечный двор» и начал первое литье бронзовых пушек, самых совершенных на тот момент. Осенью 1477 года во время похода московского войска на Новгород итальянец быстро построил наплавной мост через реку Волхов, чем фактически обеспечил капитуляцию олигархической республики перед Москвой. До середины XVI столетия вся московская артиллерия фактически создавалась по итальянскому образцу с активным участием наемных специалистов из Италии. Это позволило московским князьям иметь лучшую в Восточной Европе артиллерию и превратить княжество в огромное царство. В 1552 году при штурме Казани погиб Иван Аристотелев — ставший русским воином правнук итальянца Фиораванти. Если первым военным специалистом из Западной Европы на Руси стал итальянец, то первым собственно наемным бойцом стал командир отряда ландскнехтов из Германии. 13 сентября 1502 года после сражения русских и ливонских войск у озера Смолин под Псковом на сторону «московитов» перешел Лукас Хаммершеттер, командир отряда наемников из Брауншвейга. Хаммершеттер долго служил в России, спустя четверть века его встретил в Москве и упомянул в своей книге «Записки о Московии» Сигизмунд фон Герберштейн, посол австрийского императора. В начале XVI века на Балтике союзниками русских в войне с ливонцами были датчане, и в 1507 году датский король направил в Россию корабль с большим количеством военных грузов, на котором в Московию попал и небольшой отряд наемников-артиллеристов из Шотландии. В 1513 году князь Михаил Глинский — потомок темника Мамая и двоюродный дед будущего царя Ивана Грозного и, кстати, сам перебежчик на русскую службу из Великого княжества Литовского — отправил из Москвы в Вену некоего немца Шлейница с задачей навербовать в Германии и Чехии кавалеристов и пехотинцев для войны с литовцами. Уже в следующем 1514 году этот отряд наемников (пехотинцами были немцы, кавалеристами — венгры и чехи, артиллеристами — итальянцы) переправился по Балтике из Любека к устью Невы и затем участвовал во взятии русскими войсками Смоленска.
«Русское осадное орудие XVI века», Р. Штейна, гравюра П. Дзедзиц, XVIII век В 1526 году на русскую службу просился датский адмирал и самый тогда успешный балтийский пират Северин Норби, приплывший с несколькими кораблями по реке Нарве к Ивангороду. Однако удобных гаваней на Балтике у России тогда не имелось и первый проект наемного балтийского флота так и не состоялся. Подобный замысел был реализован только при Иване Грозном, когда в ходе Ливонской войны Россия некоторое время владела Нарвой и активно стремилась закрепиться в морской торговле на Балтике. В 1570 году русский царь нанял подданного короля Дании, немецкого капитана Карстена Роде для создания флота на Балтике. Датчане тогда были союзниками России в соперничестве со шведами. Царская грамота предписывала «атаману Карстену Роде» и его «скиперам» вражеские корабли «огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять». К концу 1570 года флотилия Роде, укомплектованная немецкими и датскими наемниками, русскими поморами и московскими пушкарями, насчитывала шесть вооруженных артиллерией кораблей. Балтийские «корсары Ивана Грозного» захватили несколько десятков шведских и польских судов и различного имущества на фантастическую тогда сумму в полмиллиона серебряных талеров. Однако такими успехами обеспокоились уже датские союзники московского царя. Опасаясь русского закрепления на Балтике они арестовали корабли Роде во время стоянки в Копенгагене. Несколько лет Иван Грозный вел переписку с датским королем Фредериком, безуспешно требуя вернуть капитана Роде в Россию. «Резвые люди неметцкие…» Однако Иван Грозный использовал немецких наемников не только на Балтике. Накануне начала Ливонской войны венецианский посланник Марко Фоскарино сообщал, что русский царь «обладает теперь многочисленной артиллерией на итальянский образец, которая ежедневно пополняется немецкими служащими, выписанными сюда на жалование», а сам Иван Грозный «часто советуется с немецкими капитанами и польскими изгнанниками». Другой итальянец, купец Рафаэль Барберини, посетивший Москву с рекомендательным письмом английской королевы, пишет, что в 1565 году, в разгар Ливонской войны, на пиру у Ивана Грозного среди прочих гостей и приближенных присутствовало «около двадцати немецких дворян, которые находятся ныне в службе у него». Это были офицеры, командовавшие отрядами западноевропейских наемников в русской армии. Многие из них ранее за деньги служили в польско-литовских войсках, а попав в русский плен, перешли на службу к московскому царю. Европейские наемники активно использовались в войне против крымских татар. Летом 1572 года, накануне решающей битвы со 100-тысячным войском хана Девлет Гирея, в приказе воеводе Воротынскому упомянуты «резвые люди неметцкие», которых следовало послать в тыл татарам «для промыслу». Выражаясь современным языком, здесь идет речь о применении диверсионно-разведывательных групп, что не удивительно — все оказавшиеся на русской службе европейские наемники были профессиональными военными, жили только войной и вполне соответствовали современным понятиям о «спецназе». Как минимум история сохранила для нас имя одного такого «спецназовца» Ивана Грозного из «резвых людей неметцких» — Юрген фон Франсбах (в русских документах того века «Юрий Францбеков»), пленный немецкий дворянин с Эзеля, перешедший в 1570 году на русскую службу. Приказ воеводе Воротынскому накануне решающей битвы с крымскими татарами гласил: «Царь и великий князь велел с ним быть ротмистру Юрью Францбеку, а с ним наемных немец сто человек…»
«Пять ландскнехтов», Даниэль Хопфер, XVI век Через два года в состав русских войск кроме немцев попали и более экзотические национальности. Весной 1574 года занятую русским гарнизоном крепость Везенберг (ныне на территории Эстонии) осадил шведский корпус, состоявший в основном из наемников, навербованных в Германии и Шотландии. Такой национальный состав неожиданно сыграл с нанимателями злую шутку — бытовой конфликт германцев и шотландцев перерос в драку, а потом в настоящую битву, которую с удивлением наблюдали русские со стен осажденного города. После того как в этой уже не драке, а битве («подравшиеся» применили даже артиллерию) погибло несколько сотен человек, немцы разгромили шотландцев. В итоге 85 горцев из Шотландии и три англичанина бежали к русским в Везенбург, а оставшиеся немцы, наплевав на приказы шведов, сняли осаду и ушли от города. Перебежавшие к русским шотландцы во главе с капитанами Джеймсом Лингетом и Габриэлем Эльфингстоуном пошли на службу в армию Ивана Грозного. И вскоре в русских грамотах появились необычные имена: «Иван Романов сын Воделя», «Филипп Александров сын Локорта» и «Яков Олександров сын Смета» (то есть Смита). К концу XVI века только в Москве проживали несколько сотен западноевропейских наемников, их селили на берегу реки Яуза в отдельной слободе, которую москвичи называли «Болвановкой». В частности, здесь проживала сводная рота из полутора сотен голландцев и шотландцев и рота из сотни датчан и шведов. Еще больше было немцев из Германии и Прибалтики. Вскоре после смерти царя Ивана Грозного русская армия состояла из 75 тысяч конного «поместного ополчения», 20 тысяч стрельцов, 10 тысяч «служилых» татар и 4-5 тысяч европейских наемников. Большую часть последних составляли пленные поляки, меньшую — выходцы из Западной Европы. К тому времени русские документы уже хорошо отличают разных «немцев». Англичане именовались «немчинами из Аглинской земли», датчане — «немцами из Датцкой земли», шотландцы — «немчинами из Шкотцкой». Имелись даже ирландцы — из «земли Ирлянской» и даже французы-«француженины». Выходцев из Южной Германии и Австрии именовали «немцами Цысарской области». Известно, что несколько таких «немцев» были в первых русских отрядах, посланных из Москвы за Урал вслед казакам Ермака. Наемники Смутного времени Конец династии Рюриковичей вылился в начало «Смутного времени» — полтора десятилетия переворотов и всеобщей гражданской войны, в которой приняли активное участие и европейские наемники. В июне 1605 года армия Лжедмитрия I вышла к Москве и не встретила сопротивления — после смерти царя Бориса Годунова московская знать поспешила присягать самозванцу. От них не отстали и проживавшие в городе западноевропейские «немцы»-наемники, хотя у них был веский повод для беспокойства — шесть месяцев назад, в январе 1605 года они активно участвовали в битве с войсками самозванца под Добрыничами и нанесли людям Лжедмитрия немалые потери. Делегация московских немцев оправдывалась тем, что наемники давали присягу Борису Годунову, «клялись ему великой клятвой преданно стоять за него и не могли поступить против этого, не замарав своей совести». Теперь же, после смерти царя Бориса, «совесть» наемников, то есть их представления о профессиональной чести, вполне позволяли перейти на службу к новому государю. Лжедмитрий I милостиво принял такие объяснения московских «немцев»-наемников и сформировал из них три роты личной охраны по сотне бойцов в каждой. Первой ротой командовал француз Маржерет, второй — немец Кнутсон, третьей — шотландец Вандтман.
«Лжедмитрий», Шимон Богушевич, XVII век По свидетельству голландского купца Исаака Масса, в годы смуты покинули Москву и вернулись на родину свыше 500 «немцев», ранее служивших в армии русских царей. Часть оставшихся немцев сохранила верность самозванцу и после московского восстания, когда в мае 1606 года Лжедмитрий I был свергнут и убит. Один из немецких телохранителей погиб, когда пытался спасти Лжедмитрия. Шотландский капитан Альберт Вандтман и еще десятки «московских немцев» в дальнейшие годы сражались на стороне Лжедмитрия II и повстанцев Ивана Болотникова. Шотландец Вандтман некоторое время служил воеводой в Калуге, пока не был казнен Лжедмитрием II по подозрению в измене. Когда в 1607 году войска царя Василия Шуйского осадили в Туле остатки повстанцев Болотникова, вместе с ними город обороняли 52 «немца» из бывших московских наемников. История сохранила имена отдельных «немецких» командиров, воевавших по все стороны русской смуты — ротмистр Бартольд Ламсдорф, лейтенант Иоахим Берге, хорунжий Юрген фон Аалдау, Любберт фон дер Хейде, Ганс Шнейдер, Фридрих Фидлер и другие, представлявшие почти все нации Западной Европы. В 1609 году новый царь Василий Шуйский пригласил в Россию шведского полковника Кристофера Зомме, который должен был наладить подготовку русской пехоты по новейшим голландским уставам. В том же году правительство Василия Шуйского решило использовать против Лжедмитрия II и польских интервентов уже не отдельные отряды наемников, а целую наемную армию из Западной Европы. По договору с королем Швеции царь Василий Шуйский (формально, последний Рюрикович на российском престоле) отдавал шведам русские земли на Карельском перешейке и устье Невы в обмен на предоставление военной помощи — отряда в 2000 конных и 3000 пеших воинов. Весной 1609 года эта армия наемников — в ней состояли шведы, датчане, немцы, французы, англичане и иные нации запада Европы — под командованием шведского барона Якоба Делагарди двинулась от Новгорода к Твери. Правительство Шуйского обязалось выплачивать наемникам ежемесячно 140 тысяч рублей, огромную по тем временам сумму в почти 7 тонн серебра (для сравнения, холоп на Руси тогда стоил от 3 до 5 рублей). Через год эта армия вместе с русскими отрядами дошла до Москвы, по пути освободив от польской осады Троице-Сергиеву лавру. Летом 1610 года пять тысяч европейских наемников и ополчение Шуйского двинулись из Москвы к Смоленску, осажденному польскими войсками. Пехотой в этом походе командовали шведы Якоб Делагарди и Эверет Горн, а кавалерией — француз Делавиль.
«Смоленск», гравюра XVII века 4 июля 1610 года у деревни Клушино (где спустя три века родится первый космонавт Юрий Гагарин) армия наемников столкнулась с польскими войсками. Наемники к тому времени были крайне недовольны задержками в выплате жалования — Россия «смутного времени» не могла каждый месяц находить для них 7 тонн серебра, поэтому состоявшие в этом войске французы и шотландцы вскоре перешли на сторону противника. В итоге битва при Клушине завершилась полной победой поляков, их войска вскоре вошли в Москву. Часть наемников присоединилась к победителям, а часть, оставшаяся под командованием Делагарди, заключила с поляками перемирие. В дальнейшем отступивший шведский отряд Делагарди захватил Новгород и попытался захватить Псков. Новгородская область оставалась под оккупацией до 1617 года, когда шведы вернули ее в обмен на значительные территориальные уступки и 980 килограмм серебра. Так бесславно закончилась попытка русских властей использовать целую наемную армию. Однако, история европейских наемников в России на этом не завершилась. Предки Лермонтова и «полки иноземного строя» В 1614 году войска князя Дмитрия Пожарского осадили польский гарнизон крепости Белая (на территории современной Тверской области). После переговоров гарнизон, состоявший из нескольких сотен западноевропейских наемников, сдался и перешел на русскую службу, присягнув первому царю из династии Романовых. Долгое время этот отряд в Москве официально именовали по имени крепости — «Бельские немцы». Отряд состоял из роты «шкотских немцев», шотландцев под командованием Томаса Юстоса, и «ирлянских немцев», ирландцев под командованием капитана Вильяма Грина. Вскоре к ним присоединилась рота наемников, приплывшая в Архангельск из Шотландии еще в 1612 году, под командованием капитана Джеймса Шау («Яков Шав» в русских документах тех лет). Среди «бельских немцев» шотландской роты служил и 23-летний Джордж Лермонт. Вскоре он принял православие, стал зваться на русский манер Юрием Андреевичем и получил поместье под Костромой. В 1618 году Лермонт, защищая от атаковавших поляков Арбатские ворота Москвы, был тяжело ранен. В тех боях против поляков в составе 16-тысячного московского войска сражалось 467 «немцев» различных западноевропейских национальностей. Шотландец Юрий Андреевич Лермонт дослужился в русской армии до чина ротмистра (тогда, фактически, подполковника) в первом на Руси рейтарском полку. Этот полк по европейскому образцу был создан в 1632 году, фактически это первая регулярная часть русской кавалерии. Такие «полки нового строя» царское правительство стало формировать с учетом передового опыта европейской «Тридцатилетней войны» 1618–48 годов, когда военное дело в Западной Европе резко шагнуло вперед и окончательно стало самым передовым на планете. С целью освоения этого передового опыта на офицерские должности в новых полках активно нанимали профессиональных командиров из Западной Европы. Поэтому в русских документах тех лет такие новые части зачастую назывались «полками иноземного строя». Первый на Руси «рейтарский полк», в котором служил шотландец Юрий Лермонт, возглавил француз Шарль д'Эберт, ранее бывший подполковником австрийской армии. Полк принял боевое крещение уже на следующий год после своего создания — 30 августа 1633 года под Смоленском он пять часов отражал атаки превосходящей по численности польской кавалерии. В том бою ротмистр Лермонт погиб в сабельной схватке. Сын этого шотландского наемника позднее стал воеводой в Саранске и предком великого русского поэта Михаила Лермонтова. Сформированное же при помощи иностранных наемников «полки иноземного строя» стали лучшими частями русской армии. Во время «Смоленской войны» с Польшей в 1632–34 годах Москва приняла на службу свыше 3800 «немецких» наемников, многие из которых заняли командирские должности. В середине XVII столетия из имевшихся в России шести «рейтарских полков» тремя командовали «немцы» фон Розенбах, фон Стробель и фон Гален (в царских документах тех лет их именовали на более привычный для русских манер — «Фанрозенбах», «Фанстробель» и «Фангален» соответственно). Из девяти драгунских полков иностранцы возглавляли семь, из восьми солдатских «пеших полков иноземного строя» европейские наемники возглавляли все восемь. Подготовкой русских солдат для «полков иноземного строя» в 1656–59 годах руководил английский генерал-лейтенант Томас Далейль. Ранее он был активным участником гражданской войны в Англии и по праву считался одним из лучших генералов на Британских островах. Любопытно, что иностранные наемники на командных должностях использовались не только в регулярных частях, но и на окраинах страны. Так, по документам 1639 года среди «начальных людей» (так тогда в России именовали офицеров) в крепостях на южной границе со степью числилось 428 русских и 316 «немцев». «Служилых немцев» в допетровской России делили на «кормовых», служивших за плату, и «поместных», служивших за полученные поместья с крепостными. Также они подразделялись на «иноземцев старого выезду», давно живших в России и обзаведшихся здесь семьями, и «нового выезду», недавно завербовавшихся на русскую службу. «Немцы», принявшие православие и тем самым ставшие подданными царя всея Руси, в понимании русских тех лет переставали быть собственно «немцами» и становились почти русскими — таких именовали «новокрещенами». |
