 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ
| Воспоминания кардиолога БСМП
В январе 1987 года вдруг вызывает меня - врача шоко-терминальной бригады №4 станции скорой медицинской помощи г.Петрозаводска - главный врач Козицина Фаина Григорьевна. Разговор короткий: в кардиологическом отделении больницы скорой медицинской помощи (БСМП) возникла острая нехватка кардиологов и глав. врач. больницы А.К. Артемьев просит срочно командировать туда врача со скорой. Надо помочь. Встречает зав. отделением Людмила Сергеевна Ильинская. Доктор, принимайте четыре палаты и начинайте обход больных. А надо сказать, что с больными кардиологического профиля я встречался, до этого, на вызовах «плохо с сердцем», когда нашу спец. бригаду посылали в помощь линейной бригаде при некупирующемся болевом синдроме при ИБС, зачастую осложнённым отёком лёгких. Проходил специализацию в Республиканской больнице в отделении на кафедре знаменитого профессора А.П. Зильбера. Мог диагностировать острый инфаркт миокарда и нарушения сердечного ритма по ЭКГ. Но стационарных больных лечить не доводилось. О чём я и доложил новоиспечённой заведующей (она как раз при мне тогда принимала заведование от Инны Александровны Сидоркиной, тоже замечательного врача и человека) На « разбор полётов», был послан Ильинской к глав. врачу больницы. Коллега, сказал Артемьев, извини меня. Только сейчас понял, что ты интенсивщик, а не больничный лекарь. Но делать уже нечего - надо помочь. Тогда я выдвигаю встречное предложение - поработать в палате «интенсивной терапии » (ПИТ), что было бы логичным в этой ситуации. Моё предложение принимается ровно наполовину : разрешено работать в знаменитой « десятке», но и вести, при этом, две палаты стационарных кардиологических больных. На том и порешили. Доложил Ильинской и..набрал кардиологической литературы в мед.абонементе публичной библиотеки, навёрстывая знания по лечению болезней сердца. Но, кроме прочего, поставили и несколько ночных дежурств по больнице. На одном из которых и поставил проблемной больной, после сбора анамнеза и пальпаторного обследования, не имея ещё. на руках, анализа крови диагноз « тромбоз мезентериальных сосудов», удививший молодого врача-ординатора кардиологического отделения Татьяну Юрьевну Кузнецову тем, что был подтверждён хирургами на операции. К тому же, купировал несколько раз приступы аритмии в палате у своих больных введением новокаинамида (как делал на скорой), чем покорил заведующую Ильинскую, которой вскоре сдал зачёт по кардиологии. Не говоря уже о практике в ПИТ. И за день до моего убытия на скорую получил приглашение главврача больницы (с подачи Ильинской, конечно) на должность анестезиолога-реаниматолога ПИТ кардиологического отделения БСМП. И начались суровые будни работы « у кардиостанка», как мы шутили тогда. А мы - это врачи ПИТ: Михаил Берман, Михаил Уханов. Евгений Андрусевич, Вячеслав Пелто и я. А осенью 1990 г. я был направлен на специализацию по освоению методики временной кардиостимуляции при сложных нарушениях сердечного ритма на кафедру знаменитого профессора Бредикиса в Каунасскую медицинскую академию. Это был последний, как оказалось потом, цикл усовершенствования на его кафедре врачей-кардиологов со всего СССР. На том цикле я был старостой, смог сделать всем коллегам гостевые визитки в мэрии( так как был членом Народного Фронта Карелии, который накануне помог Каунасу, в блокированной Горбачёвым Прибалтике, с поставкой оборудования с ОТЗ), так как без них уже ничего не продавали в магазинах. На прощальном вечере в академии уже чувствовались прозападные настроения профессуры. Хотя отношение их к нам было вполне лояльным. Я даже произнёс тост за независимую Литву и Россию. А после нашего отъезда из Литвы опустился занавес, и Прибалтика вышла из состава СССР. Но это уже совсем другая история. Больница скорой медицинской помощи вполне оправдывала свой статус, так как все больные, нуждающиеся в экстренной специализированной медицинской помощи, здесь её и получали круглосуточно. Это был своего рода конвейер, который загружала неутомимая скорая помощь. А мы - врачи ПИТ №10, хоть и числились в штате отделения ИТАР (интенсивной терапии, анестезии, реанимации), но работали полностью с больными кардиологического профиля. Одновременно консультируя кардиобольных, которых привозила неутомимая скорая помощь. А кроме того оказывали неотложную кардиологическую помощь всем больным, независимо от профиля отделения в котором находился этот больной. Так что загружены были полностью, разве что чай удавалось попить с коллегами. Руководимое кардиологом высочайшего класса Людмилой Сергеевной Ильинской, а до неё не менее яркой Инной Александровной Сидоркиной, отделение наше было в то время ведущим отделением кардиологического профиля не только в Петрозаводске, но и во всей Карелии. Заведующая Ильинская знала досконально всех своих больных, чем потрясла даже проверяющую из института сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева АМН СССР профессора Л.М. Фитилёву, пригласившую на специализацию в их институт врачей отделения. Ровняясь на свою заведующую, мы все старались осваивать новые диагностические методики, применяя их в своей ежедневной практике оказания неотложной помощи кардиобольным (ультрафиолетовое облучение крови, загрудинные блокады и пр.). Большую помощь нам, да и всем врачам отделения оказывали врачи кабинета функциональной диагностики под руководством Светланы Васильевны Сергеевой. Высокопрофессиональный специалист-кардиолог, очень коммуникабельный со всеми, чуткий и отзывчивый человек - она всегда готова была дать консультацию при сложных нарушениях ритма по ЭКГ. Они как бы дополняли друг друга - Людмила Ильинская и Светлана Сергеева, будучи подругами в жизни и неся большой заряд положительной и созидательной энергии, которой подзаряжались все мы ежедневно. Неоценимую консультативную помощь кардиологическому отделению, его больным оказывала, так же как и ныне, кафедра факультетской терапии ПетрГУ. Под руководством Вячеслава Ивановича Петровского с доцентами кафедры А.А. Мартыновым , С.А. Давыдовым проводились консультации сложных в диагностическом плане больных. Сотрудники кафедры проводили на базе отделения занятия со студентами медицинского факультете ПетрГУ и клиническими ординаторами. Считаю знаковым событием, что ныне кафедру факультетской терапии возглавляет доктор медицинских наук, профессор Татьяна Юрьевна Кузнецова. Прошедшая здесь в своё время клиническую ординатуру, замечательный и внимательный к больным и коллегам врач. Я ещё успел поработать с её мамой - высокого уровня врачом-кардиологом, отдавшим многие годы жизни больным нашего отделения и глубоко и взаимно ими уважаемой. Под стать заведующей отделением Ильинской были и врачи того поколения: Людмила Чечулина, Галина Вдовина, Татьяна Исполатова, Любовь Тийс, Татьяна Гавриленко, Светлана Смирнова и др. Мы всегда ощущали их доброжелательное отношение к больным и врачам нашей палаты. А сколько благодарных отзывов заслужили эти доктора. И не только доктора, но и медицинские сёстры, постовые и палаты ПИТ, работающие в унисон с нами. Это - Нелли Переяслова, Рита Гарибова, Людмила Сорока, Наташа Хлобыстова, Ирина Соскова, Надежда Ключникова, Людмила Фатхулисламова и др. На них всегда можно было положиться и доверить жизнь больного. Мы работали одним дружным сплочённым своей заведующей- Людмилой Сергеевной Ильинской, коллективом. При такой нелёгкой работе, в то же время, было место и для юмора, совместных с кафедрой факультетской терапии весёлых праздничных мероприятий Весной 1990 года кардиологическое отделение и коллектив больницы выдвинули меня кандидатом в депутаты Петрозаводского городского совета, кем я и стал на 5 лет. Без отрыва от основной работы и на безвозмездной основе, в отличие от депутатов нынешних. Многим жителям города смог помочь, будучи зам. председателя комиссии по здравоохранению, социальной защите граждан и милосердию.
Так мы и работали тогда, не за страх, а за совесть, при невысоком уровне медицинской техники в отделении, невзирая на низкую заработную плату и распад СССР на наших глазах. Мы делали главное, чему научил нас медицинский факультет ПетрГУ и наша дальнейшая медицинская практика: спасение и продление жизни тяжёлых кардиологических больных. А это дорогого стоит.
Александр Божко Кардиолог 1 категории Врач высшей категории по организации здравоохранения Ветеран труда России
Мой Ангел- хранитель спасает меня Хотя дед мой - бывший священник - и отрёкся в 1920 году от сана, предчувствуя репрессии большевиков и спасая свою семью, но поверить в ангела-хранителя меня заставила жизнь. А вернее те случаи, когда сама она висела, как говорят « на волоске». Первый из них, произошёл в 80-х годах 20-го века, когда я работал врачом скорой медицинской помощи г. Петрозаводска. Возвращались мы как-то с водителем Володей Козиным с последнего вызова, отработав ночное дежурство. И вызов этот, надо сказать, чуть было не стал для нас и последним в жизни. А выезжать надо было с улицы Промышленной на ул. Правды, делая правый поворот, в сторону Крестовоздвиженского собора. И вот я вижу, что слева от нас по ул. Правды мчит на большой скорости самосвал. В полной уверенности, что его видит и мой водитель, тем не менее, держу самосвал в поле зрения. До нерегулируемого перекрёстка остаётся не больше 20 метров, а Володя и не думает снижать скорость. И тогда я резко кричу : «Володя –тормози !!!». От резкого торможения наш «Рафик» заносит и разворачивает на 180 градусов. А водитель сидит бледный, с трясущимися руками и, выкатив глаза, смотрит на меня. «Петрович, - говорит, - а ведь ты сейчас спас жизнь нам обоим!» «Я ведь даже не заметил этот самосвал. В боковую переборку он мне попал. Да ещё солнце слепит в боковое зеркало. Спасибо тебе». Понимая, что водитель устал за 14 часов работы за рулём, да ещё рано утром дело происходит, когда других машин на дороге не было- успокаиваю Володю. «Так, отдыхаем на обочине 10 минут и едем, не спеша, на станцию». «А о том, что произошло, знаем только мы с тобой, а значит - никто больше. И не узнает». Вижу благодарные глаза начинающего успокаиваться Володи и понимаю, что есть на свете ангел-хранитель». Второй случай произошёл аккурат 21 июля 2006 года вблизи станции Падозеро Пряжинского района. Пошёл я, стало быть, в 6.15 утра - ни раньше ни позже - за грибами в лес. Нет ветра, но комары уже проснулись. Натягиваю капюшон на голову и выхожу со своей кошёлкой на залитую солнцем поляну. А грибов, надо сказать, мало ещё было в лесу. Штук 7 собрал всего. Восходящее на востоке солнце бьёт в левый глаз и на его фоне стоит посреди поляны высокая красивая сосна. Но моё внимание вдруг привлекает какой-то объект, крутящийся вокруг ствола на высоте 5 метров. Подхожу ближе, и объект превращается в годовалого, этак, медвежонка. Последнее, что я успел заметить, это соломинки от сена в его шерсти. Значит, думаю, он только что повалялся на траве. Но ведь где-то рядом должна находиться и мать – медведица. И эта моя мысль совпадает с громким всепоглощающим и накрывающим меня с ног до головы страшным её рёвом. Страх же явился импульсом спасения жизни. По рассказам бывалых охотников, знал, что бежать от медведицы бесполезно. Догонит, несмотря на все свои 250-300 кг сплошных мышц. И на земле, и на воде – равным образом. Но и стоять, глядя, как поднимается на задние лапы разъярённая мама медвежонка, стало как-то тоскливо и неуютно. Не понравился я ей тем, что уж слишком близко – метров на 20- подошёл к мирно отдыхающим медведям. Да ещё в такую рань. При безветрии. Когда они вовсе не ожидали увидеть прямо перед своими носами шастающего по лесу грибника. Знал и ведь всё равно побежал. А куда денешься-то. В подсознании было только одно: не побежит она за мной, бросив медвежонка. И расстояние-то от дома всего- ничего - метров 700 по прямой. И ведь не бросил корзину с грибами. Потому - как жалко стало . Да и сфинктеры, кишечные, - слава Богу – не сработали. Бегу и оглядываюсь - с какой стороны будет нападение медведицы. Однако метров через 200 устал : не те уже годы. Вот если б на лыжах! Не побежала, однако, не бросила детёныша – на моё счастье. Уже позднее, узнал от знакомого охотоведа, что мне действительно достался счастливый билет. Потому, что в 90 случаях из 100 такие встречи заканчиваются для человека трагически. И понял – как мне повезло! А рёв тот медвежий долго стоял ещё в ушах. И придти на место встречи с медведями в то лето так и не смог. Знал, что давно уж нет их там. А не смог. Страх не давал. Третий случай произошёл во время суточного оперативного дежурства в Центре медицины катастроф Карелии в 2009 году. Но с катастрофой связан он никак не был. Просто я обедал, принесённым из дома и разогретым в микроволновке супом. И, аккурат, когда уже его доедал, кусок мяса застрял в голосовой щели. Всё понимаю, а сказать уже ничего не могу. На моё счастье рядом оказался коллега – хирург Чумак Александр Филиппович. Сидит рядом и на компьютере что- то печатает, стало быть. Успел я подойти к нему и показать - что нужно срочно сделать. То есть – ударить резко между моих лопаток своей ладонью. когда я высуну язык. Что он тут же и выполнил. По-дружески так. Но сильно. И я - слава Богу и Чумаку – задышал! На практике, при асфиксии инородным телом, применяются другие приёмы ( Геймлиха, Селлика и пр). Но меня спас именно этот, обычно не рекомендуемый. И вот ведь, что значит медики – практики. Я, поблагодарив и пожав руку спасшему меня коллеге, как ни в чём не бывало, стал доедать суп свой злополучный. Другого-то нет, а дежурить ещё до утра предстояло. А Филлипыч продолжил своё печатание документа. Выдержка, однако!
Александр Божко
Монастырские покосы Август 1993 года. В свой отпуск мы с Игорем Петровичем Тюриковым -учёным-толстоведом - едем в Интерпосёлок, в только что переданный Олонецкой епархии Важеозерский женский (в то время) монастырь. Хотим внести свою лепту в святое дело возрождения монастыря, в котором во времена СССР располагалось психиатрическое отделение и колония для несовершеннолетних преступников. Так глумились большевики - безбожники над церковью. Представляемся матушке-игуменье Серафиме - настоятельнице монастыря - и просим её благословения на свою помощь подворью. Получив благословение на работу в качестве трудников на дальних, за озером, покосах, поселяемся в помещении бывшего совхоза У меня-то опыт сенокошения есть, а вот Игорю Петровичу приходится овладевать им прямо в поле. С нами в бригаде работают и местные парни, оставшиеся без работы после закрытия совхоза Монастырь хоть и женский, но из женщин в нём: матушка Серафима и монахиня Ольга из Питера. Да ещё жена брата матушкиного Ивана, приехавшего, как и сама матушка, из Сочи. Не едут женщины во вновь открытый монастырь, зная о предстоящих им трудностях. А из мужчин - только отец Александр. Он же, по совместительству, и водитель «уазика» при поездках на дальние покосы. На их плечи легла нелёгкая задача по возрождению монастыря после многолетнего большевистского богохульствования в его стенах. А ведь это, кроме переданной совхозом техники, ещё и скот: коровы, свиньи и т.д. Местные жители помогают, конечно, за символическую плату, но рук не хватает. Мы удивляемся: как после такого напряжённого трудового дня у священнослужителей хватает ещё сил и на многочасовые службы в Храме. На службах мы не стоим: я принял крещение по обряду православной веры в Храме Святой Великомученицы Екатерины в Петрозаводске именно после поездки в монастырь. Не крещён и Игорь Петрович. Но трапезничаем вместе со всеми за одним общим столом. После покоса, вечером, с благословения матушки Серафимы, идём ловить рыбу на протоке. «Да не клюёт там», - говорят местные мужики. Но мы, к их удивлению, приносим изрядный улов окуней и плотвы на вечернюю уху для всей нашей братии. «Господь помог!» - говорю опешившим мужикам: « Да матушкино благословение». По приезде в город обращаюсь к предпринимателю, тоже депутату Петросовета, Игорю Зоточкину с просьбой о материальной помощи возрождающемуся монастырю. Он отзывается на мою просьбу, и я знакомлю его с приехавшей в город матушкой Серафимой. Теперь ежемесячно монастырь будет получать такую помощь в виде необходимых подворью товаров из его магазина .Так и расстаёмся мы с матушкой, которой я желаю Помощи Божией во всех многотрудных делах её подворья. А она осеняет меня Крестным знамением… Александр Божко
|
